Ошибка Либермана - Стюарт Каминский

Из пяти полицейских машин, появившихся через пять минут после того, как Либерман, перегнувшись через тело Дюпри, вызвал диспетчера, только в одной был знакомый Эйбу коп. Чернокожий, сухощавый, с седыми усами, Лорел был первым, кто вышел из машины. Шестеро других полицейских взяли на прицел Либермана, который стоял рядом с такси, вложив свой пистолет в кобуру и подняв руки.

— Детектив Либерман, — объявил он.

— Да, это он, — крикнул Лорел другим полицейским. — Что у нас тут, Эйб?

— Этот парень стрелял в моего напарника, — ответил Либерман. — А нож у него в руке, скорее всего, тот самый, которым он убил Эстральду Вальдес. Знаете об этом деле? Убийство в прошлую пятницу?

— Нет, — ответил Лорел. — Ах да, убили проститутку?

Другие полицейские смотрели на труп и не подпускали любопытных.

— Да, — сказал Либерман. — Думаю, пистолет, из которого он стрелял в моего напарника, в бардачке.

Лорел записал показания Либермана и взял его пистолет, после чего отвез Эйба в отделение неотложной помощи больницы, где ему обработали рану на ноге.

— Самооборона, несомненно, — заметил Лорел, когда Либерман встал с хирургического стола. — Но тебе придется пройти все эти гребаные процедуры, Эйб. Ты сам знаешь, что делать.

— Я собираюсь повидать начальство, отчитаться и провести вечер, купаясь в сочувствии внуков.

Либерман пошел к своей машине. Нога его не беспокоила. Рана была промыта, перевязана и заклеена пластырем.

Но прежде чем отправиться домой, ему предстояло сделать еще одну остановку и заняться еще одним убийством.

15

Либерман припарковался перед пожарным краном у ресторана «Черная луна» и опустил солнцезащитный козырек, чтобы стало видно его удостоверение сотрудника полицейского управления Чикаго. В ресторане были подняты жалюзи, но в окне висела табличка «Закрыто». Либерман подошел к двери, всмотрелся внутрь и постучал.

День был ясный. Солнце танцевало на потемневшей траве. По Шеридан-роуд проносились машины. В ресторане явно кто-то был.

— Закрыто, — произнес хриплый голос. — Ужин с шести.

Либерман снова постучал.

— Закры… — начал было мужской голос, на этот раз тоном выше.

— Полиция, — сказал Либерман.

— Полиция. Не полиция. Полиция. Закрыто. Приходите в шесть.

— Мистер Хуанг, откройте, пожалуйста, дверь. Я только что застрелил человека. Меня ранили в ногу, к тому же обе ноги болят из-за артрита. Мне надо поймать убийцу, и моя дочь доставляет мне огорчения. Уделите мне несколько минут.

Дверь открылась, и Либерман оказался лицом к лицу с худым седым низеньким китайцем.

— Дочери доставляют огорчения, — сказал китаец. — Сыновья тоже. Входите.

Либерман вошел, и Хуанг закрыл за ним дверь, удостоверившись, что табличка «Закрыто» на месте.

— Спасибо, — сказал Либерман.

— Садитесь, — предложил отец Айрис, указав на столик в тени. Он был накрыт на двоих: белая скатерть, белые тарелки с красными драконами по краю, красные бокалы и красные салфетки, в которые были завернуты серебряные ножи и вилки.

Либерман сел.

— Вы знаете о друге Айрис, полицейском? — спросил Либерман.

— Знаю, — ответил Хуанг. — Она звонила. В него стреляли. У меня тоже артрит. Колени, рука. Понимаете?

— Понимаю, — заверил Либерман.

— Я так и думал. Чаю? — спросил Хуанг.

— Нет, спасибо.

Хуанг сел.

— Дочь сестры придет сегодня вечером помочь, — сообщил Хуанг, глядя в сторону кухни, как будто его племянница уже там.

— Билл Хэнраган — мой напарник, — сказал Либерман, коснувшись края стоявшей перед ним тарелки.

— Да.

— Он хороший человек, мистер Хуанг.

— Я не знаю. Может быть, да. Может быть, нет. Он… В полицейских стреляют, они сами стреляют, пьют. Он женат. Мне жаль, что его ранили.

— Айрис славная женщина, как мне кажется, — сказал Либерман.

— Да, — отозвался Хуанг. — Как вас огорчает ваша дочь?

— Ссорится с мужем, — ответил Либерман, глядя в окно на «Мичиган тауэрс».

— Трудная штука жизнь, — сказал Хуанг со вздохом.

— Трудная, — согласился Либерман. — Знаете, почему я здесь?

— Вы все время смотрите на противоположную сторону улицы. Наверно, вам нужно что-то там сделать, а вы не хотите делать это быстро. Зашли сюда, чтобы не делать этого сразу.

— В Китае вы служили полицейским? — спросил Либерман, снова бросив взгляд в окно на высотку.

— Нет, солдатом. У вас печаль в глазах, — сказал Хуанг.

— У вас тоже, мистер Хуанг.

— Чу Чин, — сказал Хуанг. — Клиенты называют меня Чарли.

— Вам нравится, чтобы вас так называли?

— Нет.

— Я буду называть вас Чу Чин, — предложил Либерман. — А вы называйте меня Эйбом.

Хуанг встал, быстро прошел на кухню, вернулся с маленьким флаконом и протянул его Либерману.

— Колени, — сказал Хуанг. Он взял красный — в цвет бокалам — кувшин со стола в дальнем конце и налил стакан воды. — Возьмите две таблетки.

На флаконе была надпись по-китайски. Внутри — белые таблетки. Либерман открыл флакон и вытряс две таблетки на ладонь, а Хуанг подал ему воду. Либерман положил таблетки в рот и проглотил, а Хуанг произнес: «Лехаим».

Либерман чуть не подавился.

— За жизнь, — сказал Хуанг. — Так говорят евреи. Вы еврей. Вы знаете.

— Я знаю, — подтвердил Либерман. — Лехаим. Что в этих таблетках?

— Травы, женьшень, оленьи рога, разное другое, — ответил Хуанг. — Возьмите эту бутылочку себе.

— Спасибо, — сказал Либерман, сунул флакон в карман брюк, а из кармана рубашки достал слегка смятый сложенный лист бумаги. — Я собираюсь пойти в тот дом напротив, Чу Чин. Если через полчаса я не вернусь, позвоните по девять-одиннадцать и скажите, чтобы они приехали в квартиру, номер которой указан на этом листке.

Чу Чин посмотрел на бумагу и кивнул, показывая, что он все понял.

— Скажете им, что полицейский попал в беду. И если со мной что-нибудь случится, пусть они прочтут остальное, что здесь написано. Хорошо?

Хуанг снова кивнул:

— Хорошо.

— Вы знаете фильм «Ровно в полдень»?[48]

— Да, там играл Гэри Купер, — ответил Хуанг с улыбкой. — «Не покидай меня, милая».

Либерман встал и протянул Хуангу руку. Тот тоже поднялся и пожал ее. Рукопожатие оказалось удивительно крепким для человека его телосложения, роста и возраста.

— «Тяжко выбирать между любовью и долгом», — сказал Либерман.

— Тоже близко к «Ровно в полдень», — отозвался Хуанг.

— «Это может стать началом прекрасной дружбы», — сказал Либерман.

— «Касабланка». — Хуанг покачал головой.

Либерман пошел к двери.

— «Давайте попробуем трудный путь, — сказал он, глядя через улицу на вход в высотку. — Зло есть. Зло действительно существует».

— «Список Адриана Мессенджера», — торжественно произнес Хуанг.

Либерман открыл дверь.

— Билл Хэнраган — хороший человек, Чу Чин.

Хуанг улыбнулся, пожал плечами и поднял обе руки, чтобы показать, что он готов рассмотреть такую возможность.

И Либерман ушел. Подождал просвета в потоке машин и пересек улицу, разорванные брюки терлись о перевязанное бедро. Потом прошел через парадную дверь высотки, где швейцар — не Билли Тартон, а белый толстяк постарше с волосами, выкрашенными чрезмерно черной краской, — приветствовал его улыбкой, открывшей искусственные зубы.

— Могу я… — начал швейцар, с откровенным подозрением глядя на разорванные брюки Эйба.

Либерман показал ему жетон и попросил сообщить о своем приходе мистеру Хьюзу. Швейцар кивнул и открыл дверь во внутренний вестибюль. Либерман медленно подошел к ожидавшему лифту и поднялся наверх. Доехав до третьего этажа и выйдя из лифта, он повернул направо и увидел, что дверь в квартиру Хьюза открыта и Хьюз его ждет. На капитане был костюм и галстук. Он впустил Либермана в квартиру и закрыл за ним дверь. Выглядел капитан озабоченным.

— Мне позвонил Бриггс, — сказал Хьюз. — Я перезвонил начальнику полиции и сказал, что ты застрелил парня, который убил Эстральду Вальдес и стрелял в Хэнрагана. Шеф хочет видеть нас завтра. Я думаю, он доволен. Что у тебя с ногой?

— Царапина. Капитан, мы можем сесть? — спросил Либерман.

Хьюз посмотрел на часы:

— Я боюсь…

— Я знаю, — сказал Либерман, повернул направо и вошел в кухню. Там он сел за небольшой белый стол. — Вы не попросите вашу жену выйти к нам на минуту?

— Что? — спросил Хьюз, наклонив голову. — Мою…

— Вашу жену, — повторил Либерман. — Женщину с фотографии у вас в холле. Сестру Эстральды, Гваделупе. Я слышу, что она в спальне.

Хьюз покрылся испариной. Он напряженно обдумывал варианты. Потом попробовал улыбнуться насмешливой терпеливой улыбкой — показать, что Либерман, видимо, спятил от жары и тяжелого дня. Но когда их глаза встретились, Дейл Хьюз понял, что все кончено.