Суматоха под диваном - Татьяна Игоревна Луганцева

– Вы свободны. Можете идти, – бросила Яна, еле сдерживаясь от ярости. Когда она последний раз видела эту женщину, та торжествовала и нагло целовалась с Мартином.

– Что-то еще желаете? – посмотрела Василиса на Мартина.

Яна повысила голос:

– Вы плохо слышите? Свободны!

– Спасибо, Василиса, – ответил Мартин. – Ничего не надо.

Василиса многозначительно посмотрела на Яну и удалилась, плавно покачивая бедрами.

– Гадость какая, – сказала Яна, разглядывая кулинарное произведение Василисы. – Цвет какой-то… мерзкий. Фу…

– Думаешь, что отравлено? – улыбнулся Мартин. – Хочешь, поменяемся? Возьмешь то, что она поставила ближе ко мне?

– Ты серьезно? Шутишь? Да я даже видеть это не могу. К тому же она запросто может насыпать в пирожное иголок, с нее станется.

– Да брось ты! Что ты на нее напала?

– А что она припёрлась к нам со своими пирожными? Пусть сама эту гадость ест. Может подавиться…

– Добрая ты у меня… – улыбнулся Мартин. – Всё, проехали. Закрыли этот вопрос.

– Отвези меня в больницу к Виталию, – попросила Яна. – Надо его навестить. А потом выяснить, что с Витольдом Леонидовичем.

– Будем помогать Витольду?

– Обязательно. Мы же его друзья.

Глава 12

Они навестили Виталия Николаевича, Яна рвалась сразу же бежать в палату к Лебедеву, но Мартин мыслил более рационально и унял ее пыл. Он сначала побеседовал с лечащим врачом, предложил денег на лекарства, узнал о самочувствии больного и можно ли с ним поговорить. Получив разрешение, немедленно отправились к нему в палату.

Яна поцеловала Лебедева в щеку и присела к нему на кровать, Мартин сел на стул. После радостных восклицаний и вопросов о самочувствии Яна рассказала Лебедеву, что случилось после его ранения.

– Представляешь, Виталик, сначала я, потом Юрий, Ричард…

– Я сейчас же позвоню коллегам и попрошу их поучаствовать в этом деле и проверить все выводы, которые сделал…

– Витольд Леонидович, – подсказала Яна.

– Именно он, да.

– Олег Адольфович уверен, что его друг прав на сто процентов.

– Тогда это серия. И все кутерьма вокруг тебя, Янка, как всегда, – помрачнел Виталий Николаевич. – Мне даже лестно, что и меня поставили в один ряд с твоими мужчинами. Где-то приятно даже…

– Сильно не фантазируй, – осадил его Мартин.

– Яне нужна охрана.

– Я рядом.

– Ты последний, кто сейчас должен находиться рядом, на тебя же тоже может быть совершено покушение, – совершенно спокойно заметил Виталий.

– Что ты такое говоришь? – испугалась Яна.

– Он прав. Я сейчас не лучшее общество для тебя, это точно, – сказал Мартин.

– Если только это не ты убрал всех своих конкурентов, подбираясь к Яне, – улыбнулся Виталий Николаевич.

– Выбирай выражения! «Убрал»! Если бы я, как ты выражаешься, был серийником, то вы бы до меня никогда не докопались, – Мартин, сделав зверское лицо, характерным движением провел ладонью по своей шее и рассмеялся.

– Какие же вы еще мальчишки! – всплеснула руками Яна.

Но главный вопрос они всё же с Виталием решили.

Яна решительно без стука открыла дверь в кабинет Ольшанского, вошла и молча села перед ним на стул.

Петр Иванович поднял голову от бумаг.

– И снова здравствуйте! – сказал он.

– Я очень хотела, чтобы меня ущипнули, а я бы проснулась, – доверительно сказала Яна.

– Это я в показания записывать не буду. Но ущипнуть могу, даже с большим удовольствием, – пошутил Ольшанский.

Яна в серебристом вечернем платье на тонких бретельках была очень эффектна. Спину прикрывала пышная, очень необычно заплетенная коса. На лице присутствовал макияж с акцентом на глаза, потому что Яна предполагала долго и страстно целоваться.

Яна рассказала Ольшанскому про новое происшествие.

Она из своего номера в отеле позвонила Карлу Штольбергу и спросила, всё ли у того хорошо. Конечно, Карлу показался странным такой интерес к его здоровью, но он ее заверил, что с ним всё в порядке. Мартин не хотел оставлять Яну в номере одну, но та поклялась, что не будет его покидать и никому кроме Мартина не откроет дверь.

– И ты оставил? Ты ей поверил? – обратился следователь Петр Иванович к расстроенному Мартину. – Ты же знаешь: что бы она ни утверждала, это не имеет никакой силы. Это же Цветкова! Женщина с вычурной логикой!

– Ты сам-то слышишь, что говоришь?

– А имею в виду с женской логикой в кубе!

– Чего вы кричите? Я исполнила обещание! Я и не уходила! – встряла Яна.

– Как не уходила?! Как не уходила? Мартин, ты слышал это? А почему тебя нашли на болоте?

– Так я думала, что иду к Мартину, это же можно! Я же ни с кем другим… – хлюпнула носом Яна.

– Не дави на нее! – вступился Мартин.

– Да! А то я замкнусь и больше ничего не скажу! – поддержала Мартина Яна, нервно ерзая на стуле.

– Рассказывай, сказочница, – Петр Иванович вытер выступивший на лбу пот каким-то документом, лежащим у него на рабочем столе.

– Я отдохнула, поспала. А потом мне принесли огромный букет цветов с запиской.

– Которую ты потеряла?! – не выдержал следователь.

– Потеряла! Но я помню почти каждое слово.

– А что я в качестве вещдока приложу к делу? Доказательства где? – не унимался следователь. – Помнит она…

– Помню! «Дорогая Яна. Уже соскучился по тебе! Хочу подарить тебе самый романтический вечер на свете, который ты не забудешь никогда в жизни. Все свои, все родные. Я буду ждать тебя в тихом, красивом месте на причале в заброшенном парке».

– В заброшенном парке! – заорал Петр Иванович. – Ключевое слово «заброшенный»! Как туда можно было отправиться? И это когда вокруг тебя всех убивают и когда тебе человеческим языком говорят, что нельзя выходить из отеля! Заброшенный парк! С ума сойти! Почему сразу не на кладбище? Не надо было бы тратиться на транспортировку. Хотя уверен, что тебя бы и ночное кладбище не испугало и не остановило!

– Мне трудно перекричать твою пламенную речь! – возмутилась Яна. – «Мартин», – добавила она.

– Что? – спросил Мартин.

– Подпись на записке, – пояснила Цветкова.

– И почерк мой?

– Записка была красиво напечатана в золотой рамочке с вензелями.

– Все бабы – романтичные дуры! Несколько красивых фраз и всё… поплыла. Даже я понимаю, что Мартин не мог написать такую лабуду, он не любит красивых слов, он человек действия. Мужик – сказал, мужик – сделал. А вот эти «сюси-пуси», это не про него.

– Я не знаю, насколько ты хорошо знаешь Мартина и плотно с ним общаешься, может, он тебе и не говорил ласковых слов, а мне говорил! – с вызовом посмотрела на следователя Яна. – И тоже поостерёгся бы! Делал мне предложение при свидетелях!

Петр Иванович побагровел.

– Это было давно, и неправда… Да и