Сбежавшая невеста - Джейн Ходж

Тем не менее было бы огромным облегчением, если бы она могла посоветоваться с герцогиней, как выпутаться из теперешнего затруднительного положения. В одно дождливое утро, когда часы тянулись особенно медленно, «Том Джонс» был дочитан, а кашель герцогини стал особенно сильным, Дженнифер решила уступить своему желанию. В конце концов можно было не сомневаться, что история с маскарадом у Ватье будет иметь у герцогини успех: та обожала такие приключения.

Но им помешали – лакей принес почту. Для Дженнифер, конечно, не было ничего. Она и не подозревала, что полное отсутствие у нее связей вне Лондона было предметом осуждения среди слуг.

Герцогиня просмотрела почту.

– Ага, – удовлетворенно произнесла она, – наконец-то от Мэйнверинга. Будем надеяться, что его робкая мисс соблаговолила назначить день свадьбы.

Прочитала, лучезарно улыбнулась Дженнифер. Все решено. Свадьба будет небольшая, не в городе: к этому принуждает траур с обеих сторон. Сообщая обо всем этом Дженнифер, герцогиня предпочла умолчать о том, что Мэйнверинг не выказывал решительно никакого энтузиазма по сему поводу. Он женится, и этого достаточно. Энтузиазм появится – или не появится – позже.

Для Дженнифер этого тоже было достаточно. В комнате стало ужасно душно. Голова раскалывалась. Тут обнаружилось, что лавандовой воды во флаконе осталось совсем на донышке, и, воспользовавшись этим предлогом, Дженнифер вскочила. Нет-нет, не надо посылать лакея – он, безусловно, все перепутает. Она точно знает, что предпочитает герцогиня. Она сходит сама.

Если герцогиня и поняла этот маневр, она была слишком добра, чтобы говорить об этом. Вместо этого она убедила Дженнифер воспользоваться тем, что дождь перестал, и пройтись по парку.

– Возьмите вашу лошадь, как ее там зовут. Воздух и движение пойдут вам на пользу. Я совершенно ужасная старая эгоистка – заставляю вас так долго сидеть взаперти. И обязательно поболтайте со всеми и принесите мне свежие городские новости.

Дженнифер предоставили самой себе, и она с благодарностью это приняла. Но ее заботы остались при ней. Джеймс, конюх, ставший своего рода компаньоном в ее верховых прогулках, взглянул на ее обеспокоенное лицо и не стал развлекать своими обычными разговорами. Она молча ехала впереди него, занятая своими мыслями, несчастная.

От мрачных мыслей ее оторвал выкрик, раздавшийся с противоположной стороны Парк-Лейн.

– Дженни, эй, Дженни!

Она удивленно оглянулась и побледнела при виде подопечного своего дяди Эдмунда Батса. Что он делает в Лондоне? Помогает искать ее? В течение минуты ее одолевал соблазн пришпорить Звездного и скрыться в парке, но приличия возобладали. Не было необходимости говорить Эдмунду, где она живет, и не было причин предполагать, что он ее ищет. Во время их последней встречи стало совершенно ясно, что меньше всего он хотел бы жениться на ней. Вдалеке от дяди он может даже оказаться союзником. Она натянула поводья и терпеливо ждала, пока Эдмунд проберется к ней между нарядным ландо и обшарпанной почтовой каретой.

– Дженни, да это же просто замечательно! Где ты пряталась все это время?

Она мрачно посмотрела на него:

– Не уверена, что могу тебе это сказать, Эдмунд.

– Не скажешь? Но, Дженни, ты очень ошибаешься. Я тоже сбежал от дяди Гернинга. Именно поэтому я так рад тебя видеть. Говоря прямо, у меня не осталось ни гроша. Не представлял, что жизнь в Лондоне так дорога. И бедная Элизабет не в лучшем положении.

– Элизабет? Она, что тоже здесь? Что это за сумасбродство? Но пошли, мы не можем стоять и разговаривать здесь. Пойдем со мной в парк, и ты расскажешь мне все с самого начала. – Она повернулась к конюху, который с большим интересом прислушивался к их разговору, отослала его за лавандовой водой для герцогини и велела вернуться через полчаса.

– Мой кузен побудет со мной, пока вы не вернетесь.

Слуга был отлично вышколен и поэтому не выказал удивления тем, что мисс Фэрбенк таким чудесным образом посреди Парк-Лейн нашла своего кузена; он послушно поехал выполнять поручение. Оказавшись в парке, Эдмунд умоляюще посмотрел на Дженнифер.

– Дженни, мы в очень затруднительных обстоятельствах, Элизабет и я… И это все твоя вина…

Она с удивлением посмотрела на него:

– Моя вина? Это каким же образом?

– Очень просто. Если бы ты не убежала, ничего подобного с нами не случилось бы. По справедливости ты просто обязана помочь нам.

– Я, конечно, сделаю все, что в моих силах, если ты объяснишь мне, в чем дело. Но прошу, не теряй времени. В любой момент нам может повстречаться кто-нибудь из моих знакомых, и мне придется объяснять им, кто ты такой. Кстати, здесь меня знают как мисс Фэрбенк.

– Мисс Фэрбенк? Не думаю, что тебе следует скрываться под чужим именем, Дженни. Вообще мне кажется, что все твои действия далеки от приличного поведения. А уж каковы будут чувства Элизабет, когда она узнает, я и сказать не могу. Даже сомневаюсь, стоит ли мне приглашать тебя навестить ее. Положение этого ангела столь деликатно, что здесь нельзя быть слишком осторожным.

Как это бывало и раньше, Дженнифер потеряла терпение.

– Ради Бога, Эдмунд, сейчас не время читать мне нравоучения. Лучше скажи, почему ты в Лондоне и правда ли, что Элизабет тоже здесь. Я только надеюсь, что вы своей глупостью не испортили ей все.

– Ничего подобного, Дженни, да и к тому же не тебе обвинять меня в недостойном поведении. Правда, Элизабет скрывается от отца, но уверяю тебя, она не могла поступить иначе. А поскольку ей пришлось уехать, я не мог не сопровождать ее. Но уверяю тебя, она устроилась в очень респектабельном месте, у сестры своей матери, миссис Фостер в Холборне.

– В Холборне? – Дженнифер была уже достаточно сведуща в жизни Лондона и знала, что это не очень фешенебельный район. – А ты, конечно, в Чипсайде?

– Нет-нет, – серьезно сказал он. – Миссис Фостер нашла мне очень приличное жилье на Стренде, но, – тут он помедлил, – говоря прямо, Дженни, у меня почти совсем нет денег. Это просто чудо, что я увидел тебя.

– Вряд ли тебе это долго будет казаться чудом, – сухо сказала Дженнифер. – Мои карманы столь же пусты, сколь и твои, но я постараюсь помочь, если скажешь мне, наконец, как вы с Элизабет без разрешения дяди, как я понимаю, оказались в Лондоне.

– Уж конечно без его ведома, – гордо сказал Эдмунд. – Ты думаешь, ты единственная, у кого хватило духу сбежать, Дженни, но ты ошибаешься. Нужно было только видеть слезы и отчаяние Элизабет, когда мы ехали в почтовой карете.

Если Дженнифер и подумала, что слезы и отчаяние являются странным проявлением силы духа, она воздержалась от каких бы то ни было высказываний, а вместо этого стала допытываться до причин их тайного бегства.