Поколение победителей - Павел Дмитриев

Поздно вечером, когда основная повестка дня уже была исчерпана (а это добрые полсотни вопросов почти по всем ведомствам), и все вызванные к заседанию разошлись из соседнего зала, пришло время самых сложны, внутренних вопросов. Председательствующий Леонид Ильич кратко разъяснил ситуацию с письмом первого секретаря ЦК КПУ Петра Ефимовича Шелеста от 2 августа 1965 года.

В нем Шелест критиковал Минвнешторг и предлагал предоставить Украине право выступать самостоятельно на внешнем рынке. Объясняя, что на международных форумах многие страны, которые не торгуют с Советским Союзом, обращаются к украинским представителям с предложением заключения торговых соглашений напрямую. При этом они упирают на высокий международный престиж Украины, как одной из стран-учредителей ООН.[97]

Сделано это было в отсутствие Брежнева, когда тот находился в отпуске в Крыму. Замещавший его Николай Викторович Подгорный, покровитель и друг Петра Ефимовича, не долго думая, поручил ВСНХ СССР, Госплану СССР и Минвнешторгу представить свои соображения. Новиков, Ломако и Патоличев, не сговариваясь, дали внешне корректную, а по существу резко отрицательную оценку предложению Шелеста.

Первым слово взял Анастас Иванович Микоян.

— Считаю, что заявление товарищей излишне категоричное. Но по существу они дают правильную политическую оценку записке. — Микоян направил на сидящего практически напротив Шелеста руку с растопыренными пальцами, — Петр, ты хочешь изменить принцип монополии внешней торговли СССР? Мы же еще в 23-м все определили! Очень удивляет, что этот вопрос опять возник.

— К сожалению, не знал о поступлении этого письма, — добавил Брежнев, и повернув голову направо, укоризненно посмотрел на сидящего рядом Подгорного. — Коля, ты-то как пропустил его в рассылку по ведомствам?

— Сейчас я чувствую, что это письмо ошибочное, все понимаю, готов взять письмо обратно. — Беспомощно развел руками Петр Ефимович.

Он уже давно осознал величину проблемы, и даже не пробовал кого-то убеждать в своей правоте. Отвести бы удар от себя…

— Поймите меня правильно, не имел в виду особого смысла. Исходил только из деловых интересов. Это письмо подготовили товарищи из МИДа Украины, его на Президиуме ЦК КПУ даже не обсуждали.

— Значит, тебе надо ехать в Киев, и растолковать этим товарищам все по хорошему. Чтоб провели настоящую самокритику в связи с политической ошибкой! — Анатаса Ивановича явно зацепило такое легкое отношение к принципиальному вопросу. И укоризненно продолжил: — вам надо сделать серьезные выводы!

— Была ошибка, — согласился с критикой Подгорный, пытаясь спасти друга. — Виноват, что не вник в суть, и разослал письмо по ведомствам. Надо было сначала все обсудить на Президиуме.

Леонид Ильич обвел глазами присутствующих, намереваясь ставить вопрос на голосование и закрывать тему. Заодно неодобрительно покосился на быстрый обмен записками между Шелепиным и Косыгиным.[98] Длительное разбирательство совершенно не входило в планы Брежнева на вечер. Однако, Петр Нилович Демичев не только присоединился к отрицательной оценке письма, но и попросил слова для продолжения.[99]

— Подожди, тут вопрос намного серьезнее. — Поддернул вверх подбородок, встряхнув шикарные волнистые волосы. — Считаю, что ЦК КП Украины процветает национализм. В аппарате почти не осталось русских!

— Нет, не правильно! — попробовал перебить Шелест, но Демичев его резко оборвал:

— Совсем распустили интеллигенцию. Не препятствуете, а поощряете ее националистические настроения! Недавно Тарас Франко с друзьями настаивал, чтобы украинский, а не русский язык преподавался во всех школах и вузах республики!

— Мало ему младшего брата,[100] — сердито проворчал себе под нос Подгорный.

— Они написали об этом депутатам Совета Национальностей, никто их унять не может! — продолжил обличительную речь Петр Нилович.

— Но причем тут ЦК? — Шелест удивился напору. — Эти писаки большей частью вообще беспартийные!

— И верно, — поддержал Петра Ефимовича Микоян.

Но Демичев не собирался останавливаться.

— Недавно в Киеве Московская, Советская и много других улиц переименованы, им дали имена украинских писателей.

— Не знаю об этом ничего! — Шелест отвел глаза, вспомнив осторожные предупреждения друзей. — Приеду в Киев и сразу разберусь.

— Еще бы улицу Ленина в Шевченко переименовали!

На несколько минут заседание потеряло всякий порядок, и скатилось в беспорядочный спор, где секретари ЦК припоминали друг другу старые обиды. Никто не мог поверить, что изменение названий улиц республиканской столицы могло пройти мимо внимания партийных органов.

Наконец, Леонид Ильич не выдержал, призвал к порядку и передал слово Шелепину, который с нетерпением дожидался своей очереди.

— Согласен со всеми, но считаю дело намного более крупным. Нельзя ограничиться одной критикой, как это предлагает Анастас. И вообще, за эту политическую ошибку несет ответственность не только Шелест, но и Подгорный.

— Да просто внимания не обратил! — возмутился Николай Викторович. — Я же только что все объяснил!

— Саша, не своди со мной личные счеты! — резко добавил Петр Ефимович.[101]

— На каком основании второй секретарь ЦК КПСС курирует Украину? — раздраженно скривил губы Александр Николаевич. — Теперь невозможно ни в ЦК, нигде вмешаться в дела Украины из-за этого.

И, приподняв поближе к глазам заранее составленную записку, стал приводить факты и цифры, как украинские организации нарушают план поставок угля, металла, и прочего в другие республики, а для себя перевыполняют. Особенно досталось Председателю Совмина Украины.[102]

— Петр, — продолжил Шелепин. — Ты в прошлом году как-то договорился об уменьшении поставок мяса в общесоюзный фонд. Торговля на Украине конечно после этого выросла, а в Советском Союзе дефицит стал еще больше. Это какое-то мелкобуржуазное местничество!

— Украина потребляет мяса 45 килограмм на душу населения, — неожиданно добавил Брежнев, прочитав записку Рашидова, который предпочел сам не вмешиваться. — В то время как Узбекистан 23 кг, Армения 25 кг.[103]

— Украина всегда была надежной опорой партии в национальном вопросе. — Вставил реплику Косыгин. — Такие инициативы ЦК КПУ недопустимы ни сейчас, ни в будущем. Их необходимо серьезно, немедленно пресечь самым жестким образом.

— Подгорный предложил недавно министру кинематографии СССР поехать в Киев и обсудить там идеологические вопросы кинематографии. — Опять вмешался Демичев. — Выходит, что союзный министр должен получать указания по идеологическим вопросам в Киеве!

— Не посылал я туда министра, и прошу учинить проверку по этому вопросу! — Зло ответил Николай Викторович. — Набросились все как на Никиту!

Шелепин приподнял руку ладонью вперед, призывая к порядку, и продолжил доклад по своей записке, которая оказалась неожиданно основательной.

— В Севастополе при вручении награды Черноморскому флоту, флоту русской славы, выступления были на украинском языке!

— Неправда, — опять возразил Подгорный. — Я сам там был, и Шелест, и секретарь Крымского обкома, Лутак, они на русском говорили. Только приветствие от ЦК КП Украины было на украинском.

— Ни…я себе, — "про себя", но громко и зло удивился Мазуров.

— На Украине из сорока миллионов по переписи, девять миллионов человек других национальностей, из них восемь миллионов русских, — продолжил Александр Николаевич. — В Крыму русских больше, но передачи по радио, телевидению идут на украинском языке, в ущерб русскому.

Против следующих пунктов уже никто не возражал… Закончив обширный доклад по фактам, статистике, и жалобам трудящихся, Шелепин подвел итог.

— Здесь явно прослеживается националистическая линия во всех вопросах, не только в отношении внешней торговли, но и в отношении внутренней политики и идеологии. Необходимо выехать одному-двум членам Президиума ЦК на Украину, созвать Пленум ЦК КП Украины и по-настоящему разобраться в этих вопросах. Здесь же необходимо принять развернутое решение с политической оценкой ЦК указанных ошибок Шелеста и Подгорного.

Тучи, начавшие сгущаться после доклада Демичева, превратились в иссиня-черного грозовое облако, готовое поразить молнией любого. И гром грянул.

Косыгин оторвался от очередной записочки, и обыденно предложил:

— Нужно направить товарища Шелеста на другую, менее ответственную работу. А ЦК КПУ рекомендовать избрать первым секретарем Владимира Васильевича Щербицкого.[104]

Назвать случившуюся картину "немой сценой" конечно нельзя, но Брежнев удивился на столько, что это было замечено едва ли не всеми участниками. Таковы издержки председательского места в торце стола. Дело в том, что он сам давно и аккуратно готовил на пост "первого" ЦК КПУ именно Щербицкого, сильный Подгорный был ему совершенно не нужен. Тем неожиданнее оказалась инициатива Косыгина, да еще явно поддержанная Шелепиным. Опытный интриган попал в свою же ловушку. Хотя Владимир Васильевич не присутствует, возражения Ильича в столь удобный на первый взгляд момент обязательно вобьют клин в отношения. Может быть, на это и рассчитывают союзники-Николаевичи?[105]