Симфония тьмы - Чингиз Абдуллаев

– Честно говоря, я думал, что меня трудно удивить. Но вы меня удивили. Вернее, даже не вы, а ваш нестандартный образ мышления. Я даже не мог предположить, что подобное возможно. Этот Шварцман не ястреб, а настоящая змея. Хитрая, скользкая и очень коварная.

– Он профессиональный убийца, – уточнил Дронго, – а я профессиональный аналитик. Значит, он обязан придумывать различные способы убийства, а я обязан их предугадывать. По-моему, все правильно. Вы ведь тоже прекрасно знаете свое дело… – он специально выдержал паузу и закончил: —…менеджера композиторов. Вернее, знаете, как из них делать гениев.

Якобсон оценил паузу. Он улыбнулся.

– Вам не нравится музыка Джорджа Осинского? – Он, не мигая, смотрел на Дронго.

Тот выдержал этот взгляд.

– Не нравится, – сказал он, – если честно, то я совсем не большой поклонник его несколько экстравагантной музыки.

Якобсон ничего не ответил. Просто молча поднял свой стакан и, не сводя немигающих глаз со своего собеседника, выпил весь сок. Затем сказал:

– От вас и не требовалось любить музыку нашего маэстро. Вы должны только обеспечивать его безопасность.

– Безопасность Рэнди, – терпеливо напомнил Дронго, – вы забыли.

– Я не забыл. Рэнди сейчас исполняет роль Осинского. Значит, для всех он и есть настоящий Джордж Осинский. И мы не можем допустить, чтобы его убили на глазах у всех. Иначе как мы объясним журналистам, зачем решили подменить настоящего Осинского его двойником?

Дронго молчал. Он просто старался выдержать пристальный взгляд Песаха Якобсона.

– Он не успокоится, – убежденно сказал Дронго, – он как нацеленная стрела – остановиться не может. Либо попасть в цель, либо разбиться, иного пути он не признает.

– Вы меня не успокоили, – раздраженно заметил Якобсон, подзывая официанта. – Дайте нам два виски, – попросил он.

Дронго удивленно посмотрел на менеджера. Кажется, он действительно сегодня несколько выбит из колеи. Официант быстро принес требуемое, поставив пузатые стаканы, и так же быстро отошел. Якобсон поднял свой стакан и залпом выпил содержимое. Льдинки ударились о стенки стакана, легко зазвенев. Чуть отдышавшись, Якобсон заговорил:

– Дело в том, что нас действительно очень волнует этот случай. Прежде всего мы хотим понять, почему Ястреб получил такое задание? Почему он должен убить Осинского? Кому и почему мешает композитор, никого в жизни не обидевший?

– А вы действительно этого не знаете? – спросил Дронго, не притрагиваясь к стакану с виски.

Якобсон нахмурился.

– Что вы хотите сказать?

– Я просто спросил.

– Вы уже догадались, – понял Якобсон, – этого следовало ожидать. Такого аналитика, как вы, нельзя иметь рядом с собой. Это довольно опасно.

– Я понял все уже в Париже. Последние события только подтвердили мою правоту. Насколько я знаю, после первичных выборов в Южной Каролине сенатор Доул впервые вышел в лидеры. Через два дня пройдут решающие «праймериз» в Огайо, Иллинойсе, Мичигане. Думаю, тогда станет ясно, что сенатор Доул побеждает соперников и будет выдвинут на республиканском съезде кандидатом в президенты США, – произнес Дронго.

Якобсон даже оглянулся.

– Не нужно так громко говорить, – попросил он.

– Мы можем подняться в ваш номер, – предложил Дронго. – У вас нет скэллера?

– У меня он в кармане, – кивнул Якобсон, – просто я боюсь, что нас могут услышать.

– Значит, я прав. Сенатор Боб Доул. Будущий кандидат в президенты США. Главная цель вашего Фонда. У вас работают просто потрясающие аналитики.

– Идемте, – поднялся Якобсон, – поговорим лучше в галерее. Я думаю, там будет удобнее.

Дронго, так и не притронувшийся к своему виски, вышел первым. Якобсон подписал счет за выпитое в баре и вышел следом. В арт-галерее он догнал Дронго.

– Вы действительно давно догадались обо всем? Или только сейчас?

– В Париже. Когда вы предложили мне уехать после первичных выборов в Нью-Гэмпшире, где сенатор Доул неожиданно проиграл выборы своему основному сопернику Пэту Бьюкенену. Тогда вы решили, что ваша игра провалилась, и даже посоветовали мне уехать. Но на следующий день, когда все встало на свои места и пришли известия о последующих победах Доула, вы изменили свое мнение. А заодно изменился и тон статей, рассказывающих о триумфе оперы Джорджа Осинского.

– Я должен был предусмотреть все, – сказал, заметно волнуясь, Якобсон. – Кажется, вы узнали слишком много.

– Ровно столько, чтобы оценить всю гигантскую аналитическую деятельность вашего Фонда. Я не знаю, на кого вы работаете, мистер Якобсон, но должен признать, что работаете здорово. Еще пять лет назад в Лос-Анджелесе прозябал в неизвестности композитор Джордж Осинский, влачивший нищенское существование и пытавшийся пробиться в Голливуд. Не удивляйтесь, я неплохо поработал с компьютером и знаю всю биографию Осинского.

Именно пять лет назад появились вы, мистер Якобсон. Как ангел-хранитель, протянувший руку помощи Осинскому. Именно с того дня, как вы стали менеджером композитора, начались его грандиозные успехи и всемирная популярность. Я пытался понять, чем вызван подобный альтруизм. Неужели ваш Фонд всерьез заинтересовался новаторской музыкой Осинского? Или эстетикой его произведений? Но, немного узнав вас, я понял, что ошибаюсь. Вы слишком рациональны, чтобы быть эстетом. И слишком большой прагматик, чтобы стать альтруистом. Значит, дело в другом.

Якобсон слушал молча, не перебивая.

– Тогда, в Париже, я провел параллельное исследование жизни Кэтрин Муленже. – При упоминании этого имени Якобсон заметно вздрогнул, но снова не произнес ни слова. – У нее удивительная судьба, напоминающая судьбу нашего маэстро. Пик ее популярности каждый раз приходился на начало президентских выборов во Франции, когда у ее близкого друга Жака Ширака появлялись хоть какие-то шансы пройти во второй тур и выиграть президентскую гонку. Сегодня мадам Муленже самый популярный прозаик Франции, а ее близкий друг – президент Франции.

– Ну и что? – не выдержал Якобсон. – Что в этом удивительного?

– Ничего. Просто я провел некоторые параллели. Пять лет назад стало ясно, что Джордж Буш, выигравший войну в Персидском заливе, просто обречен остаться президентом на второй срок. Так полагали многие. Но не ваш Фонд. Очевидно, вы сумели просчитать гораздо лучше многих американских аналитиков и смогли разглядеть будущее недовольство народа, которое обязательно должно было сказаться на выборах.

– Это невозможно просчитать, – нервно дернулся Якобсон, – это все из области предположений.

– Верно. Когда два равных соперника, исход предсказать заранее невозможно. Но когда появляется третий… Ах, как много было возможностей для маневра у вашего Фонда! На президентских выборах 1992 года впервые в двадцатом веке спор шел не между лидерами двух основных партий – республиканской и демократической, Джорджем Бушем и Биллом Клинтоном. Нет. На этот раз спор шел между тремя кандидатами. Вмешался миллионер Перо, который и предопределил исход голосования в пользу Клинтона. Он сумел оттянуть миллионы голосов консерваторов от Буша в свою пользу и этим обеспечил победу Билла Клинтона, который до этого не имел вообще ни единого шанса стать президентом США. Вы знаете, что через полгода в Америке провели интересный эксперимент? Избирателей Перо спрашивали, за кого из двух основных кандидатов они бы голосовали, если бы у них был выбор только между двумя. Ответ был ошеломляющий. Девяносто процентов избирателей отдали бы свои голоса… Джорджу Бушу. Клинтон просто не имел в этом случае никаких шансов.

Якобсон уже ничего не спрашивал, даже не перебивал. Только морщины на лбу, отчетливо проявлявшиеся с каждым словом Дронго, свидетельствовали о его сильном волнении. Но он сдерживал себя и больше не перебивал Дронго.

– Пять лет назад вы отчетливо уловили тенденцию. Клинтон обыгрывает Буша, а через четыре года его сменяет Доул. Именно тогда вы решили сделать имя неизвестному композитору, узнав, что его отец был знаком с Доулом, а сын родом из штата Канзас, который Боб Доул представляет в сенате США. Расчет был гениален. С таким известным человеком Доул просто не мог не подружиться. За пять лет вы блестяще раскрутили Осинского, нужно отдать вам должное. И сделали его личным другом будущего президента США. По-моему, во всем мире это называется «агентом влияния». Вы получили своего агента влияния и во Франции, сумев сделать рекламу довольно посредственной прозе Кэтрин Муленже. И, кажется, сумели подготовить еще одного кандидата. На этот раз для будущего президента США.

– У вас буйная фантазия, – выдавил Якобсон растерянно, – вам нужно писать фантастические романы.

– Я проверил через сеть Интернета. Ваш Фонд финансировался миллионами Перо. Очевидно, у вас с ним давняя связь. И в нужный момент он согласился на ваш вариант, решив принять участие в выборах. Но самое интересное, что вы сумели просчитать и нечто другое. То, чего я даже не мог предположить.