Долгая дорога домой - Пол Андерсон

Нескольким членам группы предстояло подняться на корабле, оседлать орбиту и выполнить заключительные работы по сборке и включению генератора поля на борту. Они были смертниками, потому что у них не было времени придумать, каким способом вернуться на Землю.

Грунвальд вообще ощущал время, как гончую, преследующую его по пятам. Очень скоро будет закончена постройка еще одного звездолета, повсюду на Земле закладывались новые космические корабли. После этого марш людского племени уже не остановить, и время не повернуть вспять. Сегодня вечером должна осуществиться последняя надежда человека – нормального человека. Не выйдет – второго шанса они не получат.

– По-моему, – произнес ученый, – еще до рассвета весь мир заплачет от облегчения.

– Нет, – покачал головой австралиец, – мы разворошим осиное гнездо. Пока они поймут, что спасены, пройдет какое-то время.

Ну что ж, времени у них как раз достаточно. Корабль был оснащен системой защиты, которую обычному человеку прежней эпохи не преодолеть и за сто лет. Автоматы уничтожат любые ракеты и корабли, запущенные с Земли. У человека, у всего живого появится шанс перевести дух, вспомнить о первичных ценностях, и поняв это, люди уже не захотят нападать на корабль.

Остальные члены группы разгрузили прибывший из Америки джет и перенесли драгоценный груз на место. Ящики опустили на землю, Грунвальд и Манцелли начали осторожно их вскрывать. Кто-то включил прожектор; в его резком белом свете все быстро позабыли о луне и окружающем их океане.

Не заметили они и продолговатый силуэт, бесшумно зависший, как небесная акула, над головой. Заговорщики подняли головы, только услышав голос с неба.

Усиленный динамиками голос обратился к ним мягко, даже с некоторым сожалением:

– Извините за неприятный сюрприз, но вы достаточно наломали дров.

Резко вскинув голову, Грунвальд увидел в небе стальной блеск, и его сердце словно дало осечку. Русский выхватил пистолет и открыл огонь, выстрелы потонули в мерном грохоте прибоя. Разбуженные птицы загомонили, захлопали крыльями, заглушая шелест пальм.

Манцелли выругался, развернулся на месте и побежал к стоящему на земле кораблю. На борту были установлены пушки, способные сбить эту летучую тварь. Грунвальд, прыгая в укрытие, успел заметить, как на боку корабля развернулась и нацелилась в небо орудийная башня. Он упал плашмя на живот. Орудие стреляло ядерными боеприпасами!

Из зависшего над головой летательного аппарата вырвался мощный ослепительный луч. Ствол пушки раскалился добела, покоробился. Тонкий палец луча провел по кораблю до самого основания, где находились конусы гравитационного двигателя. Здесь он немного задержался, походив туда-сюда. От жара плавящейся стали у людей на земле защипало лицо.

Гигантская атомно-водородная горелка, пронеслось в ошеломленном мозгу Грунвальда. Мы не сможем взлететь…

Постепенно докрасна раскалились даже стенки корабля. Швед с воплем сдернул с пальца кольцо. Манцелли с криками выскочил из корабля. Силовое поле погасло, механизмы начали остывать, люди же, стоящие внизу, напоминали поломанных роботов. Тишину нарушали только всхлипы Манцелли.

Воздушное судно противника – настоящий космический корабль, как они с опозданием заметили, – не сдвинулось с места, однако из брюха вылетела и начала плавно спускаться небольшая антигравитационная платформа. На ней стояли несколько мужчин и одна женщина. Никто из них не покинул платформу после приземления.

Грунвальд сделал шаг вперед и сгорбился.

– Феликс, – произнес он упавшим голосом. – Пит. Хельга.

Мандельбаум кивнул. Яркий свет прожектора отбрасывал на его лицо черные жесткие тени. Он ждал на платформе, пока три спокойных здоровяка, работавшие в прошлой жизни следователями, собирали оружие, которое заговорщики побросали на землю, когда оно раскалилось у них в руках. И присоединился к полицейским только после того, как они закончили. Коринф и Хельга поступили так же.

– Неужели вы рассчитывали, что вашу выходку никто не заметит? – спросил Мандельбаум голосом уставшего человека. – Наблюдатели следили за вашим жалким заговором почти с самого начала. Ваша конспирация вас и выдала.

– Почему же тогда вы не остановили нас раньше? – спросил австралиец, захлебываясь от злости.

– Отчасти, чтобы вы не придумали чего похуже, а отчасти для того, чтобы посмотреть, кого еще вы втянули в это дело. Мы откладывали визит до тех пор, когда у вас все будет готово.

– Какое коварство! – воскликнул француз. – Типичный для новых времен холодный расчет. Полагаю, что наиболее разумным и целесообразным вы посчитаете расстрел на месте.

– Нет, зачем же, – мягко возразил Мандельбаум. – Кстати, вкупе с полем, нагревающим металл, мы использовали гаситель химических реакций, чтобы ваши боеприпасы не взорвались и не ранили вас. Ведь вы еще должны рассказать о своих сторонниках. К тому же у всех у вас есть хорошие мозги, много энергии и мужества. Не ваша вина, что перемена свела вас с ума.

– Свела с ума?! – рявкнул русский, с трудом удерживая дрожь. – Это вы нас называете сумасшедшими?

– Ну, если вы вообразили, что имеете право принимать решения за все человечество и навязывать их силой, то что это, если не мания величия? Будь ваше дело справедливым, вы бы давным-давно представили его на суд всего мира.

– Мир ослеплен, – сохраняя достоинство, сказал индус. – Мир перестал видеть истину. В прошлом я прикоснулся к высшим сферам, а теперь потерял контакт, зато хотя бы понимаю, что именно я потерял.

– Другими словами, – холодно прокомментировал Мандельбаум, – ваш разум стал слишком силен, и в трансе, бывшем для вас главным занятием, отпала нужда, хотя привычка все еще не исчезла.

Индус презрительно пожал плечами.

Грунвальд посмотрел на Коринфа.

– А ведь я считал тебя другом, Пит. После того, что перемена сделала с твоей женой, я полагал, ты поймешь…

– Он тут вообще ни при чем. – Хельга выступила вперед и взяла Коринфа за руку. – Вас вела я, Грунвальд. Пита мы взяли с собой как физика, чтобы взглянуть на ваш аппарат и придумать, как его использовать для доброго дела. Трудовая терапия… ох, Пит, Пит, ты так настрадался!

Коринф тряхнул головой и заговорил с резкостью и гневом, не типичными для его мягкого характера:

– Не надо искать для меня оправдания. Если бы я знал, что ты замышляешь, я остановил бы тебя в одиночку. Ты подумал, в кого превратилась бы Шейла после возвращения старого мира?

– Вас вылечат, – сказал Мандельбаум. – Вы не прибегали к насилию. Новые методы психиатрии быстро прочистят вам мозги.

– Лучше бы вы меня убили, – сказал австралиец.

Манцелли никак не мог унять рыдания. Всхлипы терзали его, словно когти хищника.

– Как вы не понимаете? – возмутился француз. – Все славные свершения человека в прошлом – псу под хвост? Он даже обрел Бога, а теперь вы превращаете Бога в детскую дразнилку. Что вы дали человеку взамен роскоши искусства,