Мир колонизаторов и магии: Практика (СИ) - Птица Алексей

Развернувшись, я вышел из камеры, оставив Гасконца наедине со своими мыслями и обрубком правой руки.

После того, как Гасконец и другие пленённые пираты были переданы в руки испанского правосудия и заключены в тюрьму, весть об этом с почтовыми кораблями ушла во все города Новой Гранады. Особенно быстро она долетела до Картахены и Каракаса, которому в скором времени было суждено стать генерал-капитанством.

Но более всего это известие взволновало столицу Новой Гранады, славный город Богота, где пребывал Мануэль де Гириор, Хосе Порталь де Уарте Эрдосаин-и-Гонсалес де Сепульведа, назначенный на должность вице-короля Новой Гранады.

Мануэль де Гириор был взволнован таким сообщением и послал гонца, для того, чтобы доставить пиратов в Боготу под конвоем, а героев, включая сержанта и капитана Родриго Хосе Ибаньеса и Альберто Алехо Брисиньо, вызвать к себе для награждения.

Но, увы, к тому времени, когда гонец добрался до Маракайбо, «Сан Пабло» уже отчалил, увозя всех героев данной схватки. Пока гонец возвращался обратно, прошло ещё много времени, и «Сан-Пабло» отплыл уже и из Картахены, взяв курс на Порто-Бело.

Проведя там ещё неделю, судно снова отплыло, уже на Гавану, и опять почтовый корабль опоздал, всего лишь, на два дня. Дальше была Гавана и снова море, переходящее в бескрайний Атлантический океан.

Перед отплытием у нас с капитаном состоялся окончательный торг по серебру. Собравшись в каюте, все заинтересованные лица, без лишних свидетелей, начали вести разговор.

— Ну что ж, уважаемые бароны, не подвести ли нам с вами итоги нашей общей деятельности и не желаете ли вы окончательно разрешить вопрос с серебром? Его запас значителен, и хотелось бы заключить с вами соглашение о его продаже, — начал без лишних предисловий капитан.

Вопрос адресовался нам обоим и, переглянувшись, Алонсо дал мне возможность высказаться за двоих.

— Насколько я помню, сеньор капитан, вы предлагали нам тридцать процентов от стоимости?

— Да, — важно кивнув, подтвердил Альберто Брисиньо.

— И, при этом, вы получили стоимость трофейного шлюпа.

— Но вы же не будете отрицать, барон, что мы спасли вас от верной смерти, в противном же случае, этот корабль, со всем его содержимым, достался бы пиратам.

— Нет, мы благодарны вам за это, сеньор капитан, и потому согласны дать вам целых десять процентов от стоимости принадлежащего нам серебра.

— Без сомнения, вы оказали мне огромную честь своим предложением, но старому моряку и торговцу ведомы многочисленные подводные камни и прочие перипетии морской торговли. А вот вы их не знаете. Вы — навигаторы и умелые воины, вам и не надо задумываться о таких вещах, а тем более, вас ждут ещё великие дела, которые только подтверждают ваши титулы, а потому, я предлагаю вам двадцать пять процентов, из уважения к вам.

Мне пришлось хмыкнуть от удивления, а Алонсо глазами показывал, что надо немедленно соглашаться. Я же так не считал, по моим прикидкам и осторожным расспросам разных торговцев, сумма, вырученная за серебро, могла составлять до трёхсот тысяч реалов, весьма неплохо для молодых баронов, и лишаться её было бы глупо. И вслух я произнес.

— О, без сомнения, по вашему, исключительно здравому, поведению, сеньор капитан, видно, что вы знаете о торговле намного больше, чем мы с моим другом, вместе взятые. Но дело, видите ли, в том, что у нас есть любимые девушки, с которыми и я и мой друг помолвлены. А у этих благородных сеньорит очень влиятельные и богатые родители.

Мы не можем вернуться к ним с пустыми руками, ведь наш корабль уплыл, и многого мы лишились, в процессе своих приключений. Многие артефакты, такие как моя магическая астролябия, безвозвратно утеряны, а она приобреталась практически в долг, и мне необходимо вернуть всю их стоимость. Поэтому, пятнадцать процентов, и всё.

— Вы, барон, поражаете меня своей неуступчивостью, и даже сомнительно, откуда у весьма молодого человека из дворянской семьи такие навыки в торговле. Я изумлён.

Увидев, как моя рука непроизвольно потянулась к трофейной шпаге, он быстро поднял руку и, махнув ею, продолжил.

— Нет, нет, я, ни в коем случаю, не хочу вас упрекнуть в торгашестве или меркантилизме и, тем более, не хочу оскорбить память ваших предков, только я ещё ни разу не встречался с таким, в высшей степени, интересным юношей.

— Я принимаю ваши извинения, но это не повод, сеньор, искать подвох в моих речах и требовать невозможно. Я сказал вам, пятнадцать процентов, и это моя последняя цена.

— Да, я прекрасно вас понял, барон. Но вы забываете ещё про отчисления в королевскую казну налогов со сделки, и это бремя целиком и полностью ляжет на меня. Предлагаю вам двадцать процентов.

— Ммм, над этим вопросом я не задумывался, сеньор капитан, хорошо, пусть будет восемнадцать процентов, и ни реала сверху. По рукам?

— Эх, вы очень хорошо умеете убеждать, благородный идальго. Ну, что же, раз вас так волнуют эти проценты, тогда по рукам. За оставшиеся два процента я помогу вам перевести деньги туда, куда вам это будет нужно, и без всяких заморочек на транспортировку таких, весьма огромных, сумм.

— Вот же, хитрый, — подумал я, — всё равно, уел, и как мастерски, настоящий торговец.

— Я согласен, — озвучил я свое решение.

— Я согласен, — как эхо повторил за мной Алонсо, будучи настоящим Пересом.

Выйдя на палубу и подставив ветру лицо, разгорячённое сложными переговорами, я наслаждался его сильными порывами, швыряющими в меня солёные брызги и срывающими пену с гребешков небольших волн, разбрасывая её по поверхности.

Рядом проплыл косяк рыб, за которым, разрубая костяным носом волну, охотился огромный марлин. Вдалеке промелькнул треугольный, заострённый плавник молотозавра, не спешащего нападать на деревянное чудовище, что проплывало мимо, подгоняемое ветром.

Постепенно спустились сумерки, переходящие в ночную темноту. Когда её величество царственная Луна, сейчас больше похожая на узкий серп, пробралась через облака, я ушёл спать в маленькую каюту, где уже давно храпел Алонсо, раскинув в разные стороны ноги и руки.

— Да, — глядя на него, подумал я, — Ариадне на супружеском ложе достанется совсем маленький участок, на котором можно будет спокойно отдыхать, я бы даже сказал, крохотный. А могучий храп молодого барона уж точно не даст заснуть, пока я его не пну.

Бац, и грубый тычок под рёбра моментально сбил боевой пыл с Алонсо.

— А? Что? Зачем?

— Почему? Ещё ты забыл сказать, Алонсо.

— Аааа, — протянул Алонсо, — это ты, Гарсия, ты чего лягаешься, спать мешаешь?

— Это ты, Алонсо, мне спать мешаешь, своим храпом. Будешь так шуметь, иди на палубу, там твой храп поможет отстоять матросам не одну ночную вахту, а все окрестные акулы будут хорошо знать, что на нашем корабле нечем поживиться, и лучше держаться от него подальше.

— Вечно ты что-нибудь напридумываешь, Эрнандо, хватит болтать, ложись лучше спать и пусть тебе приснится твоя Мерседес. Хотя, нет, лучше наш декан, и ты точно не будешь мне мешать храпеть.

Он повернулся на бок и громко засопел, но это уже был не молодецкий храп, и заснуть, всё-таки, было можно. Примерно через десять минут сон пришёл ко мне, и я погрузился в его объятия с «головой».

Огромный морской монстр, старый, как сам мир, кальмар, неспешно передвигался под водой, выбрасывая реактивную струю через сопло, и его ороговевший клюв, крепче закаленного железа, основательно чесался впиться во что-нибудь твёрдое. Он был сыт и стар, его жизнь уже заканчивалась, а напоследок хотелось проявить себя, показать в последний раз свою мощь, свою силу, свой, хоть и зачаточный, но разум.

Впереди, оставляя за собой флюоресцирующий след, двигалось тёмное пятно, и это явно было то, что на сегодняшний момент ему требовалось. Нет, это был не огромный кашалот, вечный его противник, и не молотозавр, и не любое другое морское животное.

Это был неодушевлённый предмет, наполненный множеством живых существ, маленьких слабых существ, которые обладали магией и предметами, умевшими наносить острую боль, очень, очень, острую боль.