Мир колонизаторов и магии: Практика (СИ) - Птица Алексей

Мерседес смотрело в окно, и не видела там ничего, всё померкло перед ее глазами. Нет, она не вспоминала его. У неё не было сил, чтобы вспоминать. Она просто не хотела ни о чём думать. Как? Как он мог её бросить одну и сгинуть в море? Нет, он не мог так просто погибнуть, ведь он ненавидит её, а значит, он продолжит жить и будет бороться за неё, изо всех сил, чтобы однажды отомстить ей и сделать всё, чтобы они поженились. Он жив, она точно знает, что он жив. Перед её глазами промелькнула какая-то картинка, которую она не поняла. Участок моря, пустынный остров и индианка, со жгуче-чёрными волосами.

— Он жив!

— Что ты сказала, Мерседес, — опешила Элеонора.

— Он жив!

— С чего ты это взяла?

— А с чего ты взяла, что они мертвы?

— Нуууу, — протянула Элеонора, — этого точно никто не знает, но они пропали в море, их смыло волной, и значит, они погибли.

— Гарсия, хоть и гачупин, но весьма отважный гачупин и превосходный моряк, об этом мне даже говорил мой отец, — с вызовом сказала Мерседес. — Он не мог так глупо погибнуть, и я чувствую, что ещё его увижу и, наверное, не один раз.

— Не знаю, что ты там чувствуешь, но то, что они оба пропали, это факт. Пусть они пропали без вести, это не особо меняет дело. Тебе следует забыть о нём и сосредоточиться на учёбе, или уже искать себе подходящую партию. Вон вокруг тебя постоянно вьются парни, ты за этот год изрядно похорошела, не то, что я.

— Оооо! Не надо так прибедняться, Элеонора. Не за тобой ли бегает Винсенте, которого даже прозвали ручным псом де Тораль. А ты ему даёшь возможность только держать тебя под ручку, когда другим позволяешь целовать в щёчку.

— Ох, идальго, я и так позволила вам слишком много, мой папа, маркиз де Тораль, очень строго воспитывает меня, и вам не поздоровится, если он узнает, какие вольности вы себе позволяете, — передразнила подругу Мерседес.

— Ммм, — недовольно покачала головой маркиза де Тораль, — а ты, оказывается, хорошо осведомлена о том, кто со мной ходит, и кто меня целует.

— Да уж, конечно, я же не сижу здесь взаперти, чтобы никто мне ничего не рассказывал, или я не вижу, что происходит с моей подругой. Трудно утаить что-либо в академии, где все друг друга знают.

— Но ты же смогла утаить то, о чём даже я не знаю. А у тебя явно было какое-то общее дело с Эрнандо Гарсия, и вы с ним поругались. И ругались не просто так, а как связанные общими секретами. А какое дело у тебя было с ним, а? Не расскажешь ли мне, подруга?

— Все мои дела ты и так хорошо знаешь. Не было у меня никаких дел. Он просто преследует меня везде и вбил в голову, что хочет жениться на мне.

— Ну, это достойный выбор. Я тоже бы на его месте захотела на тебе жениться. Как, впрочем, и на мне. Очень даже подходящая пара. Но он слишком беден, и быть баронессой мне совсем не улыбается, гораздо лучше быть маркизой или, на крайней случай, графиней.

— А что же ты тогда ходишь с виконтом? А, будущая виконтесса?

— Мерси, ты меня удивляешь. Любой знатной девушке, а тем более, даме, нужен мужчина, к которому она всегда может уйти. И желательно, чтобы он был не таким, как Альфонсо, или другие твои приспешники.

— Я уже давно не общаюсь с Альфонсо и сделала это, в том числе, и по твоему совету.

— Вот видишь, а ты считаешь меня плохой подругой, Мерси. А я тебе такие полезные советы раздаю. Виконтесса, это самый последний вариант, но я его не исключаю. Впрочем, мы с тобой не о нём разговаривали, а об Эрнандо.

— Эрнандо жив, и я больше не хочу обсуждать эту тему.

— Ну, как знаешь, — пожала плечами Элеонора и погрузилась в изучение скучных учебников.

Вскоре в академии стало известно о том, что оба барона живы. И опять первой из подружек эту новость узнала Элеонора де Тораль.

— Мерседес, а ты была права, твой гачупин жив, и даже, здоров. Я удивлена, очень удивлена. А ты ещё говоришь, что он тебе не нравится.

— Что? Что ты сказала, Элеонора?

— Я только что узнала, что оба барона живы. И письмо пришло от вице-короля Новой Гранады, с подтверждением этого. Но им предстоит ещё добраться до нас из Нового Света.

Мерседес не стала бросаться на шею к подруге и выражать неожиданную радость словами или слезами счастья. Вместо этого, она повернулась снова к окну и вглядывалась в него молча и очень долго, как будто бы хотела увидеть там Эрнандо. Девичье сердце отчаянно забилось, словно птица в силках. А мозг стал лихорадочно обдумывать, что же ей делать дальше.

— Мерси, с тобой всё в порядке?

— Со мной, да, — стараясь приглушить счастливый блеск в глазах, ответила Мерседес. С некоторых пор она старалась меньше обсуждать свои дела и чувства не только с другими людьми, но и с самой закадычной подругой, — а вот у других, кажется, появились проблемы. Ну, ничего, приедешь ты, гачупин, ещё сюда, я тебе устрою, — почти прошипела она и выскочила из комнаты, оставив в полном недоумении Элеонору де Тораль.

А веский повод для скрытности у Мерседес был. Приехав домой на очередные каникулы, она имела очень неприятную беседу, как с мамой, так и с Долорес, которая собиралась вскоре выйти замуж. Отец сначала хотел было поучаствовать в своеобразном семейном совете, но потом, взглянув на Мерседес, только махнул рукой и, уходя, сказал: — Разбирайтесь сами, женщины. Вследствие чего был сопровождён долгим взглядом супруги, полным обожания, пока за ним не захлопнулась дверь.

— Ну, что, Мерси, нам предстоит тяжёлый и долгий разговор, — и взгляд матери ощутимо потяжелел. — Присядь, пока, и постарайся не взбрыкивать. Твоя старшая сестра, — и мать взглянула на Долорес, — собирается замуж. И её выбор очень хорош. Она выходит замуж за графа де Араведа, и вскоре уедет со своим мужем.

Но дело не в этом. Долорес много помогала мне с твоим воспитанием. У тебя несносный характер, и горе тому, кому ты достанешься, особенно, если он будет не сильно знатным или богатым. Но и сил, для постоянной борьбы с тобой, у меня больше нет. Мы с отцом приняли решение о твоей помолвке. Мы ставим тебя в известность о своих намерениях. Как только ты закончишь академию, ты будешь обручена. И я не хочу слушать твоих возражений, девчонка, — резко закончила мать, увидев, как Мерседес порывисто вскочила с места.

— Мама, — неожиданно для матери вмешалась Долорес, — нам надо дать высказаться Мерседес, иначе она всё равно поступит по-своему.

— Хорошо, дочка, я думаю, что ты права. Говори Мерседес, что ты хотела нам сказать, а то это… всё равно из тебя вырвется, и его последствия мы будем ещё долго расхлёбывать.

— А папа знает?

— Знает, конечно, — удивилась мать. — Он же и предложил кандидатуры женихов. Тебе повезло, что ты родилась в богатой и знатной семье, у тебя будет достойный выбор. Смотри, у нас есть соглашение с виконтом, графом и бароном. Ого, как ты вскинулась. Да, с бароном, но с очень богатым бароном.

— Гарсия тоже барон, — привела свой аргумент Мерседес.

— Ты снова об этом гачупине, который лезет к нам в семью! Что ты в нём нашла, Мерседес, ну что? — в сердцах вскричала мать.

— Он настоящий.

— А мы что тут все, не настоящие, Мерседес?

— Нет, мы все напыщенные, а он настоящий, от него пахнет жизнью и морем.

— Кровью от него пахнет и приключениями, — не сдержалась Долорес, со злостью посмотрев на младшую сестру, и добавила. — Я тебе сколько раз говорила, Мерседес, он тебе не ровня, и не пара.

— Да, говорила, — запальчиво возразила Мерседес, он мне не ровня, но мы пара! — и сразу замолчала, испугавшись вырвавшихся из неё слов.

— Вот оно как, — приподняв от удивления красивые тонкие брови, сказала мать. — И на чём же основываются твои убеждения в этом?

— Он сам получил титул барона.

— Ммм, весомый аргумент. Юноша, без сомнения, храбрый и мужественный, но этого совсем не достаточно.

— У него есть деньги.

— Откуда ты это знаешь, — сузив глаза и наклонившись ближе к дочери, спросила мать.

— В академии говорили, что ему досталось много денег, после продажи корабля пиратов. У него появилось много дорогих вещей, которых раньше не было.