Мир колонизаторов и магии: Практика (СИ) - Птица Алексей

На пиратском корабле столпились многочисленные пиратские рожи, с удивлением всматривающиеся в палубу «La Gallardena», по которой бегали только мы с Алонсо. Тем не менее, их замешательство длилось недолго. Один из них крикнул нам по-английски.

— Э, братья, вы кто? Кто ваш капитан?

Кто, кто, от деда Пехто я, да бабка Тарахто наш капитан, усы и хвост, вот наш ответ на ваш вопрос. Но вслух я сказал.

— Nous sommes des pirates! (Мы пираты). Наш капитан Гасконец.

— О! А! Сказанное мною по-французски, тем не менее, было понято правильно. — Наши извинения! А где он?

— В капитанской каюте, он ранен.

— Три тысячи акул мне в глотку! Ему изменила удача?

— Сухопутные крысы подранили его, но ничего, он поклялся им отомстить. И он сделает это, ведь он настоящий Гасконец. О — ла — ла!

— Хорошо, наш капитан хочет засвидетельствовать ему своё почтение и оказать помощь своей командой. А где остальные моряки?

— Все погибли!

— Разрази меня гром! Что у вас случилось?

— Неудачный абордаж, много солдат и ожесточённая битва, — сухо ответил я.

Но у пиратов явно возникли сомнения в сказанном. Кроме того, им очень хотелось добычи, а пустить ко дну судно коллег, которых осталось очень мало, для них было, однозначно, выгодно.

Они стали совещаться между собой. Наконец, решение было принято и один из них, довольно осклабившись, прокричал нам.

— Ждите призовую команду, мы идём!

Всё ясно, жадность победила корпоративную этику, тоже мне, береговое братство! Братья… вашу мать!

— Алонсо, огонь! — как только я понял, к чему это ведёт, прокричал я своему другу.

Всё это время, пока длились наши переговоры с пиратами, я посматривал на другое судно, которое неспешно приближалось к нам, в любую минуту готовое отвернуть. Грохот двух орудий прервал наши несостоявшиеся переговоры, опрокинув кучку пиратов на палубу. Дальше мы стали выстреливать из оставшихся трёх орудий, добавив огня корсарскому кораблю.

В ответ громыхнули пиратские пушки, в клочья разорвав планшир и порвав рангоут. Мы упали на палубу, укрываясь от ядер и многочисленных мушкетных пуль, которыми стали осыпать нас пираты. И в эту минуту капитан испанской каравеллы, всё же, решился на атаку, видя, что мы схватились между собой в жестоком бою, посчитав эту ситуацию для себя крайне выгодной.

Он обогнал наши судна, уже скрепленные абордажными крючьями, и дал бортовой залп по атакующему пиратскому кораблю, а потом стал обстреливать его из аркебуз и фальконетов. Мы с Алонсо успели застрелить парочку особо наглых пиратов, когда они решили отступить, заметя перед собой нового противника. Попрыгав на свой корабль, пираты стали расцеплять его с нашим, чтобы спастись бегством.

Лишь несколько, особо на нас злых, решили отомстить, увидев, что нас, всего лишь, двое. И мы, одновременно с пиратами, разрядили друг в друга свои пистоли. Пули нашли своих героев. Алонсо получил пулю, скользнувшую по рёбрам, а я поймал пулю в верхнюю треть груди.

Два пирата получили то, на что напрашивались, но и мы оба были тяжело ранены, а Алонсо уже дважды. Выронив пистоль, окровавленными руками я схватился за «бумеранг» и послал его на наглых пиратов. Бой закончился в одну минуту, диск, пробив тело одного, сделал то же самое со вторым и, закончив на третьем, вернулся ко мне.

Кровь сочилась из раны, окрашивая мою грязную рубаху в красный оттенок. Алонсо пуля задела меньше, но он был уже дважды ранен, и ему было не легче, чем мне.

Капитан испанского тридцатипушечного корабля «Сан Пабло», Альберто Алехо Брисиньо-и-Лопес, приставив к глазам короткую подзорную трубу, внимательно наблюдал за ходом сражения двух, как оказалось, пиратских кораблей.

Через неё отчётливо было видно, как на палубе корабля, под белым флагом и только с одной мачтой, окутанной парусами, находились всего два смельчака, вступившие в бой с пиратами. Он уже было хотел отвернуть, чтобы не завязнуть в ненужной ему драке, как обстоятельства изменились так, что он был вынужден поменять своё решение.

На флагштоке корабля, где до этого развевался белый флаг, затрепыхался на свежем ветру кроваво-красный, с нанесённым на него белым черепом. Два пиратских корабля? Это было очень здорово, посмотреть, как они уничтожают друг друга.

Корабли обменялись залпами, потом произошло небольшое затишье, и снова залп пушек в упор.

— Не договорились! — мелькнула в голове у Брисиньо здравая мысль. Что ж, бывает… Всё это время его корабль неспешно подкрадывался к пиратским судам, готовый, в любой момент, отвернуть и уйти в сторону от них.

Но на палубе первого пиратского, по-прежнему, оставалось двое, тогда как с другого на абордаж пошли десятки корсаров.

— Прекрасный шанс! — снова мелькнуло в голове у капитана «Сан Пабло», и он отдал приказ увеличить скорость и готовить орудия к бою.

Матросы сорвались устанавливать дополнительные паруса, а канониры заняли свои места у пушек, готовясь по приказу капитана открыть огонь. Очевидно, что огонь надо было открывать по атакующему пиратскому судну, как наиболее опасному, и, в случае удачи, Алехо Брисиньо становился счастливым обладателем сразу двух кораблей.

«Сан Пабло», совершив манёвр, стал левым бортом к обоим пиратским судам и открыл огонь со всех орудий. Проскочив мимо лежащих в дрейфе кораблей, он развернулся и дал залп уже с другого борта, попутно опустошив жерла двух носовых пушек.

В воздух взлетели щепки, посыпавшиеся от пиратского корабля. Второй залп, с минимально близкого расстояния, смёл всё с палубы пиратов, но и они, опомнившись, дали ответный залп, изрядно повредив рангоут и борта корабля испанцев.

Осознав, в какой переплёт они угодили, пираты стали спешно обрубать абордажные канаты и расцеплять оба судна для того, чтобы принять бой свободными. Испанцы же, снова совершив поворот оверштаг, дали еще один раскатистый залп по пиратскому кораблю, сбив ему фок-мачту.

Переломившись, она свалилась на палубу и изрядно запутала все снасти, но пираты, несмотря на огонь, который по ним вели испанцы, быстро разрубили такелажные канаты и сбросили всё в море.

Подняв паруса, на оставшихся двух мачтах, корсарское судно стало набирать ход, стремясь выйти из невыгодного боя, одновременно проклиная другой пиратский корабль, который поставил их в такое положение, и, в то же время, испытывая острое желание отомстить испанцу, осмелившемуся на них напасть. Ради этого, поколебавшись, они вступили с обидчиком в бой, надеясь на свою многочисленность и боевые навыки.

Но английские пираты уже были изрядно потрепаны, а на борту «Сан Пабло» находились пятьдесят испанских солдат, направляющихся на Кубу. Брисиньо быстро согласовал вопрос с командующим ими лейтенантом, и стал готовить судно к ответному абордажу. Оба корабля успели дать друг по другу ещё по залпу, прежде чем сцепились в абордажной схватке.

Испанские солдаты, до поры до времени, прятались в трюме большой каравеллы. И вот, когда первые абордажные крючья плотно сцепили между собой борта кораблей, они выскочили на палубу неожиданным сюрпризом. Закованные в блестящие панцири, с морионами на головах, испанские воины стали нанизывать атакующих пиратов на тяжёлые пики, как на огромные шампура.

А потом дали залп из аркебуз, изрядно проредив ряды наступающих. Обнажив сабли и шпаги, солдаты стали перепрыгивать на борт пиратского корабля и продолжать схватку уже на его палубе.

Пошла тяжёлая и жестокая рубка, количество пиратов стало стремительно уменьшаться. Они не имели никакой защиты, кроме своих живописных лохмотьев, и через два часа пиратский шлюп был окончательно захвачен. Осмотрев трофейный корабль, испанцы снова обратили своё внимание на беспомощно дрейфующее судно, которого течением отнесло уже довольно далеко от них.

Высадив на захваченный пиратский корабль призовую команду, Алехо Бринсиньо развернулся в сторону второго корабля и, догнав его, повторно абордировал беспомощное судно.