Гладиатор - Филипп Ванденберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы сегодня же отплывем в Кирру, — сказал Аристофан. — Прорицать, перед тем как ворота оракула закроются на целых четыре недели, пифия будет только завтра. Отправимся в путь, у нас еще есть время.
Рабам приходилось прилагать все силы, чтобы пробиться сквозь толпу.
— Дорогу судовладельцу Аристофану и римскому гладиатору Вителлию!
Пиктор и Минуций подкрепляли эти выкрики пинками и ударами кулаков. Точно так же продвигались вперед и седобородые вожди в пышных одеяниях, паланкины которых несли на плечах дюжие рабы. Каждый стремился опередить остальных, потому что с заходом солнца оракул умолкал. Тем, кто не успел задать свой вопрос, придется ждать четыре недели, пока пифия начнет прорицать снова.
Целители-чудотворцы и просто проходимцы расхваливали свои амулеты, а прорицатели и толкователи снов во всеуслышание заявляли, что их предсказания не менее удачны и верны, чем прорицания пифии. Многие из толпы, полные надежды, сомневающиеся или погруженные в печаль, поверив в это или убедившись в безнадежности попыток пробиться внутрь храма, доверялись шарлатанам.
Разносчики продавали свинцовые и восковые таблички, а писцы готовы были за небольшую плату записать на них по-гречески вопросы, предлагаемые оракулу. Вителлий приобрел восковую, величиной с ладонь, табличку, протянул ее Пиктору и продиктовал свою просьбу: «Скажи мне, пифия, где найду я Ребекку, владеющую моим сердцем, и увижу ли ее когда-нибудь вообще».
Вителлий и Аристофан вышли в проход, под острым углом сворачивавший в сторону храма Аполлона. Римлянин поднял глаза и изумился — весь крутой склон был покрыт расположенными в виде террас статуями, памятниками и хранилищами сокровищ.
— Все это дары Аполлону за правильно предсказанное будущее! — Аристофан указал на постройки, похожие на небольшие храмы. — Это сокровищницы, в которых хранятся драгоценности и золото, принесенные в дар различными племенами и народами. В той, что по левую руку, хранятся дары Тарента, рядом сокровищница Сикиона, а еще дальше — Фив, Сиракуз, Афин и Коринфа. Все они доверху заполнены драгоценностями!
— И все это в благодарность за исполнившиеся предсказания?
— Конечно! — ответил Аристофан. — Поверь мне, здесь ты находишься в прекрасном обществе. Большинство посетителей прибывает сюда из Рима — от простых торговцев до членов императорского семейства. Императоры и короли — с давних пор самые частые и самые щедрые посетители пифии. Крез, владыка Лидии, шагу не делал, не посоветовавшись предварительно с дельфийским оракулом. Он даже пробовал устроить пифии ловушку, отправив семь посланцев с одним и тем же вопросом к семи различным оракулам. Он получил семь различных ответов, но лишь один из них оказался верным — тот, что был получен из Дельф. После этого Крез осыпал здешний храм дарами.
— Да поможет Аполлон и мне, — проговорил изумленный Вителлий.
На жертвеннике перед храмом пылал огонь, от которого распространялся неприятный запах горелого мяса.
— Это сжигается жертвенное животное. Оракул открыт, — объяснил римлянину Аристофан.
Служители храма удерживали кричащую и толкающуюся толпу. Медальон, показанный Аристофаном, открыл ему и Вителлию доступ в первый ряд.
— Без промантеи, знака, говорящего о том, что вы заплатили за предсказание вперед, у нас сегодня вообще не было бы никаких шансов, — объяснил грек.
Пожилой, в белом одеянии жрец прошел вдоль ряда ожидающих. В руках у него был серебряный поднос с медовыми пряниками. Каждый из ожидающих брал предназначенный для жертвоприношения пряник и платил за него соразмерную своему состоянию цену — в большинстве случаев одну драхму. Положил на поднос монету и Вителлий. Одновременно жрец принимал таблички с приготовленными заранее вопросами. После этого Вителлия и Аристофана пропустили на верхнюю площадку храма. Здесь на белом мраморе были вырезаны несколько полей для игры, напоминающей «мельницу». Грек, уже не в первый раз бывавший здесь, извлек мешочек с камешками и предложил Вителлию выбрать цвет.
— Одним богам известно, сколько нам придется ждать, — сказал он. — Может быть, и пару часов.
Вителлий понимающе кивнул. Сосредоточиться на игре было, однако, тяжело. Полная напряженного ожидания атмосфера, шум толпы, понявшей, что попасть сегодня в храм нет уже никаких шансов, — все это выводило его из равновесия.
— Тебе вовсе не обязательно ждать меня, — сказал юноша. — Дальше я и сам сумею управиться.
Аристофан только отмахнулся.
— Я твой проксенос… сопровождающий. Проксенос должен быть у каждого, кто обращается к оракулу! Я должен буду принести жертву богине судьбы, пока ты будешь ожидать ответ оракула.
Вителлий с благоговением поглядывал на обрамленный высокими дорическими колоннами вход в храм. Над порталом чистым золотом сверкали составлявшие какие-то слова греческие буквы.
— Что означает эта надпись? — спросил римлянин.
— «Познай самого себя», — ответил грек и указал чужестранцу на другие надписи по обеим сторонам портала. — Это память о семи величайших мудрецах мира, — объяснил Аристофан. — Каждый из них, посетив дельфийский оракул, высказал какую-нибудь достопримечательную мысль.
— Кто же эти мудрецы?
— Фалес из Милета, Биас из Приены, Питтакос из Митилен, Клеобул из Линдоса, Солон из Афин, Хилон из Спарты и Периандр из Коринфа.
— Все греки, — констатировал Вителлий.
— Все греки, — повторил вслед за ним Аристофан. — Хотя вы, римляне, и поработили греков, потому что искуснее владеете мечом, в науках и искусстве вы по-прежнему остаетесь позади.
Вителлий рассмеялся. Когда пришла их очередь, Вителлия и Аристофана проводили внутрь храма. Жрец настоятельно предупредил их, что здесь они должны воздерживаться от любых нечистых помыслов. В качестве проксеноса Аристофан взял предложенный жрецом кусок мяса и опустил его в пылавший на жертвеннике огонь. Едкий дым потянулся к отверстию, через которое в сумрачное и душное помещение проникал хоть какой-то свет. Из дальних углов слышны были голоса, произносившие какие-то молитвы. Чьи это были голоса и о чем они молили, разобрать было невозможно.
Адитон, окутанное тайной место, где звучали предсказания оракула, находился в самом центре храма. Пара ступеней вела в небольшую комнату, часть которой была отделена занавесом. За этим занавесом находилась погруженная в транс пифия. Жрец провел Вителлия по лестнице и жестом приказал ему оставаться на месте. Вителлий беспомощно огляделся в поисках своего проксеноса. Однако еще прежде, чем он успел подать Аристофану знак, из-за занавеса послышался полный муки голос пифии. Он звучал глухо, невнятно и таинственно. Пифия говорила по-гречески, и Вителлий не понимал ни единого слова. Жрец, однако, записал ответ на оборотной стороне врученной ему предварительно римлянином таблички. Затем он передал табличку Аристофану. Окинув Вителлия серьезным взглядом, грек перевел:
«Ты не найдешь свою девушку на земле Ахейи. Пройдут годы, прежде чем ваши пути пересекутся вновь. Но и это не станет для тебя днем радости, потому что твоя возлюбленная будет стоять перед тобой, но ты не узнаешь ее».
Вителлий взял в руки табличку с непонятными письменами, мучительно пытаясь понять, что же означает предсказание оракула. Жрец уже вел их к выходу, когда Вителлий с болью осознал всю тяжесть услышанного приговора. Ребекка навсегда потеряна для него. Однажды ему еще предстоит встретиться с нею, но она так изменится, что он ее не узнает.
Внезапно у Вителлия возникла целая тысяча вопросов. Он повернулся, намереваясь вернуться в храм, но тяжелая дверь уже захлопнулась за жрецом. Ослепленному солнечным светом, юноше показалось, что далекая долина с бесчисленным множеством отливающих серебром оливковых деревьев расплывается, словно отражение на поверхности воды. В глазах у него стояли слезы.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— Налегайте вовсю, ешьте и пейте, сколько влезет. Нам ведь предстоят трудные времена!
Такими возгласами подбадривал Ферорас гостей. Раз в год богатый ростовщик приглашал самых крупных своих должников на пир в пригородную виллу. Сейчас тут, отрыгивая и икая, возлежали одурманенные вином видные сановники и сенаторы. Никто бы не удивился, увидев на почетном месте даже самого императора. Жить в долг было признаком хорошего тона, и тот, кто долгов не имел, почитался всеми простофилей. Ростовщики, крупнейшим из которых был, несомненно, Ферорас, пользовались огромным влиянием, поскольку каждый из должников оказывался в полной от них зависимости.
Когда пир был в полном разгаре и у многих гостей голова начала уже идти кругом, Ферорас начал свою речь. Правда, заставить слушать себя оказалось не так-то легко.
— Римляне, дети мои, выслушайте меня! — несколько раз пришлось выкрикнуть ему. — Я счастлив собрать вокруг себя столько выдающихся людей и иметь возможность назвать их своими друзьями. Как вы знаете, Рим пережил уже свои лучшие времена. Походы против Британии, Германии и Армении потребовали огромных расходов. Снабжение города питанием оставляет желать лучшего, даже если император и полагает, что заплесневевшее зерно лучше выбрасывать в Тибр, чем раздавать бедным.