Операция «Wolfsschanze» - Степан Кулик

– Я знаю. Но ваши люди… Летчик сказал, что он не понял, чем они заняты. И еще пилот почти уверен, что видел блеск офицерских погон.

– Офицерских погон? – удивление Глюкмана было столь натуральным, что не поверить ему было невозможно. – Простите, господин корветтен-капитан, но это полная чушь. Лично я был бы не против, чтобы на объекте оказался офицер и снял с меня ответственность, но увы, командование не интересовалось моим мнением. Видимо, пыль или какой иной отблеск ввел пилота в заблуждение. Здесь вокруг столько воды… и птичьего помета.

Еще одна пауза.

– Что ж… Вполне возможно. Тем не менее удостовериться не помешает. Я отправил к вам парочку «сотых»[25]. Ждите. Конец связи.

Унтер-фельдфебель отключил микрофон и повернулся к Корнееву.

– Я все сделал правильно?

– Да, – кивнул тот. – А теперь скажи мне, что вся эта чехарда значит? Здесь один из сотни обычных наблюдательных постов или вход в бункер Гитлера? – Гусев дернулся, словно хотел что-то сказать, но в последнее мгновение передумал. – Непрерывная связь. Контроль с воздуха. Дежурные катера…

– Гитлер капут… – машинально брякнул немец. Мотнул головой, посмотрел на русского, понял, что тот шутит, но на всякий случай объяснил: – О, найн, найн… Здесь нет входа в «Вольфшанце», господин офицер. Мы же у берегов Норвегии, а не генерал-губернаторства.

– А жаль, – вполне серьезно произнес Корнеев. – Тогда что же они так вокруг вертятся? Будто медом намазано.

– Медом? Нихт ферштеен…

– Забей. Поговорка такая. Я спрашиваю, почему объекту уделяют такое пристальное внимание? Ведь не только из-за исчезновения гарнизона. Приятного, конечно, мало, но на войне и не такие казусы происходят. Полки сгорают как спички, не то что…

Немец пожал плечами, потом многозначительно постучал себя по погону.

– Господин офицер должен понимать, что это не мой уровень.

– Конечно, Руди… – Корнеев протянул немцу пачку «Imperium». – Оставь себе. Заслужил.

– Данке шён…

– Дыми. Тут ты прав, конечно… Насчет званий и погон, – Корнеев немного помолчал, а потом неожиданно подмигнул: – Вот только не верю я в существование фельдфебелей, которые ну совершенно ничего не знают. Не бывает таких. Ефрейторы – да, возможно. Но сержант… В смысле фельдфебель, не держащий нос по ветру, ни должности, ни звания не заслуживает. Не морочь мне голову, Руди. Давай рассказывай, о чем солдаты шепчутся.

– О высадке англичан, господин офицер, – зачем-то понизил голос Глюкман. – Вроде как бы со дня на день ждут. А с чего все начнется? С захвата дальних НП.

– Вот как? – Корнеев поскреб затылок. – Второй фронт, стало быть, грядет. Интересно… – потом повернулся к Гусеву: – Ваня, ты посиди тут. Покарауль. Немец ведет себя правильно, но зачем искушать судьбу. А я пойду, подготовлю встречу проверяющим. Заодно посмотрю, что вы там такое обнаружили интересное.

Глава шестая

Вытерев слезы и получив от дяди гранату, Боженка снова превратилась в ту бесстрашную и ловкую партизанскую связную, какой была в годы оккупации. Когда от проявленного хладнокровия и смекалки зависела не только ее жизнь, но и всего отряда.

– Идите за мной. Там лаз потайной есть. Внутри фонтана. Так его не видно, только если открыть.

Девушка пошла впереди, подсвечивая фонариком под ноги. Остапчук хотел было опередить ее, все же солдат, но Семеняк придержал его.

– Пусть… Потом.

Опытный боец понял командира без дополнительных объяснений. После стресса девушке необходимо было обрести уверенность. Преодолеть страх. А за спиной у других это быстро не получится.

– Здесь. Смотрите…

Бася остановилась возле того места, где когда-то стоял огромный фонтан.

Оценив размеры бассейна, Игорь Степанович удивленно хмыкнул. В областном центре, куда он ездил несколько раз перед войной, возле театра тоже бил фонтан. С ажурной оградкой, лепными фигурками рыб и русалок по краям. С большущей трехъярусной чашей в центре. Струи воды выстреливали вверх со всех сторон, сплетаясь в искрящиеся разноцветные бисерные ожерелья. Красиво… Часами можно любоваться. Ну, так это ж для всего многотысячного города. А здесь? Ради удовольствия пары-тройки буржуев и их гостей? Тогда как в самом Залесье – в центре костел и магистрат. Одним, выходит, развлечения, а другим – трудящимся и бедноте – закон и… слово Божье. К тому же к повиновению призывающее.

Нет, правильно, что его снесли под корень! А в центре города народ другой фонтан поставит. Больше и красивее. Чтоб не один буржуй, а все могли любоваться. И помнили, что советская власть – она для всех, а не для избранных.

Баська пошурудела ногой среди обломков, и часть дна бассейна, размерами с небольшой подвальный люк, со скрежетом сдвинулась в сторону. Открывая вход в подземелье. Но отъехала не до конца… Внизу что-то щелкнуло, как спущенная тетива, и люк замер, оставив прикрытыми примерно четверть отверстия.

Семеняк так возмутился этим личным фонтаном, что на мгновение даже об упырях забыл. И слегка вздрогнул от неожиданного перехода к реальности. Но отреагировал мгновенно.

Схватил девушку за руку и рывком оттащил от провала, куда та уже собиралась то ли залезть, то ли гранату бросить.

– Стоп, красавица! На этом месте самодеятельность заканчивается. Все вышли за пределы бассейна. Верни игрушку. На, взамен… – отобрал гранату и дал девушке пистолет. Потом позвал председателя. – Анджей! Племянницу держи рядом. Занимайте круговую оборону. Никого на территорию фольварка не пускать. Пока не прибудет товарищ Вайда со своими или бойцы из комендатуры. Комар!

– Я!

– Остаешься в распоряжении товарища председателя. Остапчук – со мной. Лесняк! Ну, следопыт, давай – гляди в оба.

– Сделаем в лучшем виде. Упыри не духи, ходят по земле ногами. А значит, и следы будут. Найдем их логово, даже если на сто саженей зарылись. Кстати, я там в сторонке тоже кое-что интересное заметил.

– После покажешь. Для начала растяжку не проморгай, – и указал следопыту на что-то подозрительно блеснувшее в луче фонарика. Очень похожее на стальную проволочку. – Расслабился у Господа за пазухой, небось? А то и на небесах местечко потеплее присмотрел? Так я не тороплюсь.

– Не торопишься, тогда свети лучше… – хмыкнул однорукий, опустился на колени, потом лег ничком и перевесился через край люка – толстой бетонной плиты, еще и усиленной броневым листом. Пару раз дернул за что-то, невидимое Семеняку, потом перевернулся на спину, демонстрируя обрывок толстой струны.

– От запорного механизма, я думаю… Лопнула только что. От того ляда[26] так косо открылась. Вниз ведут скобы, как в канализацию. Дна не видно. Надо лезть…