Мой полицейский - Бетан Робертс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вообще-то, это прекрасно. Взаимно удовлетворительное соглашение.
– Как долго это…
– Продолжается? О, примерно четыре месяца. Я все думаю, что мне станет скучно. Или ему. Но этого просто не происходит.
Джим вернулся с напитками, и мы провели приятный час, в основном наполненный тем, что Чарли рассказывал истории о людях, которых я давно не видел или никогда не встречал. Я не возражал. Хотя присутствие Джима помешало мне затронуть тему моего полицейского, было замечательно наблюдать за ними двумя, такими непринужденными в обществе друг друга. Чарли изредка касался шеи Джима, Джим ловил его запястье. Глядя на них, я позволил себе немного пофантазировать. Я мог бы так жить с моим полицейским. Мы могли бы проводить вечера, болтая с друзьями, выпивая, ведя себя так, как будто мы… ну, женаты.
Тем не менее я был рад, когда Чарли проводил меня до двери один.
– Рад тебя видеть, – сказал он. – Ты выглядишь лучше, чем когда-либо.
Я улыбнулся.
– Как его зовут? – спросил Чарли.
Я сказал ему.
– Он полицейский, – добавил я.
– Черт возьми, – сказал Чарли. – Что случилось со старым осторожным Хэзлвудом?
– Я похоронил его, – сказал я.
Чарли приоткрыл за собой дверь, и мы спустились по ступенькам на улицу.
– Патрик, – сказал он, – я не хочу становиться родителем, но… – Он остановился, нежно обнял меня за шею и приблизил мое лицо к себе: – Полицейский? – прошипел он.
Я засмеялся.
– Я знаю. Но он не обычный коп.
– Очевидно, нет.
Последовала короткая пауза. Чарли отпустил меня. Прикурил нам обоим по сигарете. Мы оперлись на его перила, выдыхая дым в ночь. «Прямо как велосипедные навесы в школе», – подумал я.
– Тогда что он собой представляет?
– Примерно двадцать. Яркий. Спортивный. Блондин.
– Чтоб меня, – сказал он, ухмыляясь.
– Именно, Чарли. – Я ничего не мог с собой поделать. – Именно.
Чарли нахмурился.
– Теперь я буду родителем. Полегче. Будь осторожен.
Во мне вспыхнула искра гнева.
– Почему я должен быть? – спросил я. – Ты неосторожен. Твой живет с тобой.
Чарли бросил сигарету в сточную канаву.
– Да, но… это другое.
– Другое что?
– Патрик. Джим – мой сотрудник. Все правила понятны нам и остальному миру. Он живет под моей крышей, и я плачу ему за его… услуги.
– Ты хочешь сказать, что это просто финансовая договоренность? Больше ничего?
– Конечно, нет. Но для посторонних глаз это выглядит так. А так гораздо прозрачнее, не правда ли? Все остальное… чертовски невозможно. Ты знаешь это.
После того как мы попрощались и он снова поднялся по ступенькам к дому, я крикнул:
– Подожди. В следующем году к этому времени он будет жить со мной!
И в тот момент я действительно поверил в то, что сказал.
12 ноября 1957 года
Иней все еще лежал на тротуарах, газовый обогреватель гнал пар в мой офис, под пиджаком – свитер, Джеки вздрагивала при каждой возможности. И он вернулся.
Время – 19:30. День – вторник. Я доедал гуляш дома. И вдруг взвизгнул звонок. «ДУМ-де» – стукнуло мое сердце, но только один раз. Я почти научился не ждать, что он придет.
Но он пришел. Он ничего не сказал, когда я открыл дверь. Мне удалось поймать его взгляд на секунду, прежде чем он опустил глаза.
– Сегодня вторник, не так ли? – сказал он. Его голос был спокойным, довольно прохладным.
Я проводил его внутрь. На этот раз на нем не было формы, и он был одет в длинное серое пальто, которое позволил забрать у него, как только мы вошли внутрь. Одежда была достаточно объемной, чтобы с ее помощью укрыться, и я на мгновение замер, держа пальто в руках и наблюдая, как он без моего приглашения направляется в свободную спальню.
В порыве уборки я убрал мольберт и краски, а стул, на котором он позировал, теперь стоял на своем месте, рядом с кроватью.
Он остановился в центре комнаты и повернулся ко мне лицом.
– Разве ты не собираешься меня рисовать? – Его обычно розовые щеки были бледными, а глаза – каменными.
Я все еще держал его пальто.
– Если хочешь… – сказал я, ища, куда бы положить пальто. Класть его на кровать показалось слишком натянутым. Как искушение судьбы.
– Я думал, это то, что мы здесь делаем. Портрет. Вечером вторника. Портрет обычного человека. Как я.
Я накинул его пальто на стул.
– Я могу нарисовать тебя, если хочешь…
– Если я хочу? Я думал, это то, чего ты хотел.
– Ничего не готово, но…
– Это ведь даже не студия?
Я проигнорировал это. Позволил постоять небольшой тишине.
– Почему бы нам не обсудить это в гостиной?
– Ты позвал меня сюда под ложным предлогом? – Его голос был низким, в нем пробежала дрожь гнева. – Ты один из них, не так ли? Ты привел меня сюда с одной целью, не так ли?
Он облизал губы. Сдвинул наручники. Сделал шаг ко мне. В тот момент он был похож на хулигана, мальчишку-полицейского.
Я отступил, сел на кровать и закрыл глаза. Я был готов к удару. К большому кулаку на моей скуле. «Ты попал в эту неразбериху, Хэзлвуд, – сказал я себе. – Эти хулиганы все одинаковы». Прямо как тот мальчик Томпсон в школе: трахал меня ночью, дрался со мной днем.
– Ответь на мой вопрос, – потребовал он. – Или тебе нечего сказать?
Не открывая глаз, я ответил самым мягким голосом:
– Так ты обращаешься с подозреваемыми?
Я не совсем понимаю, что заставило меня задеть его так. Полагаю, какой-то остаток доверия к нему. Вера в то, что его страх пройдет.
Долгая пауза. Мы все еще были рядом; я слышал его медленное дыхание. Я открыл глаза. Он нависал надо мной, но его обычное румяное лицо вернулось. Его глаза были ярко-синими.
– Я могу нарисовать тебя, – сказал я, глядя на него. – Хочу. Я хочу закончить портрет. Это не ложь.
Его челюсть двигалась медленно, как будто он сдерживал какое-то высказывание.
Я назвал его имя, и, когда протянул руку и зацепил его за бедро, он не отодвинулся от меня.
– Мне очень жаль, если ты думаешь, что я привел тебя сюда только для одного. Это никогда не было правдой.
Я снова произнес его имя.
– На этот раз останься на ночь, – сказал я.
Его бедро упиралось в мою руку.
Через мгновение он выдохнул.
– Тебе не следовало приглашать меня.
– Ты хотел прийти. Останься
