Чертова свадьба! или Месть по-ведьмински - Екатерина Лунная

– Ариадна, не упрямься, все равно когда-нибудь придется это сделать.

– Не хочу! – капризно топнула ножкой ведьма.

– Ариадна!

Они стояли друг напротив друга и на глазах теряли терпение.

– Раздевайся!

– Не буду!

– Ариадна!

– Марат!

– Трусиха!

– Тиран!

– Ну и ходи грязной! – плюнул Марат и скрестил руки на груди. – Только не обижайся, когда от тебя будет вонять. И воду таскать вхолостую я больше не буду.

Посреди комнаты стояла огромная, исходящая вкусным пряным парк о м лохань, в которой покачивался на воде раненым корабликом черпак.

Ведьма, проведшая большую часть жизни пленницей водной стихии, до седых волос боялась в лужу наступить. Свой страх она пыталась маскировать высокомерием, однако сквозь трещавшую маску прямо-таки сочился неподдельный ужас. Кому захочется, распробовав вольной жизни, вернуться в опостылевшую тюремную камеру, даже ради дармовых харчей?..

– Ладно, не хочешь одна, будем купаться вместе, – Марат подошел неслышно, опустил руки на ее плечи. – Ты сильная, ты сможешь побороть этот страх. Давай!

И она смогла.

Неужели это и впрямь было лишь колдовство?

Шорох шагов разносился далеко вперед, предупреждая о незваном госте. Ариадна злилась на себя, но упрямо заставляла следовать намеченному впопыхах плану.

Ее путь лежал вниз, к камерам, где располагались пленники, и сердце подгоняло нервным боем: вдруг не успеем? А вдруг не вовремя придем?

Вопрос, стоит ли вообще туда идти, не стоял: Ариадна четко для себя расставила приоритеты. Сначала – Марат. Месть потом, когда-нибудь, если других дел не будет.

Девушка уходила, деревянно печатая шаг, с прямой как доска спиной и высоко вскинутым подбородком. Я смотрел ей вслед и проклинал свой дар – ее дар, которым она меня прокляла. Все, что мне дозволено – показать ей множество путей и дать выбор. От моего выбора, увы, уже ничего не зависит.

Девушке, что сейчас уходила с застывшей улыбкой на лице, предстояло взять на себя многое. И не надеяться на награду, признание, прощение.

Девушка, по лицу которой сейчас плясали обманчивые тени, должна вспомнить, что значит быть человеком, а потом – постараться им и остаться.

Но эта девушка – справится, я знаю. Вот только как сложится ее судьба после – не имею ни малейшего понятия.

Степан вздрогнул и открыл глаза. После видения его немного знобило, и, к счастью, он уже знал, что ответить своей незваной гостье.

Ариадна, бледная и слегка нервная, нетерпеливо притоптывала, ожидая внятного ответа от предсказателя.

Она еще ничегошеньки не знала…

13. По ту сторону, по сю сторону

Настоятель пригласил к себе отца Константина в раннем часу, сразу после заутрени. Если учесть, что прошение о беседе было передано Настоятелю еще второго дня, понятно отношение главы обители к опасениям отца Константина насчет черной магии.

– Вы чересчур быстро судите, мой друг, – отечески пожурил его Настоятель. Когда-то именно он воспитал в Константине не свойственный инквизитору либерализм и широту взглядов, однако так и не смог внушить уважения к светской власти и совместным с ней поискам компромиссов. – Я полагаю, в тех местах шалят разбойники, только и всего. А это – совсем не наша забота.

– Это было мало похоже на разбойничий налет, эта резня…

– Наверное, лихие люди подумали, что наши братья перевозят некую ценную реликвию, потому и решились на разбой. Я немедленно сообщу об этом в королевскую службу дознания, там выявят и накажут виновных.

– Отец Настоятель, я все же настаиваю на том, чтобы тщательно проверить ту местность и живущих там людей на занятие черной магией, – упорствовал отец Константин. – Это наш долг. Вы не видели, с каким зверством были уничтожены братья – так делают, только чтобы принести кровавую жертву! Если мы оставим все как есть, кто знает, сколько еще людей погибнет? А ведь наверняка это не единственный случай!

Глава обители тяжко вздохнул и жестом пригласил бывшего воспитанника приблизиться к рабочему столу, сплошь заваленному бумагами.

– Видишь, сколько бумаг? – по-простому спросил он, обводя рукой свое «богатство». – Это все, друг мой, жалобы на инквизиторов из тех мест, где не так давно проводились дознания по поводу этого глупого слуха – о ведьме не помеле. Наши братья… переусердствовали, и писем не поступило только из той местности, где расследовал ты. За это я тебе безмерно благодарен, но если будут еще жертвы, будут проблемы уже у нас – с законными властями. Я не могу дать тебе право на дознание.

– Но вы можете просто отпустить меня разведать. Если там что-то происходит, местные должны об этом знать!

– Ты думаешь, если там что-то есть, они тебе расскажут? – уже сдаваясь, проворчал старик. – Если даже там орудует колдун такой силы, он заставит молчать всю окрестность.

– Вам ли сомневаться во мне, отец Настоятель? – скромно сложив ладони, отец Константин, тем не менее, позволил себе хитрую улыбку.

Седой глава покачал головой. Если бы все инквизиторы были такими – в мире не осталось бы место темному колдовству. Такие, как Константин, умеют видеть опасность и предвосхищать ее, сводя последствия своего вмешательства к минимуму. А еще, они видят разницу между темным колдовством и безобидным ведовством, мало кому несущим гибель.

– Возьмешь с собой пятерых – не больше. И не привлекайте к себе внимания.

– Конечно, отец Настоятель! Благодарю вас!

– Ступай, с божьим благословением.

Чуть позже, примерно через половину суток после отбытия отца Константина с сопровождающими, в обитель прилетел голубок, к лапке которого прилепилась записка с указанием места, мольбой о помощи и краткой припиской: «Ведьма ритуал кровавый готовитъ! Поспешайте!».

– От бес! – не удержался Настоятель и тут же перекрестился, грех коротко замолил. – Прав ведь, негодник, и откуда у него нюх такой… Брат Яков! Позови-ка ко мне отца Викентия, а его отряду скажи, чтоб собирались в поход, да пусть не медлят! Не дай Господь, моя ошибка смертью невинных обернется…

Рыжий так и не назвал своего имени, предпочитая откликаться на эту позорную кличку. Марату, конечно, до этого мало дела, просто неудобно, да и настораживает тот человек, что о себе ни слова не рассказал за все дни, проведенные вместе. Признаков безумия, каковых волк втайне ожидал, спутник не выказал, на остальное Марату было плевать.

Шел, наверное, уже день так третий или четвертый позорного ожидания.

Рыжий сказал, Эрос должен подать какой-то сигнал или по возможности помочь пробраться в замок, вот только не было от него ни знаков, ни вестей. Волк бы уже давно наплевал на невразумительный план какого-то там духа, вот только альтернативного у него в запасе нет.

И приходилось ждать.

Сдерживать мысли о том, что сейчас там, в замке, могут делать с тремя беззащитными девчонками, отгонять воображаемые картины безжизненных тел в позах и фрагментах тех инквизиторов, которым не посчастливилось нарваться на черную ведьму.

Что им противостоит именно ведьма, стало понятно после первого же дня в деревне: имя Элизабет Руркес произносили трагическим шепотом и чаще – в варианте «ведьма Лиз». Наличие законного владельца замка как бы упускали из виду, хотя старики частенько с ностальгией вспоминали древнюю развалину по имени Гордан о’Шеннел. Тот уже давно на людях не появлялся по причине преклонного возраста и причитавшихся ему хворей.

А ведьма – его ровесница или даже, как поговаривают в народе, его старшая незаконнорожденная сестра по отцу, очень даже бодро руководила родовым замком и окрестными деревнями, будто была их законной хозяйкой. Верно, других наследников у рода о’Шеннел нет, а ведьма – вот она, вся готовая принять тяжкое бремя власти. И ведь не торопится в могилу, тварь такая, наоборот, будто бы из года в год молодеет, а тем временем на дорогах путников зверски режут, и молодки из деревень пропадают.

Словом, беспредел творится на землях о’Шеннел, а Инквизиция и в ус не дует.

Что на хозяев можно туда же подавать жалобы, народ как-то не думал. Не доросли еще эти дремучие крестьяне до поиска справедливости вне господских земель. А сама Инквизиция – уже не та, что полсотни лет назад.