Чертова свадьба! или Месть по-ведьмински - Екатерина Лунная

Пролог

Она снова приходит, год за годом: неумолимо, методично проникает в каждую клеточку мироздания золотоволосая осень. Сгущает тучи и холодит щеки, бросает в лицо хрустящую палую листву.

Сердце старого бродяги сжимают холодные влажные пальцы; корежат, терзают, мнут, словно повариха, отчаявшаяся придать форму куску теста. И золото листвы, и особое рдяное небо на закате – покрыто серой пылью, которая обесцвечивает, обесценивает драгоценные осенние дни.

Дед Герасим не собирался заходить в поселок, уж не в этот, и точно не сейчас. Но осень, коварная, расчетливая, загнала его под знакомую теплую крышу ледяным дождем. Старик уселся за один из немногих свободных столов в трактире, к нему тотчас подскочила расторопная девка.

– Чего желаете? Горячего или просто пожевать? Пиво, медовуха, портер, есть молодое крепленое вино, вот только-только…

– Похлебку какую, хлеб и портер, – хриплым, простуженным голосом перебил Герасим. – Еще делаете говяжью колбасу?

– Конечно, – расплылась в улыбке служанка. – Хозяйка сама мясо выбирает и за готовкой следит.

– А хозяин что же?

– А хозяин уже лет пять как помер, старый был. Он и болел уже долго, так всем его дочка и заправляла. Она сейчас и хозяйствует. Позвать ее, может?..

Перед глазами мелькнула череда лиц, но кто из них кто, Герасим затруднился определить. Сохранилась ли в памяти трактирщикова дочка или разум выкидывает шутки, подсовывая в воображение несуществующих людей? Порой ему начинало казаться, что вся его прошлая жизнь – эта такая вот шутка, воспоминания о том, чего никогда не было. А он, бродяга, на самом деле лишь вчера покинул отчий дом, пустившись в странствия.

– Нет, не стоит, – покачал головой старик. – Еще пару говяжьих колбасок принеси, и хватит.

Еду девка принесла быстро, и все оказалось столь же вкусно, как и много лет назад, когда Герасим впервые попал в это заведение. Правда, в тот раз платить монетой ему не пришлось, менестрель свой хлеб отрабатывал голосом, теперь же в кошеле звенели монеты, и старик не видел смысла расчехлять лиру. С той осени он делал это лишь по острой необходимости.

Видимо, служанка все-таки растрепала хозяйке о посетителе, который ее отцом интересовался, а та не устояла перед любопытством.

– Добрый вечер. Позволите? – средних лет женщина, хрупкая и миловидная, присела напротив старика, вгляделась в его лицо. Ахнула, узнав. – Это же вы!

– Да, это я, – скучно подтвердил Герасим. Он тоже вспомнил эту женщину, он видел ее. Правда, на пару десятков лет моложе, но большинство людей и с возрастом не теряет характерных черт лица.

– Вы тот самый менестрель…

– Чего вы хотели?

– Я думала, это кто-то из старых партнеров отца, – призналась хозяйка, – он не успел меня представить всем… Но я не могла представить, что увижу вас снова, ведь прошло столько лет! Пятнадцать, или даже больше…

– Восемнадцать.

– Значит, – с затаенной надеждой произнесла женщина, – значит, вы помните? Вы помните меня?

– Да.

– А мою подругу, ее вы помните?

Герасим вздохнул. Пожалуй, именно этого он и боялся.

– Вы ведь пришли вместе с ней тогда, и увели ее! Вы должны ее помнить!

– Я помню.

Хозяйка трактира, подавшись вперед, вцепилась в руку менестреля. Ее глаза нервно блестели.

– Расскажите, как она? Вы знаете, где она сейчас, жива ли? Почему не вернулась домой?

– Я видел ее в последний раз около пяти лет назад. Увы, я не могу в двух словах рассказать, где она живет, но это чудесное место, ей там по душе.

– Но… почему она больше не пишет? С тех пор, как умерла Людмила я не получила ни единой весточки.

– Этот вопрос стоило бы задать ей самой, – покачал головой старик. Ну, в самом деле, откуда бы ему знать?

– Да, конечно, простите… Я просто… это было все так неожиданно, и она ничего не объяснила, а потом исчезла и просто давала о себе знать…

Она еще что-то бормотала, а вокруг пространство сгущалось, уплотнялось, как перед обмороком, но Герасиму это все было знакомо – колдовская сила проявляла себя, выплескивалась через край и вопила: «Вот, сейчас! Сейчас!».

– Что там вообще произошло, вы можете рассказать? – раздался громовой вопрос, заданный женщиной тихо, обреченно. – Хотя бы вкратце? До нас доходили дикие слухи… про ведьм, инквизицию, какие-то ритуалы. Как она вообще туда попала, в этот замок? Что произошло?

Это, определенно, особенная осень.

– Если вкратце, то вы ничего не поймете, – задумчиво молвил Герасим.

– Ну, хоть что-то?..

– Поэтому, – словно и не заметив слов хозяйки, продолжил менестрель, устраиваясь поудобнее, – придется поведать вам все сначала.

И кому нужна эта история больше – Мирославе или ему самому?

Часть первая

Друзья

1. Дева и волк

Осень рассыпала золотые локоны по лесу, устлав землю шелестящим мягким ковром: разноцветные листья реяли в воздухе, предвкушая долгий зимний сон. Усталое солнце из последних сил пытается прогреть твердеющую почву, но тепло его рассеивается в стынущем воздухе.

Прохладные лучики осторожно коснулись золотистых крон, не потревожив хрупких веток, и осветили спокойную гладь глубокого пруда. Он был окружен пологими оврагами со всех сторон, кроме одной, по которой аккуратно спускался к воде белый волк. Благодаря колоссальным размерам он мог запросто поспорить с иным медведем.

Зверь подозрительно принюхался к витающим в воздухе запахам и в пару прыжков достиг середины пруда, где спокойно нырнул. Его судорожный выдох вырвался на поверхность пузырьками, да и те спустя некоторое время исчезли.

Продолжая ежевечерний осмотр, удивленное солнце заглянуло и в самую глушь леса, где на единственной полянке скособочилась пустая охотничья избушка в ожидании любимого хозяина.

Совсем недалеко от неё сквозь вечерние сумерки пробирался к дому молодой лесник, таща на плечах вязанку хвороста. Он ничуть не боялся ночи, да и существа, выползающие из теней с восхождением луны, его отнюдь не пугали. Нет смысла страшиться того, чей запах давно кажется родным и приятным, слегка волнующим, но абсолютно безопасным. Словно подозревать мать, вскормившую тебя с пеленок.

Мужчина, приустав, остановился: сгорбился, как всегда, когда ему приходится стоять без движения, и с непонятной тоской во взоре уставился на обагренные умирающим солнцем небеса. Почти бесцветные светло-серые глаза в лучах светила приобрели красочный, слегка пугающий пунцовый оттенок.

Лесник продолжил свой путь лишь с наступлением сумерек, и мысли его одолевали мрачные.

– Никто не смеет приближаться к нашим границам, – меланхолично изрекла старица. Дура с хвостом, одно слово – баба.

– И что ты мне сделаешь?

Водяница промолчала, многозначительно поводя хвостом. Матово-белая кожа удивительно мерзко контрастировала с серебряным блеском чешуи.

– Вот и я о том же, – рыкнул белый зверь, невольно вздыбив шерсть на загривке. Вода сама по себе в звериной шкуре противна, а тут еще и лунный цикл. Мерзость. Мех топорщился и сглаживаться не желал. – Твоя девочка...

– Я знала, что ты о ней заговоришь, – поспешила заявить о своей проницательности старица. Зверь фыркнул. – Она долго ждала, и скоро придет ее время.

– О времени я и пришел поговорить. Ей придется потерпеть, еще хотя бы год. Доведи это до ее сведения.

От удивления водяница выпучила глаза, а полные, влажно блестящие губы вытянулись трубочкой. Потом поежилась.

– Знаешь, я боюсь ее больше, чем тебя. Много больше, – признание далось ей нелегко, но уж лучше так, чем ожидать жестокой мести. – Она сумасшедшая...

– Еще год, я прошу тебя. Твоей власти хватит, чтобы смирить ее, а в будущем я обещаю тебе защиту.

Старица пожевала нижнюю губу, пригладила стайки чешуек на ключицах. Зверь терпеливо ждал.

– Я выполню твою просьбу. Но не за просто так.

– А за что?

– Во-первых, утоли мое любопытство. Ответь, зачем тебе это? Вызвать гнев ведьмы, которой подвластны чары любви... Ты рискуешь, оборотень. Очень сильно. Я знаю свою девочку и твою слабую сторону. Слабую сторону всех оборотней.

– Всех оборотней, да, – задумчиво повторил волк. – Все просто, как ты и сказала. Я не хочу, чтобы на глаза этой ведьме попался мой сын.

– Так это твой мальчик? Очень осторожный молодой человек, надо сказать…

– Давай напрямик – чего ты от меня хочешь? Деньги, украшения, деликатесы?

– Не нужны мне эти твои подачки, – надменно отмахнулась старица, но ее глаза алчно блеснули. – В течение этого года найдешь мне новую водяницу. Это и будет твоей платой.

Темнота легла поверх лесной кроны совсем неожиданно, так что Леся не успела вернуться домой засветло. Хотя уже много раз ловкой девушке удавалось прошмыгнуть мимо мачехи, не потревожив её чуткого сна, всё равно, остаться одной в темном густом лесу…