Крестной феей назначаю себя! (СИ) - Светова Ника

— Как вовремя-то Вы появились, Ваше Сиятельство, да как ловко отправили этого наглеца капитана Ваши приказы выполнять, никакой ведь управы на него не было, пока Вы не прикрикнули! — старшая камеристка тоже не смогла промолчать, не высказав переполнявших ее чувств.

— Я вот еще приду, проверю, как он посты расставил. Если не сделал, как сказано — он от меня такой выговор получит, что любые другие для него детской колыбельной звучать будут!

Старуха Женевьва, совсем утратившая прежний грозный вид, весело подмигнула Кэтрин, и фрейлина восхищенно улыбнулась неожиданной заступнице. Эмма, наконец вспомнившая про обязанности хозяйки, поинтересовалась, не угодно ли "госпоже герцогине" поужинать с дороги. Герцогиня не возражала, и горничные быстро засуетились, накрывая на стол. Всем хотелось сделать приятное знатной даме, а сама Женевьева благосклонно принимала знаки внимания и явно пребывала в отличном настроении.

Узнав, что Кэтрин дочь капитана Брайтона, погибшего в боях с мятежниками, герцогиня Эрмгольд немедленно потребовала второй прибор и прежним командирским голосом заявила, что "пока она здесь, никому не позволит морить голодом этого тощенького воробышка". Смеющаяся графиня Роддерик поддержала Женевьеву, извинилась перед ней, что сама не сможет составить дамам компанию за ужином, и побежала в малый зал, где давно начался королевский прием в честь актеров, выступающих на Лунном Балу. На сердце Эвелины было легко — она чувствовала, что у Кэтрин есть теперь надежная заступница и за девушку можно не волноваться. Но злобный взгляд капитана Шенброка, которого графиня увидела на выходе из старого крыла замка, насторожил ее. Злобный взгляд, полоснувший по лицу графини и тут же ушедший в сторону, говорил о том, что капитан еще не сдался, и Кэти по-прежнему в опасности. Так что радостное настроение быстро покинуло Велли, а в малый зал она вошла, уже отбросив все эмоции, собранной и сосредоточенной. Необходимо было найти Айвена и переговорить с ним, пока менестрель не сотворил какую-нибудь глупость, поверив в то, что Эльзи к нему равнодушна.

На просмотр репетиции графиня Роддерик опоздала, когда она вошла в зал, уже начался малый королевский прием. Дамы и кавалеры небольшими группами собрались вокруг столов с горячими и холодными закусками на любой вкус, вышколенная обслуга легкими тенями обходила зал, предлагая вина и более крепкие напитки. Их Величества были среди приглашенных, прохаживались по залу от одной группы к другой, радушно приветствовали первых прибывших гостей и выражали свое восхищение актерским мастерством приглашенных исполнителей. Стайка юных фрейлин окружила принца Дэниэля, бойко рассказывая ему что-то и беспрестанно хихикая. Принц вежливо улыбался, отвечая девушкам, но не переставал осматриваться по сторонам, словно выглядывал кого-то. "Бедняга Дэн, выискивает Кэти, все еще надеется, что она придет," — подумала Эвелина. Она и сама крутила головой, надеясь угадать Айвена по большому числу поклонниц вокруг него.

Но внимание графини привлекло несколько иное зрелище — пара, стоявшая в стороне от всех, в уютной нише возле окна. Роскошная рыжеволосая дама в черном платье с блестками, сверкающими на свету всеми цветами радуги, оживленно болтала с высоким худощавым мужчиной в жемчужно-сером костюме. Мужчина наклонялся ближе к ушку дамы, видимо, рассказывая ей что-то особенно интимное, не предназначенное для других слушателей, и леди отвечала красивым грудным смехом. Но тут же прерывала себя, спешно прикрывая веером счастливую улыбку, столь неуместную для вдовы, еще не снявшей траур.

Графиня Роддерик сердито отвернулась, не желая, чтобы веселая пара заметила ее пристальный взгляд, и собиралась уже просить прислугу, показать ей Лунного Бродягу, как вдруг почувствовала чье-то близкое присутствие. Эвелина порывисто обернулась — совсем близко к ней стоял высокий, широкоплечий молодой мужчина. Он был очень красив непривычной для Арма южной красотой: черные густые длинные волосы небрежно собраны сзади в хвост, светло-серые, почти серебристые глаза, темное загорелое лицо с резкими, четко очерченными чертами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мужчина отвесил небрежный. почти насмешливый поклон и поинтересовался:

— Я имею честь говорить с графиней Роддерик?

Вопрос был задан глубоким низким голосом бархатного тембра и Эвелина, очарованная раздавшимися звуками, не сразу нашлась с ответом. Она во все глаза разглядывала могучего великана, каким казался ей Айвен, и думала, что вполне понимает сейчас восторги его поклонниц.

Лунный Бродяга, вероятно, привыкший к тому, какое действие его голос оказывает на женщин, спокойно пережидал паузу, с усмешкой поглядывая на зеленоглазую брюнетку в черном платье, не достававшую ему даже до плеча. Сам Айвен пришел в черном простом костюме, без всяких украшений, только рубашку надел темно-синию, словно не желая слишком подчеркивать черный цвет в своем наряде.

— Так что же, леди, Вы и есть первая фрейлина королевы, графиня Роддерик, мне верно показали? — чуть нетерпеливо переспросил Айвен, так и не дождавшись ответа от Эвелины. Графиня молча кивнула, а потом, опомнившись, заговорила.

— Да, я и есть графиня Роддерик. А Вы, я так полагаю, Айвен Линнель, старший сын купца Линнеля, и он же странствующий менестрель по прозвищу Лунный Бродяга?

Мужчина явно был удивлен осведомленностью собеседницы, но не посчитал нужным скрывать свое настоящее имя.

— Да, я и есть Лунный Бродяга и сын купца Линнеля. И хотел бы узнать, по какому праву Ваша Светлость принимает решения за меня?

Последние слова Айвена прозвучали немного громче, чем следовало. На их необычную пару и так обращали внимание, а сейчас заинтересованные слушатели, как бы случайно, приостанавливались неподалеку, делая вид, что заняты своим интересным разговором.

— Отойдемте в сторону, разве Вы не видите, что нам здесь не дадут поговорить спокойно, — графиня Роддерик легко пошла к одной из ниш, скрытой в цветущей зелени, украшающей зал, даже не глядя, следует ли за ней собеседник. Но Айвен и не думал оставаться на месте, он шел следом за графиней, почти шаг в шаг, не замечая, или не желая замечать, томных дамских взглядов, обращенных на него.

Удобно устроившись на диванчике, стоявшем в нише, графиня показала Айвену на кресло рядом. Менестрель неохотно сел в слишком низкое для него кресло и тут же начал разговор резким:

— Послушайте, если Вы решили…

Графиня Роддерик не позволила ему закончить фразу, она приложила палец к губам, напоминая, что и в стороне от публики не следует говорить слишком громко. Вторую руку Эвелина успокаивающе положила на ладонь Айвена и сама удивилась, насколько маленькой и изящной выглядит ее белая ладошка на фоне загорелой мощной руки музыканта. Айвен недоумевающе смотрел на странную даму, что так вольно обращалась с ним, а графиня сказала всего лишь две фразы, коротко и очень просто:

— Айвен, ее обманом убедили надеть кольцо послушания, все последние дни Эльзи была лишена собственной воли.

— Что?! — хриплый крик вырвался из груди менестреля и тут же оборвался, словно мужчина испугался мощи собственного голоса. Взгляд Айвена, поначалу еще настороженный, приобрел более спокойное выражение, Лунный Бродяга понял, что маленькой придворной даме можно доверять, она на его стороне. И графиня Роддерик, коротко, избегая излишней эмоциональности, рассказала Айвену, что произошло сегодня в ателье ее подруги.

Услышав историю о кольце, менестрель опустил голову на руки, скрывая лицо. Его дыхание было тяжелым и неровным, Эвелина было подумала, что менестрель плачет, но когда Лунный Бродяга поднял голову, в его глазах не было и следа слез. Решительный суровый взгляд не оставлял сомнений, что Айвен полностью поверил рассказу первой фрейлины и готов бороться за счастье — свое и Эльзи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я получил от нее письмо… — хриплым шепотом пояснил менестрель графине, — письмо, в котором она сообщала, что дала согласие графу д'Жене и просит меня забыть о ней, забыть наши клятвы… Почерк был ее, Эльзи, в этом нет никаких сомнений, только она так изящно выводит буквы, ее письма всегда похожи на прописи старательной ученицы.