Дюна - Фрэнк Герберт

Юх повернулся и посмотрел на чашку в руках Мейпс.

— Что это?

— Кофе, — ответила Джессика.

Юх взял чашку и поднес ее Дункану:

— Ну-ка, дружок, выпей.

— Я б-больше ничего пить не б-буду.

— Пей, тебе говорят!

Голова Айдахо мотнулась в сторону доктора, он сделал шаг вперед, проволочив за собой обоих охранников.

— Я п-по уши сыт этой Им-императорской Вселенной. Да, д-док… хочется х-хоть раз… в свое уд-довольствие…

— Только сначала выпей. Это всего лишь кофе.

— П-простой, как в-ффсе в этой д-дыре. Черт-тово п-пекло… Все наизнанку… к-к-куда ни п-п-плюнь…

— Ну-ну, уже поздно, — урезонивал его Юх. — Выпей, будь мужчиной. Сразу почувствуешь себя лучше.

— Н-не х-хочу лучше!

— Будем так всю ночь пререкаться? — вмешалась Джессика. Нужно устроить ему встряску, решила она.

— Вам ни к чему оставаться здесь, миледи, — сказал Юх. — Я сам разберусь с ним.

Джессика покачала головой. Она шагнула вперед и с размаху ударила Айдахо по щеке.

Он качнулся назад и тупо уставился на нее.

— Как ты себя ведешь в доме твоего герцога! — она вырвала чашку из рук доктора и протянула ему. — Живо пей! Это приказ.

Айдахо выпрямился и угрюмо посмотрел на Джессику. Потом медленно заговорил, тщательно выговаривая каждое слово:

— Я — не — подчиняюсь — приказам — поганой — харконненской — шпионки.

Юх замер, уставившись на свою госпожу.

Ее лицо побледнело, но она продолжала стоять неподвижно, кивая в такт словам Дункана. Теперь все стало для нее ясно — все недомолвки и странности, происходившие вокруг нее в последнее время, стали понятны. Она ощутила такой прилив гнева, что не смогла с ним справиться. Пришлось привлечь на помощь всю свою бен-джессеритскую выучку, чтобы выровнять дыхание и успокоить пульс. Даже после этого она чувствовала, что все в ней клокочет,

Айдахо всегда вызывают, когда нужно иметь дело с женщинами!

Она бросила свирепый взгляд на Юха. Доктор опустил глаза.

— Вы знали об этом?

— Миледи… я слышал сплетни. Но мне не хотелось причинять вам боль…

— Хайват! — прошипела Джессика. — Я хочу, чтобы сюда немедленно привели Хайвата.

— Но, миледи…

— Немедленно!

Конечно, это Хайват. Подозрения на таком уровне могут возникнуть только из единственного источника, иначе они были бы пресечены немедленно.

Айдахо покачал головой и пробормотал:

— Вот ведь поганство какое…

Джессика посмотрела на чашку в своих руках и вдруг резко выплеснула ее содержимое Дункану в лицо.

— Заприте его в западном крыле в комнате для гостей, — приказала она. — Пусть проспится.

Солдаты с несчастными лицами смотрели на нее. Один из них отважился спросить:

— Может, его куда-нибудь в другое место, миледи? Мы могли бы…

— Ему приказано находиться при мне, — отрезала Джессика. — Он на службе, — ее голос дрогнул. — И умеет обращаться с женщинами…

Охранники сконфуженно переглянулись.

— Вам известно, где герцог?

— На командном посту, миледи.

— Хайват с ним?

— Хайват в городе, миледи.

— Приведите его ко мне сию же минуту. Я буду в своем кабинете.

— Но, миледи…

— Если возникнет необходимость, я позвоню герцогу. Но надеюсь, что необходимости не возникнет. Не хотелось бы беспокоить его по пустякам.

— Да, миледи.

Джессика сунула пустую чашку в руки Мейпс и увидела вопрос в ее синих глазах.

— Можете идти спать, Мейпс.

— Вы уверены, что я вам не нужна?

— Совершенно уверена, — мрачно усмехнулась Джессика.

— Может быть, отложим до завтра? — предложил Юх. — Я дам вам снотворное и…

— Отправляйтесь к себе и предоставьте мне разобраться самой, — она легонько похлопала доктора по плечу, чтобы смягчить резкость своих слов. — Так будет лучше.

Высоко подняв голову, Джессика круто развернулась и направилась на свою половину. Коридоры… холодные стены… знакомая дверь, которую она размашисто распахнула, вошла внутрь и с силой захлопнула за собой. Потом остановилась неподвижно, глядя на закрытые щитами окна. Хайват! Возможно ли, что его подкупили Харконнены? Посмотрим.

Она подошла к глубокому старомодному креслу со спинкой, обтянутой тисненой кожей, и развернула его к двери. Вспомнила про закрепленный на бедре ай-клинок и перестегнула ножны на руку. Несколько раз проверила, легко ли он выскальзывает из них. Еще раз внимательно осмотрела комнату, чтобы все предметы четко запечатлелись в памяти — на случай непредвиденных обстоятельств: кушетка — в углу, у стены — два высоких стула, у другой — низкий столик, рядом с дверью в спальню — большая высокая арфа.

Поплавковые лампы сияли бледно-розовым светом. Джессика еще уменьшила яркость, села в кресло, похлопала ладонью по подлокотнику — старинное, величественное кресло как нельзя лучше соответствовало ситуации.

А теперь пусть заходит. Посмотрим, что у него на уме.

Она расслабилась — в Бен-Джессерите ее учили использовать ожидание, чтобы собраться с силами и запастись терпением.

Стук в дверь раздался даже раньше, чем она думала, и по ее приказу Хайват вошел в комнату.

Она молча наблюдала за ним из тяжелого кресла. За его нервной, искусственно возбужденной наркотиком бодростью скрывалась смертельная усталость. Старческие слезящиеся глаза блестели… В тусклом полумраке комнаты морщинистая кожа отливала желтизной. На рукаве, у которого обычно крепился кинжал, расплывалось большое пятно.

Джессика почувствовала запах крови.

Показав пальцем на один из стульев с высокой спинкой, она сказала:

— Возьми стул и сядь ко мне лицом.

Хайват, поклонившись, повиновался. Ну, Айдахо! Пьяный кретин! подумал он. Он всматривался в лицо госпожи и ломал голову, как спасти ситуацию.

— Нам давно пора внести ясность в наши отношения, — начала Джессика.

— Что-то беспокоит миледи? — он сел и положил руки на колени.

— Нечего изображать из себя невинную овечку, Хайват. Если Юх не рассказал, зачем тебя вызывают, то какая-нибудь шпионка из моей прислуги уже наверняка донесла. Можем мы хоть раз поговорить откровенно?

— Как прикажете, миледи.

— Прежде всего ты мне ответишь на один вопрос. Ты продался Харконненам?

Хайват привстал со стула, его лицо потемнело от гнева:

— Вы осмеливаетесь нанести мне подобное оскорбление?

— Пожалуйста, сядь. Ты ведь осмелился.

Он медленно опустился.

Джессика, которая свободно читала его мысли по так хорошо знакомому ей лицу, облегченно вздохнула: Это не Хайват.

— Вот теперь я знаю, что ты остаешься преданным своему герцогу. Поэтому готова простить твое отношение ко мне.

— Неужели я в чем-то провинился?

Она нахмурилась: Может, мне раскрыть свои карты? Рассказать ему, что я уже несколько недель ношу под сердцем дочь герцога? Нет… Даже Лето об этом не знает. Это только усложнило бы ему жизнь, отвлекло его в то время, когда он должен думать о том, как нам выжить. Еще будет время пустить это в ход.

— Нас мог бы рассудить Судья Истины, — сказала Джессика, — но здесь, нет ни одного-судьи, аттестованного Имперским Советом.

— Вы совершенно правы. Ни одного.

— Есть среди нас предатель или нет? Я тщательно изучала всех наших людей. Кто? Не Джерни. Конечно, не Дункан. Их адъютанты не занимают столь важного положения, чтобы брать их в расчет. Не ты, Суфир. Поль исключается. Я знаю, что это не я. Может, доктор Юх? Хочешь, я прикажу ему прийти и при тебе устрою проверку?

— Вы сами понимаете, миледи, что это ничего не даст. Он проверен на Высоком Суде. Об этом я знаю.

— Не говоря о том, что его жена, бен-джессеритка, убита Харконненами, — добавила Джессика.

— А, так вот что с ней случилось!

— Ты слышал, какая ненависть звучит в его голосе, когда он произносит имя Харконненов?

— Я не глухой, миледи.

— Что заставило тебя подозревать меня?

Хайват нахмурился.

— Миледи ставит своего слугу в неловкое положение. Вы же понимаете, что я прежде всего служу герцогу…

— Именно поэтому я и готова тебя простить.

— Я вынужден снова спросить: я в чем-нибудь провинился?

— Будем играть в кошки-мышки?

Он пожал плечами.

— Хорошо, давай перейдем к другой теме. Поговорим о Дункане Айдахо, нашем несравненном воине, чью доблесть и преданность просто невозможно переоценить. Сегодня ночью он слегка перебрал некоего пряного пива. У меня есть сведения, что очень многие наши воины увлекаются этой дрянью. Так ли это?

— У вас же есть сведения, миледи.

— Пусть так. Ты не видишь в этом невинном пристрастии дурного предзнаменования, Суфир?