Невеста генерала Грозы - Соня Мишина

шевельнулись. Если генерал и хотел сжать мою руку покрепче — у него это не получилось. И это разгневало его еще сильнее.

— Ради Пресветлой Девы, леди, не гневите меня! — прорычал генерал, а за стенами дворца прозвучали первые, пока еще отдаленные раскаты грома.

Я хмыкнула, слегка повела плечами, будто говоря без слов: «Не больно-то и хотелось!» Мой приподнятый корсетом бюст мягко качнулся. Взор генерала тут же утонул в декольте. Правда, я понятия не имела, что и насколько четко видит Гроза без монокля. Но мириться с такой бесцеремонностью в любом случае не могла, а потому проворчала:

— Вы сейчас наступите на шлейф леди Сарид, лорд Раттлин!

Гроза все же сбился с ритма, метнул взгляд на пол под своими ногами, на идущих впереди Лейлу и лорда Жакко.

— У леди Сарид нет шлейфа, леди Горнфельд! — прошипел он.

Раскаты грома приблизились. Музыканты заиграли громче, в музыке зазвучали тревожные нотки.

— А у вас нет права пялиться в мое декольте, генерал! — отбрила я и забрала пальцы из неплотно сжатой ладони генерала: нам предстояло разойтись в стороны, пройти круг в одиночку, а потом встретиться вновь.

За время, которое нам для этого понадобилось, Гроза не успокоился и даже, кажется, распалился еще больше. И напустился на меня с упреками сразу, как только моя рука снова оказалась в его руке.

— Кстати, леди Горнфельд, я заметил, что времени в мое отсутствие вы не теряли. Прямо-таки на ходу лошадь перековываете!

— И кто же у нас лошадь, которую я перековала? Уж не ваш ли племянник, лейтенант Раттлин? — прищурилась я. — Очень видный и воспитанный молодой дракон! Такой приятный собеседник!..

Я нахваливала Каэла, а за высокими арочными окнами дворца уже вовсю сверкали зарницы и грохотали раскаты грома.

— Значит, вы бы предпочли танцевать с ним, а не со мной, леди? — прорычал Гроза.

И вдруг меня осенило: да он же ревнует! Отчаянно, безумно и безудержно!

Драконить генерала, от которого слишком многое зависело, я не рискнула. Да и не любила я такие игры. Челюсть обидчику свернуть могла. А вот нарочно язвить в самое сердце не любила. И вместо того, чтобы еще больше разжечь в Грозе эту ревность, я воскликнула отчаянно:

— Что мне еще оставалось, генерал, когда Каэл подошел и предложил руку? Лейтенант, в отличие от некоторых, явился вовремя, пахнет не конюшней, а его мундир знает, что такое утюг!

— Да ты хоть знаешь, как я старался успеть? — внезапно переходя на «ты», загрохотал Гроза.

Ох, кажется, я все же задела его еще больше!

Он уже не шептал — кричал, и его слова слышал весь зал. Но его это не останавливало.

— Я носился, леди, у границ вашего баронства! Выжигал тварей в Проклятом Лесу! Ваш отец передает, что вы, цитирую, «упрямая, как лошак, но яблоки у нас в этом году удались». И да, защиту я подлатал. Но это только начало!

Я поверила его словам сразу: таким не шутят. Мгновенно представила обновленные менгиры. Довольного отца и братьев. Повеселевшую матушку.

И, тоже забыв о том, где мы и кто вокруг, прошептала короткое, но прочувствованное «Спасибо», обняла генерала за шею и потянулась к его щеке с поцелуем. В последний момент Гроза вдруг повернул голову, и наши губы соприкоснулись.

Небесная зарница осветила бальный зал слепящим блеском. Над головами загрохотало. За окнами на землю обрушился ливень.

…А мы с генералом Грозой стояли посреди бального зала, на глазах у Императора и его двора, и целовались, как обезумевшие!

Глава 30

Древние обычаи и девичья память

Гроза терзал меня поцелуем — жадным, собственническим — до тех пор, пока я не задохнулась. Только когда я начала судорожно, будто выброшенная на берег рыбка, хватать воздух, он позволил мне отстраниться. Немного. На пол-ладони.

Этого оказалось достаточно, чтобы я не только мгновенно пришла в себя, но и услышала тишину, окутавшую нас плотным облаком. Даже оркестр молчал, и только за окнами звенела, шелестела и булькала низвергающаяся с небес вода.

Я медленно огляделась. У кого-то из драконов выпал из глазницы и покатился по полу монокль. Одна из фрейлин щелкнула флакончиком с нюхательными солями. И вдруг полный придворных зал взорвался: шепотом! Возгласами! Возмущением…

— Какой скандал!

— При всех⁈

— Она же провинциалка!

Только теперь до меня начало доходить, что же я натворила. Сама, первая посреди танца поцеловала не кого-нибудь, а генерала Грозу! Одну из четырех лап императорского трона…

Я несмело подняла лицо к генералу, сама не зная, что ожидая увидеть.

Гроза выглядел сбитым с толку, потерянным, но не злым. В его взгляде, в изгибе губ на мгновение мне привиделось что-то, похожее на нежность.

Я закрыла и открыла глаза. Тряхнула головой. Набрала в грудь воздуха, чтобы спросить Грозу: «Что же мы натворили?»

Но тут раздались громкие хлопки.

Я оглянулась. Хлопал Император — нам двоим. Или кому-то из нас.

— Герт, — обратился он к генералу. — Я, конечно, просил тебя оживить бал, но, кажется, ты понял мою просьбу слишком буквально.

— Вам не угодить, Ваше Императорское Величество, — мрачно усмехнулся Гроза, не торопясь выпускать меня из объятий.

Император только отмахнулся и перевел взгляд на меня. И, глядя мне в глаза, провозгласил:

— Согласно древнему уставу драконьих родов, публичное выражение невинной девицей своей воли через поцелуй приравнивается к согласию на брак. Поздравляю генерала Раттлина и леди Горнфельд с обручением!

…И снова захлопал в ладоши.

Не сразу, но его аплодисменты подхватили все присутствующие.

Вот только мне было не до поздравлений. Грозе — тоже. Мы отскочили друг от друга, как ошпаренные.

— Какой еще обычай⁈ — завопила я.

— Ваше Величество, вы не можете быть серьезны… — В низком, рокочущем голосе Грозы мне послышались ужас и странное торжество. Будто дракон заполучил желанное сокровище и уже раздумывал, как спрятать его подальше от чужих взоров.

— Леди Горнфельд, вы же сами подтвердили в опроснике, что осведомлены о наших древних ритуалах. Помните вопрос о том, что вы станете делать, если дракон признает вас связанной с ним случайным ритуалом?

— Помню, — на память я не жаловалась.

Но сейчас предпочла бы забыть и отбор, и встречу с Грозой в таверне — все, что привело меня к этому скандалу, который в благородных домах Империи будут вспоминать столетиями.

— Разве не вы написали, что в вашей