Неожиданные контакты - Александр Борисович Михайловский

флаг над Парижем, а еще в их головах с побулькиванием бродила идея о расширении на восток жизненного пространства немецкой нации. Но самую подлую позицию заняли англичане: на словах крича о мире, они исподтишка подталкивали к войне Россию, Германию и Австро-Венгрию — то есть всех, кроме Франции, которая сама бежала в огонь впереди паровоза. Именно это взаимное безумное стремление к самоистреблению, а не выстрелы в Сараево, дало старт к развязыванию общеевропейской бойни. Когда этот процесс был в разгаре, но еще не прозвучало ни единого выстрела, я вышел на местного товарища Ленина и пригласил его в гости для обмена мнениями. И вот ведь что интересно: этот человек пришел ко мне сам, стоило только показать ему билет члена коммунистической партии из одного будущего мира времен развитого социализма и поманить возможностью доступа к книгам, написанным семьдесят лет тому вперед. Познакомившись с Владимиром Ильичом, я показал ему всю европейскую политику того времени, как на анатомическом столе — кишки наружу, объяснил свои цели и задачи, после чего мы заключили сначала ситуативный, а потом и постоянный союз. И сразу после этого я изъял из ссылки в Курейке местного товарища Кобу, с которым тоже наладил прекрасные рабочие отношения. А потом господа империалисты от громких слов перешли к кровавым делам, и я тоже принял в этих танцах с саблями посильное участие, сначала поддержав Сербию ударом своих атмосферных штурмовиков, а потом с точностью до наоборот переиграв результаты Восточно-Прусской операции. В итоге разгромленной оказалась не вторая армия генерала Самсонова, а немецкая восьмая армия, враг бежал, а мои и русские войска занимали территорию восточнее Вислы и взяли в тесную осаду Кенигсберг. После этого можно было снова отправляться в Санкт-Петербург и заниматься политикой. С Николаем мы в итоге тоже прекрасно поладили, ибо, если человеку хочется побед русского оружия, я дам ему их столько, что хоть объешься. Сам русский самодержец был дурак дураком и учиться не любил, зато у него обнаружилась умная старшая дочь Ольга, к которой он испытывал беспримерное доверие. Я пригласил девушку к себе в Тридесятое царство для повышения квалификации перед тем, как сделать ее следующей русской императрицей, и там у меня она совершенно случайно встретилась с товарищем Кобой. Они полюбили друг друга с таким жаром, что в трех метрах взрывались бочки с бензином. Тем временем после Восточно-Прусской случилась Галицийская операция, где я наставил русских генералов таким образом, что вместо разрозненных и малоудачных действий на оттеснение австро-венгерской армии получился ее полный разгром, окружение и капитуляция, и появилась реальная возможность полностью выбить империю Габсбургов из войны. И одновременно за скобки были вынесены творцы Февральской Революции — такой погани мне в России не нужно было ни в каком виде и ни в каком веке. Эти действия чрезвычайно встревожили парижских и лондонских политиканов, но, поскольку почва для народного возмущения победоносной осенью четырнадцатого года просто отсутствовала, их агенты влияния решились пойти на цареубийство. Эту акцию я пресек в зародыше, и после неудачной попытки, в ходе которой император Николай и его супруга не получили ни царапины, начался большой внутренний разбор полетов, полностью устранивший иностранное влияние на политику Санкт-Петербурга. Такого эпического афронта вполне хватило, чтобы выбить Россию из Антанты, заключить с Германией почетный мир с учетом выплаты репараций за беспокойство и в качестве выкупа за Восточную Пруссию, и сосредоточить основные усилия на Австро-Венгерском и Турецком направлениях. К тому моменту немцы успели дать взятки болгарскому царю Фердинанду и правящей в Стамбуле младотурецкой камарилье, но я поломал и эту игру, организовав в Софии государственный переворот в пользу наследника престола, будущего царя Бориса, а также подготовив российский Черноморский флот к отражению неожиданной турецкой агрессии. Внезапной побудки не получилось: турок встретили и отоварили по полной программе, а мои ударные летательные аппараты поставили в существовании турецкого флота жирную точку. «Гебен», он же «Султан Явуз Селим» оказался в трофеях, а остальная плавучая посуда, недостойная такой чести, пошла на дно со всеми командами. И вскоре после этого из войны решила выйти… Британия. Мир между Россией и Германией ломал сэрам их ключевую идею идеальной блокады. И зачем тогда воевать, жертвуя жизнями драгоценных англичан? Если победить невозможно, то требуется тихонько слиться до следующего удобного случая. Вследствие ухода британского экспедиционного корпуса к себе на Острова на левом фланге Западного фронта открылась замечательная дыра, в которую сразу же начали вливаться германские дивизии. Маршал Жоффр отреагировал на это мгновенно и прямолинейно. Он начал снимать части со спокойных участков фронта, бросая их в мясорубку встречного сражения под Руаном. И тут в самый разгар веселья германская армия перешла в генеральное наступление под Бельфором — там, где никакого наступления в Основном Потоке никогда не было. В то время как тяжелая артиллерия, включая Большие Берты, ломала линию фронта, крепость попросту закидали пятитонными бомбами с цеппелинов, после чего в прорыв ринулась кавалерия и пехота. Получилась классическая для двадцатого века операция двумя клиньями на окружение главных сил противника. То, что у французов смогло вырваться из этой мясорубки, воевать уже дальше не могло. Поскольку правительство в Бордо призывало к продолжению войны, в остатке Франции случился военный переворот, после которого хунта маршала Жоффра запросила мира на любых условиях. Французские политиканы развязали ту войну, и они же вместе с Австро-Венгерской империей стали ее главными жертвами. Как только это дело было сделано, меня еще до завершения боевых действий в Черноморских Проливах бросили в революционный восемнадцатый год. Там я помог местному товарищу Ленину заключить справедливый мир с Германией, попутно организовав кайзеру Вильгельму на каминную полку отрубленные головы фельдмаршала Гинденбурга и генерала Людендорфа. Потом мне понадобилось вычистить из руководства большевистской партии таких сволочей, как Свердлов, Троцкий, и всех их прихлебателей, ибо этим людям нужна была Гражданская война, а не мирное построение социализма. Далее я разогнал к чертям собачьим никому не нужную Учредилку, выслав депутатов от буржуазных партий в один из миров Каменного века, а также решил калединско-корниловскую проблему и предотвратил принятие на Третьем съезде Советов весьма мутного левоэсеровского Закона о Земле. Вместо того дурацкого документа, который должен был инициировать на селе войну всех против всех, я подсунул товарищам большевикам их же Земельный Кодекс от двадцать второго года. И там же, на Третьем съезде Советов, на товарища Ленина было совершено покушение, когда тот после обеда шел по коридору. В затылок вождю Мировой Революции стрелял известный исторический поц Леонид Канегисер. Ранение было, безусловно, смертельным