Инженер страны Советов - Евгений Владимирович Панов

поблагодарить за высокую оценку моей работы. А работа «Бюро», которое я возглавляю, действительно важна и жизненно необходима. В нашем коллективе был проведен анализ развития техники на ближайшие годы и выработан ряд рекомендаций по снятию с производства морально устаревших образцов и созданию новых. Это касается как авиационной техники, так и автомобильной и бронетехники.

И если со стороны автобронетанкового управления у нас полное взаимопонимание и конструктивная работа, то со стороны Наркомата авиационной промышленности имеет место явный саботаж предписаний «Бюро перспективных разработок» о прекращении выпуска некоторых видов авиатехники и временном переводе предприятий наркомата на осуществление ремонта и модернизации уже имеющегося парка самолетов.

Я говорил довольно долго. Кроме перечисления фактов игнорирования наших предписаний я в общих чертах рассказал о ведущихся под общим руководством «Бюро» работах по новым образцам самолетов, танков, бронетранспортеров, грузовых автомобилей различного назначения, по стрелковому вооружению.

– И когда, товарищ Шершнев, Красная Армия получит это все? – задал вопрос нарком обороны Ворошилов, когда я закончил.

Я не успел ответить, как вмешался Сталин.

– Армия получит новую современную технику тогда, когда все будут работать с полной отдачей, – резко сказал он. – Пока же мы видим, что некоторые товарищи, занимающие ответственные посты, просто не хотят работать. Либо не умеют. Вы, товарищ Каганович, получали из «Бюро перспективных разработок» предписание о прекращении выпуска устаревших моделей самолетов?

Каганович, красный как рак, подскочил с места:

– В полученном предписании не были указаны сроки прекращения работ.

– Это так, товарищ Шершнев? – Сталин обратился ко мне.

– В предписании, отправленном в Наркомат авиационной промышленности, было указано, что сразу по получении его с ним следует незамедлительно ознакомить директоров авиазаводов и издать соответствующее распоряжение по наркомату о прекращении выпуска и переводе заводов на работы по ремонту и модернизации имеющейся авиатехники.

Предписание было направлено товарищу Кагановичу фельдъегерской почтой больше месяца назад. До большинства директоров заводов его содержание доведено не было, а те, которые о нем по своим каналам все же узнали, получили из наркомата устное указание, цитирую, «не обращать внимания на чьи-то бредни и продолжать работать в прежнем режиме». – Я говорил это глядя прямо в глаза стоящему напротив Кагановичу-старшему, которого, казалось, сейчас удар хватит.

– Это так, товарищ Берия? – Сталин повернулся к сидящему сбоку главе НКВД.

– Проведенные беседы с некоторыми директорами заводов полностью подтверждают слова товарища Шершнева. – Стекла пенсне хищно блеснули.

Нет, Сталин не кричал и не ругался. Он абсолютно спокойно размазывал Кагановича тонким слоем по паркету. Вспомнил и хамское поведение последнего, и его полную техническую безграмотность в вопросах авиастроения.

В конце своей речи Сталин сказал:

– Есть мнение, товарищи, освободить товарища Кагановича Михаила Моисеевича от должности на родного комиссара авиационной промышленности как не справившегося с возложенными на него обязанностями. Прошу голосовать.

Проголосовали все единогласно, включая наркома топливной промышленности Лазаря Кагановича, младшего брата Михаила. Вот после этого Сталин предложил передать наше «Бюро» из НКВД в ведение Совнаркома и тем самым повысить его статус.

После этого знакового заседания, ставшего во многом переломным, все наши пожелания и предписания выполнялись незамедлительно.

В «Бюро» меня искренне поздравили с высокой наградой. Весть о награждении молниеносно разлетелась по всем КБ и конструкторским бригадам, и каждый посчитал своим долгом заглянуть ко мне и поздравить.

Вообще те же Камов с Милем были немало удивлены тому, с каким уважением ко мне относятся все без исключения сотрудники бывшей шарашки, пока им кто-то не рассказал, кому все обязаны освобождением из заключения и снятием судимости.

Кстати, наградили не только меня. В один из дней Сталин сам приехал к нам, прошелся по кабинетам, поговорил с сотрудниками и лично вручил Семке медаль «За трудовую доблесть» за эффективное использование новой техники и освоение прогрессивной технологии. Чкалов получил из рук вождя грамоту Президиума Верховного Совета и еще одну бумагу, которой обрадовался больше любой награды. Это был допуск к полетам, подписанный членами медицинской комиссии и заверенный подписью Сталина. Момент награждения Семки и Чкалова был заснят фотографом, и вскоре в большом доме Безумновых на самом почетном месте появилась фотография их младшего сына Семена Павловича (вот так, исключительно по имени-отчеству), которому на грудь вешает медаль сам товарищ Сталин.

А дела тем временем завертелись в бешеном ритме. И хотя в штате «Бюро» уже было достаточно сотрудников, занимающихся курированием различных направлений и загруженных по полной, времени катастрофически не хватало. Нередко было так, что ночевать приходилось на рабочем месте.

Зеленый свет получил Яков Таубин со своим автоматическим гранатометом. После того как мы с ним обсудили необходимые доработки его детища, он взялся за его модернизацию и переделку под ленточное питание.

Сергей Королев получил отдельное КБ, названное Первое конструкторское бюро ракетной техники. В его задачу входила доработка до серийного выпуска РСЗО и создание новых систем большего калибра и мощности. Также он получил задание разработать реактивный противотанковый гранатомет и несколько готовых эскизов. Пришлось соврать, что сам начал было над этим работать, да продолжить некогда.

Встретился с Николаем Александровичем Астровым, в моем прошлом создавшим целое семейство легких танков и легендарную легкую самоходку СУ-76. Совершенно неожиданно для себя я узнал, что еще в 1932 году под его руководством на московском заводе № 37, где он и в данное время трудится главным конструктором, был создан плавающий танк ПТ-1, но данная машина в серию не пошла. Было решено, что для армии достаточно танка БТ. Подняли все чертежи и документацию и с ней поехали в АБТУ. Идею плавающего танка, способного самостоятельно преодолевать водные преграды, Павлов полностью поддержал. Сам же Астров занялся еще и проектами БМП на базе танка БТ, переделкой танков Т-26 и созданием легкой САУ по типу СУ-76.

Трудности возникли с грузовиками ЯГ-12. Часть документации на них просто потерялась. Хорошо, что были еще инженеры и рабочие, которые трудились над созданием этого грузовика. В кратчайшие сроки удалось наладить их выпуск. Одновременно на их базе начали проектировать БТР. И опять за эту работу взялся Астров. Случайно увидев у меня на столе несколько набросков, он буквально вырвал у меня из рук всю документацию. К решению вопроса он подошел творчески. Нашел талантливых выпускников технических вузов и посадил их за проектирование БТР. На бумаге получилось почти один в один как БТР-80. Вооружить бронемашину решили 20-миллиметровой авиапушкой ШВАК и спаренным с ней 7,62-миллиметровым пулеметом ДТ (Дегтярев-танковый).

А еще остро встал вопрос с алюминием. Пресловутый алюминиевый голод просто душил все начинания в авиации. И хотя СССР вышел на второе место после Германии по производству алюминия, этого было недостаточно. Требовалось любыми путями увеличить мощности Уральского алюминиевого завода, который только-только начал давать продукцию. Прямо хоть объявляй сбор «крылатого металла» у населения или закупай за границей. Но Америка нам его