Соблазн гнева - Татьяна Голубева

Внутри было темно, сыро, холодно. На столе, сколоченном из толстых, гладко оструганных досок, стояла керосиновая лампа – то ли забытая, то ли нарочно оставленная на случай появления загадочного Степаныча. Возле печки лежала горка дров. Да, оставили нарочно, подумал Дикулов, чтобы можно было и обогреться, и без света не сидеть…

Он заглянул в крошечную комнатку, явно служившую спальней, потом через заднюю дверь вышел в огород. Черная земля аккуратных грядок выглядела так, словно только вчера чьи-то заботливые руки рыхлили ее, выпалывали сорняки, удобряли… Сергей Пафнутьевич покачал головой. Матери ведь уже за семьдесят, как же она тут справлялась? Может, помогал кто? Но кто? Степаныч?

Обогнув дом, господин Дикулов направился к вертолету, не замечая уже луж под ногами. Как же так получилось, что он столько лет не видел мать? Да просто не замечал бега времени, все казалось, что совсем недавно уехал он из совхоза, все собирался навестить старушку, ну, может быть, не этим летом, так уж следующим обязательно…

– Давай в Завойское, – распорядился он, вернувшись к вертолету. – Знаешь, где это?

– Найдем, – пожал плечами пилот. – Для чего-то же карты существуют. Впрочем, я лучше спрошу сначала.

Он некоторое время вел переговоры по рации – на странном языке, половина слов которого была совершенно непонятна Сергею Пафнутьевичу, потом достал из-под сиденья карту, разложил на коленях, всмотрелся.

– Меньше часа лету, – сообщил он наконец пассажиру. – Что, погнали?

– Да, – кивнул господин Дикулов.

Вертолет важно опустился на окраине поселка, прямо на дорогу, бежавшую между черными голыми полями. Сверху Сергей Пафнутьевич увидел знакомую ему товарную станцию, элеватор, длинные низкие строения – коровники… Да, тут все выглядело почти как прежде. Только теперь крыши на домах поселка сверкали свежей краской либо новенькой черепицей, да дорогу укрыл асфальт, да еще появилось в центре двухэтажное здание, которого не было прежде.

– Ну а теперь что? – поинтересовался пилот, завершив посадку.

– Теперь я тут останусь на некоторое время, – сказал господин Дикулов. – На день, может, на два.

– И когда же мне за вами являться?

– Я позвоню вашему руководству, сообщу. Давайте мою сумку.

Медсестра всполошилась:

– Погодите-ка! Вы что же, собираетесь вот так взять и остаться здесь, в черт знает какой глуши? А вы уверены, что тут есть хотя бы медпункт?

– Не знаю. Но ты можешь тоже здесь остаться, если так беспокоишься, – с усмешкой сказал господин Дикулов.

– Меня с вами отпустили на сутки… – растерялась медсестра. – Я не знаю, как быть.

– Очень просто. Твоему начальству тоже позвонить можно, так?

Сергей Пафнутьевич взялся за сотовый телефон, однако оказалось, что «Мегафон» до этих краев пока что не добрался. Связи не было. Но поскольку в поселке была почта, то и обычный телефон тоже должен был присутствовать.

– Сама позвонишь, – решил господин Дикулов. – Почта у них в центре, это я помню. Позвонишь, договоришься.

– Но я ничего с собой не взяла…

– Купишь.

– А где же я…

Дикулов рассердился:

– Так, хватит! Или садись в летучку и уматывай к чертовой бабушке, или бери деньги и иди устраивайся. Я бы предпочел, чтобы ты улетела. Надоело, честное слово.

Медсестра растерялась. С одной стороны, долг перед больным, с другой – больной уж настолько бесцеремонен, чтобы не сказать хамоват…

Но тут к вертолету подъехал старенький «уазик». Из него вышел крепкий дядька лет шестидесяти – седой, с обветренным лицом и мощной шеей.

– С чем гости пожаловали? – спросил он.

– По личному делу, – небрежно бросил господин Дикулов.

А медсестра, воспрянув духом, поспешила выяснить:

– У вас тут есть врачи? Больничка какая-нибудь?

– Что, плохо кому-то? – обеспокоился седой.

– Нет-нет, – замахала руками медсестра. – Я просто так, на всякий случай спросила…

– Странно как-то, – покачал головой дядька. – Но больничка есть, конечно. Только не врач у нас, фельдшер. Настоящего врача пока только обещают прислать.

– Все ясно. – Сергей Пафнутьевич обернулся к медсестре и приказал: – Забирайся в кабину – и вперед. Счастливого полета.

– Сергей Пафнутьевич, вы уверены?..

– Я уверен. Дуй отсюда. А вы, – обратился он к седому, – не скажете мне, как найти Наталью Ивановну Дикулову? Она сюда на днях переехала, я ее сын.

– Сын? – Седой всмотрелся в лицо Сергея Пафнутьевича. – Который же?.. Ба! Серега!

– Ну да, только я вас что-то не помню…

– Идем-ка в машину, я тебя отвезу к Наталье. Бери сумку. Ты что же так-то налегке? Зима как-никак.

– Я не собирался здесь задерживаться, хотел только с матерью поговорить кое о чем.

Они уже уселись в «уазик». Машина, угрожающе рявкнув, тронулась с места. Седой оглянулся на вертолет, покачал головой, но ничего не сказал. Однако господину Дикулову в этом жесте почудилось осуждение, и он сразу напрягся, ожидая, что седой начнет рассуждать о дурных сыновьях, не помнящих своих матерей. Но седой не сказал ни слова, пока они не доехали до центральной площади поселка, да и тогда лишь мимоходом сообщил:

– Вон там больничка. Я так понял, что девочка за тебя беспокоилась?

– Не твое дело, – огрызнулся Дикулов. – Далеко еще ехать?

– Пять минут.

И действительно, не больше чем через пять минут он остановил «уазик» перед нарядным желтым домиком.

– Приехали, выходи.

А когда Сергей Пафнутьевич, взяв сумку, уже собирался захлопнуть дверцу, добавил:

– Мы с тобой в одном классе учились.

И грохочущий рыдван тут же умчался прочь.

Утром Наталья Ивановна и Марина продолжили труды по устройству на новом месте. Нужно было прикупить еще кое-что необходимое по хозяйству. С занавесками, ковриками, полотенцами и посудой они уже разобрались, а теперь Марина решила, что в новой бабушкиной спальне обязательно должен стоять хороший комод, и она внесла его в список необходимой мебели. Мебельного магазина в поселке не имелось, так что нужно было снаряжать экспедицию в город. А на первое время были стараниями и хлопотами Нины Павловны построены два топчана вместо кроватей. Стол в кухне оставили прежние хозяева дома, вместе с небольшим шкафчиком для посуды и парой табуретов. И еще в наследство от них достался древний обеденный круглый стол, который теперь красовался в центральной комнате. Его накрыли вышитой льняной скатертью, тоже не молоденькой, и он приобрел почти благородный вид. Но Марина предполагала пустить его на дрова, как только купит новые предметы обстановки.