Соблазн гнева - Татьяна Голубева

Наталья Ивановна совсем по-молодому рассмеялась:

– Ты все такая же! Все разом выкладываешь, спешишь, как будто за тобой гонятся! А Нина, значит, помнит меня?

– Еще и как помнит! – заверила бабушку Марина. – Ждет не дождется, когда вы с ней вместе в баньку пойдете париться!

Наталья Ивановна снова рассмеялась – и тут же захлопотала, приглашая в дом Марину и Николая, бросилась к печке, загремела кастрюлями и сковородками…

Марина принялась помогать ей, как-то очень легко, в один миг вспомнив все то, что умела в детстве. Они вместе нажарили картошки, щедро залив ее яйцами, потом Марина накинула куртку и надела бабушкины боты, чтобы спуститься в погреб за солеными огурцами и квашеной капустой.

– Ох, а как же с припасами-то быть? – спохватилась Наталья Ивановна. – У меня ведь четыре бочонка в погребе! Огурчики, капуста, грузди… жалко бросать!

– Перевезем, – пообещал Николай, сидевший в красном углу и спокойно наблюдавший за тем, как суетятся женщины. – Прицеп у меня большой, все войдет.

– Да бочки-то как из погреба поднимешь, они ж не порожние!

– Поднимем. У меня лебедка есть.

Марина вышла во двор, пошла к погребу, улыбаясь. Какой он солидный, этот Николай, и уверенный в себе, и все умеет, и знает, как взяться за дело… Да, другие здесь люди, совсем другие. На питерских уж так не похожи!

Во всяком случае, не похожи на тех питерских, которых знала Марина.

Когда Марина вернулась в дом с капустой и огурцами, Наталья Ивановна встретила ее вопросом:

– А там погреб-то есть, в том доме, что ты купила?

– Есть, бабуль. Хороший, глубокий, с каменным полом. Я туда лазала, смотрела.

– Хорошо, – одобрила Наталья Ивановна. – Без погреба у нас никак нельзя. А огород там большой?

– Большой. И сад есть – яблоньки, крыжовник, малина…

После основательного позднего обеда принялись за сборы. Нужно было уложить в большие бумажные мешки множество вещей, от посуды до перин и подушек, и перенести в прицеп трактора лопаты, грабли, ведра, и как-то устроить для переезда трех оставшихся у Натальи Ивановны кур с петухом и козу, и вынести из погреба картошку и морковь…

И кое-что из некрупных предметов мебели Наталья Ивановна решила забрать с собой – табуреты, резные дедовские скамьи, зеркало в дубовой раме…

Трудились допоздна, но, конечно, работы осталось и на следующий день.

Марине отчаянно хотелось поскорее поговорить с бабушкой по душам, но она, разумеется, прекрасно понимала, что сейчас не время. В процессе сборов и переезда какие разговоры? Вот уж доберутся до нового дома, тогда и наговорятся досыта.

Улеглись рано, поскольку без электричества, при керосиновой лампе, какая работа? Конечно, в декабре и утром особого света нет… Но все же Николай рассчитал, что не позже двух часов дня они, пожалуй, уже тронутся в дорогу и к ночи будут в Завойском. А там им помогут быстро разгрузиться, там не лес, рук найдется много.

Николая уложили в чистой горнице, а Марина попросила бабушку постелить ей на широкой лавке в кухне, хотя Наталья Ивановна предлагала устроиться с ней в спаленке.

Марина думала, что после такого дня она заснет как убитая, но сон не шел и не шел. То ли на лавке было слишком жестко, то ли еще почему… Выбравшись из-под одеяла, Марина кое-как оделась на ощупь, нашла свои сигареты, зажигалку, прокралась в сени…

Наружная дверь тихо скрипнула, и Марину сразу охватило ночным морозцем, свежим, льдистым, пахнувшим почему-то хвоей и воском… Поежившись, Марина прикурила. Слабенький свет зажигалки выхватил из темноты ее руки, поцарапанные за день, и Марина снова вспомнила, как в детстве хвалила ее бабушка: «Золотые у тебя руки, внученька…» И как потом, в Питере, она быстро отвыкла делать что-либо этими самыми руками… все прислуга да прислуга…

Дверь снова пискнула по-мышиному, на плечи Марины легла толстая пуховая шаль.

– Простынешь, дурочка, – шепотом сказала Наталья Ивановна.

– Тебе тоже не спится? – так же шепотом спросила Марина. – Может, жаль уезжать отсюда?

– Чего жалеть-то? – возразила бабушка, обнимая Марину. – Не все ли равно, где доживать последние годочки? А там, сама же говоришь, Нина в соседнем доме, чего уж лучше? Да и не в чужое место перебираюсь, я в том поселке сколько лет прожила-то! И замуж там вышла, и детей подняла…

Но Марина чувствовала, что бабушку все же терзают какие-то сомнения. Какие? Почему? Не имело смысла спрашивать. Отменить переезд было уже невозможно.

– А ты-то чего не спишь?

– Да так, вспоминается разное, – сказала Марина и тут же пожаловалась: – Да еще поганки вчера по дороге приснились, когда в тракторе задремала. Такие противные!

– Поганки – это к добру, – сообщила Наталья Ивановна.

– Но они какие-то неправильные были, – уточнила Марина. – Синие и по стене вились, как хмель.

Наталья Ивановна рассмеялась:

– Эко ты… Сколько лет в Питере прожила, ученая стала, а все из-за снов тревожишься.

– Ну, бабуль, ты и сама знаешь: сны иной раз вещими бывают. А я в том сне через стену прыгала, через красную кирпичную.

– А поганки-то тут каким боком? – удивилась Наталья Ивановна.

– Они всю ту стену заплели.

– И что? – заинтересовалась наконец бабушка.

– Я через стену перепрыгнула, а поганки не задела, – похвасталась Марина.

– Вон оно как… Что ж, значит, какую-то преграду в самой себе ты одолела, внученька, и забудь об этом. Сон – он ведь просто сон, и ничего больше.

– Да знаю я, – ворчливо сказала Марина.

Они еще немного постояли на крыльце, обнявшись. Марина докурила сигарету, но так и не решилась пока что задать бабушке тот главный вопрос, ради которого, собственно, и затеяла всю эту поездку.

Кто ее настоящий отец?

Коза упиралась, не желая подходить к тракторному прицепу, и Николай не долго думая схватил лохматую красотку поперек туловища, поднял и понес. Коза брыкалась и мекала, изо всех сил стараясь вырваться из мощных рук тракториста.

– Чует, что больше родного дома не увидит, – сказала Наталья Ивановна. – Коза и та понимает… Ну да ладно. Бери-ка вон ту корзину, Мариночка, и еще тот мешок прихвати, они не тяжелые. Вроде все, ничего не забыли. А куда я там козу-то поставлю? Есть там сарай какой?

– Дровяной только, – огорчилась Марина, с сочувствием наблюдавшая за козой. – Но можно будет к нему пристроечку сделать, это ведь совсем нетрудно.

– Может, и нетрудно, да тоже денег стоит, – сердито сказала Наталья Ивановна.

– Да плевать на деньги! – рассердилась Марина. – Для чего же они и нужны-то, если не для хорошего дела?