Гулящая - Панас Мирный

Христя залюбовалась его молодым лицом, таким задумчивым и таким открытым, белыми нежными руками, карими глазами, черными бровями и, залюбовавшись, подумала: "Вот неволит себя, губит молодость на такой работе!"

- Христя, Христя! - донеслось до нее из кухни.

Она, как ошпаренная, отскочила и побежала.

- Вынимай жаркое и подавай. Они и до утра не кончат. Пусть стоит у них под носом, и холодное съедят, если захотят,- гневно сказала Пистина Ивановна.- А то я спать хочу,- прибавила она.

Христя взяла жаркое и отнесла в сад.

- Эй ты, красавица! - позвал ее Селезнев.- Принеси-ка сюда воды.

Христя принесла воду и, ставя ее на стол, почувствовала, что кто-то прикоснулся к ее талии. Оглянулась - а это Селезнев протягивает свою длинную руку. Христя покраснела и опрометью убежала.

- Эх, скорая, черт возьми! - сказал Селезнев.

- А вы, капитан, по заповеди поступаете: пусть правая рука не ведает, что творит левая,- засмеялся Кныш.

- Да просто хотелось ущипнуть...

- Не развращайте моих слуг,- хмуро сказал Антон Петрович.

- Нет, нет... бог с ней!.. Я - вист, а вы что? - обратился он к Кнышу.

- Да и я повистую,- ответил Кныш.

- Без двух,- говорит Антон Петрович, раскрывая свои карты.

- Вы, капитан! - крикнул Кныш.

- А черт тебя дери с твоей девкой! - крикнул капитан. И в беседке раздался неистовый хохот.

Христя, стоя позади беседки, не поняла, о чем они говорили, и только обиженно прошептала:

- Верзила проклятый! и стыда у него нет!

- Затворяй окна и ложись спать! - сказала ей Пистина Ивановна, когда она вернулась в дом.

Христя выбежала на улицу... Вокруг дома послышался стук, грохот, скрип болтов.

- А это зачем? - донесся до нее из комнаты голос квартиранта, когда она стала затворять ставню, и белое его лицо показалось в окне.

- Разве не надо? - спросила она.

- Не надо,- тихо ответил он и исчез.

- Пора уже спать! - сама не зная зачем, крикнула Христя.

Его лицо снова показалось в окне освещенное тихой улыбкой. Христя вмиг отскочила и побежала в сени.

Когда она легла, перед ее глазами в непроницаемой темноте запертых на засов сеней все стояло его белое лицо и тихо улыбалось ей... Она не скоро заснула, всякий раз просыпаясь, когда до слуха ее доносился оглушительный бас капитана.

2

Когда Христя встала, солнце поднялось уже высоко. Марья еще не возвращалась, хозяева спали. В доме царила тишина, нигде не слышно ни звука. С улицы доносился говор, шум торопливых шагов,- это народ уже спешил на базар. Христя вспомнила, что у нее мало воды, схватила ведра и побежала к соседнему колодцу за водой. Она и воды уже принесла и самовар поставила, а никто еще не вставал. "Видно, вчера допоздна просидели за картами, пан и то заспался",- подумала она, стоя посреди кухни и не зная, за что бы еще приняться.

- Христя! - послышался из комнаты голос хозяина.- Пора окна открывать! - И он громко зевнул.

Христя побежала. Возвращаясь, она встретила Марью. Лицо у Марьи было бледное как стена, глаза красные, платье измято, волосы выбились из-под платка, да и платок съехал набок,- то ли она ночь напролет не спала, то ли, вздремнув немножко, вскочила и опрометью бросилась домой.

- Здравствуйте, тетенька! - весело поздоровалась с нею Христя.

- Здравствуй,- хриплым голосом буркнула под нос себе Марья.

- А сапоги до сих пор не почистила? - крикнул из комнаты хозяин.

- Ах я дура! - сказала Христя и побежала за сапогами.

Пока она чистила сапоги, Марья молча приводила себя в порядок, подбирала растрепанные волосы, оправляла измятую юбку. Поднимет Христя глаза, а Марья молчит, слова не скажет, сердитая такая - и Христя снова примется за сапоги. Но вот они заблестели у нее, словно покрытые лаком. Христя бегом понесла их в комнату.

- Марья дома? - донесся голос хозяина.

- Дома,- ответила Христя.

- Скажи, чтобы собиралась на базар.

Марья так и вскипела.

- Черт бы их драл! - крикнула она, как только Христя показалась на пороге.- У нас все не так, как у людей: сходят на базар, на два-три дня купят, и готово дело. А у нас что ни день таскайся. На грош луку купить тащись!.. И сегодня тащись, и завтра плетись... У других - раз ты кухарка, так ты сама и на базар и все; а у нас - иди следом за ним, как дурочка, волоки, что ему угодно было купить... Чертовы скареды! Боятся, видишь ли, чтоб не украла! - трещала Марья, повязывая голову старым платком.

Хозяин скоро появился одетый и, не говоря ни слова, вышел из дому. Марья, схватив корзину, побежала за ним.

"Что это Марья такая сердитая? Что с ней?" - думала Христя, оставшись одна в мертвой тишине. Самовар пел грустную, заунывную песенку, и песенка эта мучительной болью отзывалась в сердце Христи.

Хозяйка встала не скоро, за нею поднялись дети. Надо всем подать умыться, одеть детей, постлать кровати, убрать в комнатах. Христя металась как угорелая.

- Подавай самовар, пан скоро придет с базара,- приказала Пистина Ивановна.

Христя бросилась в кухню, а тут и Марья пришла. Бледная, вся в поту, она принесла и мяса, и кур, и всякой зелени - полную корзину, принесла - да как швырнет на пол!

- Руки оттянешь, такая тяжесть! Небось тележку не наймет; взвалит, как на лошадь,- вези! Прямо руки затекли - крикнула она и стала размахивать руками.

Христя поскорее схватила самовар и понесла в комнаты.

- Вымой стаканы,- велела хозяйка.

Пока Христя перемывала чайную посуду, пришел и хозяин, стал рассказывать жене, чего и почем купил на баре.

- Ты сегодня смотри за Марьей,- она где-то была. Ходит по базару и носом клюет,- прибавил он. Хозяйка только вздохнула.

Христя вышла в кухню. Марья сидела у стола, спиной к комнатам, и, уставившись глазами в окно, нехотя жевала корку хлеба. Видно было, что она о чем-то думает, о чем-то грустит... Христя боялась заговорить с нею. Было тихо и тоскливо, хотя солнце так весело светило в кухне: золотые снопы солнечных лучей пронизывали стекла высоких окон, яркие блики скользили по полу. И вдруг...

- Что это Марья Ивановна так призадумалась? - раздался за спиной у Христи тихий голос, так что она даже вздрогнула. Глядь! - в дверях кухни стоит паныч. Шевелюра и борода у него спутаны, глаза заспанные, белая вышитая сорочка расстегнута, и грудь из-под нее выглядывает, нежнее розового лепестка.

- Призадумаешься, когда рук не слышишь! - сурово ответила Марья.

- Отчего же это?

- Вон какой воз на себе тащила! - показала Марья на корзину.

- Бедная головушка! И никто не помог? Не нашлось никого? - сверкая глазами, спрашивает паныч.

Марья искоса взглянула на него и покачала головой.

- Да ну вас! - со вздохом ответила она.- Без шуточек не можете.

- О, вот вы уже и рассердились, Марья Ивановна. А я хотел попросить вас дать мне умыться.

- Вон кого попросите! - кивнула она головой на Христю.

- А это что за птичка вечерняя? - спрашивает он, уставившись глазами на Христю. Христя вся вспыхнула... "Это он вечерней называет потому, что я вчера заговорила с ним",- подумала она и еще больше покраснела.

- Девушка! Не видали? - ответила Марья.

- В первый раз вижу... Откуда такая пугливая горлинка?

Христя чувствует, что у нее не только лицо, вся голова горит, пылает.

- А что, хороша? - спрашивает, улыбаясь, Марья и еще больше раззадоривает его.

Паныч подбоченился и впился глазами в Христю.

- Что, уже влюбились? - смеется Марья.

- Да, уже влюбился. А ты как думаешь?

Христя так обрадовалась, что ее позвали в комнаты, стрелой помчалась!.. Вбежала в комнату, слушает, что хозяйка приказывает, а слышит - его голос, смотрит в землю - а видит его ясные глаза.

- Григорий Петрович встал? - спрашивает хозяйка.

- Не знаю... Там какой-то паныч в кухне,- ответила Христя, догадавшись, что речь идет о квартиранте.

- Это он и есть. Зови его чай пить.

Христя снова вошла в кухню, а он стоит, шутит с Марьей, и Марья развеселилась: смеется, болтает.

- Паны просят чай пить,- смутившись, сказала Христя.

- Хорошо, горлинка, хорошо. Дай же мне умыться, Марья!

- С какой стати? - крикнула Марья.- Раз она вам понравилась, так пусть и дает.

- Фю! Ты же моя старая служанка.

- Мало ли чего, старая? Старые теперь забываются, на молоденьких заглядываются.

Паныч покачал головой.

- Ну, какой от тебя толк, старая кочерга? Девушка! - крикнул он.Скажи свое крестное имя!

Марья засмеялась, а Христя молчит.

- Как тебя зовут? - снова спрашивает он.

- Не говори-и! - крикнула Марья, но Христя уже сказала.

- Христина,- протянул он.- А отца?

Христя молчит.

- Как отца зовут, спрашиваю?

Христя улыбнулась и ответила:

- Батька.

- Христина батьковна? А?

Марья еще громче рассмеялась, а за ней и Христя.

- Так вот послушай, Христина батьковна,- шутит паныч.- Будь отныне моею служаночкой и дай мне, пожалуйста, умыться... Шабаш, Марья Ивановна! Вас теперь побоку.

- Не очень, не очень! - покачав головой, ответила та.- Как бы снова не пришлось старым поклониться.