Голоса из окон. Ожившие истории петербургских домов - Екатерина Кубрякова

Взявшись за дело со своей обычной энергией и настойчивостью, уже через несколько недель женщина вошла в эти двери с выхлопотанным заграничным паспортом. На вокзал отправились на следующий же день. Маршрут известен: Гельсингфорс — Стокгольм — Берлин — Варшава.

«Два солдата с красной звездой на фуражке несут наш ручной багаж. Их командир помогает моей матери подняться в вагон. Это муж ее племянницы, бывший офицер, мобилизованный в Красную Армию, который теперь занимает какую-то должность по охране вокзала.

На перроне говорит моей матери по-французски:

— Вот видите, как все удачно, Людмила Ивановна! Уезжаете за границу, как в старые времена, со всеми почестями. Представители власти провожают нас.

Берет под козырек.

Поезд трогается под эти слова».

После воссоединения в эмиграции семья Любимовых поселилась сначала в Берлине, а затем в Париже. Дмитрий был членом Союза объединенных монархистов во Франции, а Людмила продолжила знакомую с молодости активную благотворительную деятельность, став учредителем Русского комитета помощи эмигрантам, а в конце жизни — председателем Союза для защиты чистоты русского языка. Пара дожила до глубокой старости, тоскуя по родине и всячески участвуя в жизни русской общины в Париже. Их сын Лев был членом член Союза русских патриотов, работал в газете «Советский патриот», и в 1947-м министерство внутренних дел Франции отправило его в СССР. Сорокапятилетний Любимов был счастлив вернуться домой, где провел оставшиеся тридцать лет жизни, издав несколько книг по истории искусств и книгу воспоминаний.

Особняк на Фурштатской, как и большинство городских домов, в советское время поделили на коммунальные квартиры, а сохранившиеся интерьеры были утрачены. В настоящее время отреставрированное здание занимает «Дворец Олимпия» — в памятнике архитектуры проводятся концерты и мероприятия.

Литература

Весь Петроград на 1917 год: адресная и справочная книга г. Петрограда. — СПб.: издание т-ва А. С. Суворина; Новое время, 1917.

Исаченко В. Г., Питании В. Н. Литейный проспект. — Л.: Лениздат, 1989.

Куприн А. И. Гранатовый браслет / А. И. Куприн // Собрание сочинений: в 9 т. — Том 5. — М.: Художественная литература, 1972.

Любимов Л. Д. На чужбине. — М., 1963.

Российское зарубежье во Франции 1919–2000. / Л. Мнухин, М. Авриль, В.

Лосская. — М.: Наука; Дом-музей Марины Цветаевой, 2008.

Туган-Барановский, Михаил Иванович II Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890–1907.

Тыркова-Вильямс А. На путях к свободе. — М.: Московская школа политических исследований, 2007.

Здание Двенадцати Коллегий

(1742 г., архитектор Д. Трезини) Университетская наб., 7

«Случай всю жизнь шел за ним по пятам. <…> Когда в 1915 году был объявлен первый студенческий призыв, полиция пыталась задержать студентов, собравшихся в актовом зале на общефакультетскую сходку. Брату удалось убежать. Городовые погнались за ним, он кинулся по коридору, опустился по лестнице и распахнул первую попавшуюся дверь.

Ассистент профессора Догеля сидел за столом и пил чай. Это был доцент А. В. Немилов. Не потеряв ни минуты, он накинул на Льва свой халат, усадил за микроскоп и спокойно вернулся к своему чаепитию. Дверь распахнулась… Вбежал пристав, за ним городовой.

— Виноват, господин профессор. Сюда забежал студент.

— В самом деле? Очень странно, но я его не заметил.

— Разрешите обыскать помещение?

— Ради бога. Но, уверяю вас, посторонних здесь нет.

«Немилов говорил очень спокойно, барабанил пальцами по столу, — пишет в своих воспоминаниях брат. — Я сидел спиной к приставу, боясь выдать себя частым дыханием. Пристав вышел, и слышно было, как он побежал наверх».

Прошло полчаса, все стихло, брат хотел уйти, но Немилов не отпустил его. Закрыв лаборатории на ключ, он взял номерок и принес из раздевалки шинель.

«Мы еще долго сидели с ним. Он рассказывал поразившие меня факты о деятельности желез внутренней секреции и в заключение дал толстую книгу на немецком языке, посвященную этому вопросу.

— Вы читаете по-немецки?

— Плохо, к сожалению.

— Вот и учитесь по этой книге. Даю ее вам до осени. Мы вышли. Было около восьми часов вечера — мы провели в лаборатории почти весь день. Только перейдя Неву и убедившись, что все благополучно, Немилов ушел»«[119].

Этот знаменитый университетский коридор, исторически длиной около 400 метров, а потом чуть менее трехсот, за двести восемьдесят лет своего существования, вероятно, видел не одну погоню. Чьи только шаги (от Николая I и Менделеева до героя Олега Басилашвили в фильме «Осенний марафон» и Владимира Путина с Джорджем Бушем) не отдавались гулом в этих стенах, где с одной стороны на все происходящее десятилетиями бесстрастно смотрят скульптуры и портреты видных деятелей, а с другой — десятки шкафов, наполненных старинными книгами.

В XVIII веке это были шаги министров, для которых по проекту Доменико Трезини и было построено это необычное здание. Двенадцать абсолютно одинаковых корпусов (Сенат, Синод и десять министерств (коллегий)), каждый со своим входом, расположились под одной крышей, как единый административный организм.

Доменико, начавший стройку, когда ему было пятьдесят два года, дожил лишь до промежуточного ее завершения. Окончательно здание было достроено его племянником и зятем Джузеппе Трезини и архитектором Земцовым. При них и появилась длинная галерея, соединяющая двенадцать корпусов. Тогда она была открытой верандой.

Лев Зильбер (ЦГАКФФД СПб)

Позже ее остеклили, а шаги министров, не прижившихся на оторванном от материковой части города Васильевском острове, сменились шагами профессоров и студенчества — здание отдали Педагогическому институту, а затем Санкт-Петербургскому университету, находящемуся здесь уже два века. Тогда появился и