Суши с хлебом (СИ) - Тата Кит

что мне сказать, она снова замахнулась и ударила мне кулаком куда-то под рёбра. Не сильно. Больше ткнула. Но, поняв, что от этого я только начинаю смеяться, а не каяться, она распалилась ещё пуще и начала буквально мутузить меня, пока я вяло уворачивался от её тычков и ржал.

— Не люблю щекотку, Сонька.

— Я вас бью, вообще-то! Я ещё и это неправильно делаю?!

— Ну, как видишь, — хохотнул я и поймал её запястья. Резко дёрнул девчонку на себя, из-за чего она впечаталась в мой торс своим. Гордо вздёрнула подбородок и с намерением убить, отражающимся в её глазах вместе с пламенем костра, смотрела мне в глаза, тяжело дыша.

В таком положение, пока её руки были за моей спиной, казалось, что она меня обнимала. И только по напряжению в её руках я понимал, что стоит её отпустить, как она снова начнёт втыкать в меня свои острые кулачки.

Как-то незаметно для меня самого, пульс мой участился. Тепло девичьего тела слишком ярко касалось меня.

Сонька перешагнула с ноги на ногу и словно прижалась ближе ко мне. Её взгляд скользнул к моим губам, я тоже обратил внимание на её губы, которые она порывисто облизала.

Нет, парень. Даже не думай. С малолетками мы не связываемся.

Усилием воли заставил себя поднять взгляд от её губ к глазам. Но понял, что Сонька шагнула к точке невозврата, когда, привстав на цыпочках, приблизила своё лицо к моему.

— Сонь, — попытался я остановить её. Получилось хрипло и неубедительно. Между нашими губами остались миллиметры.

Мои глаза начали рефлекторно прикрываться. Я приготовился к тому, к чему всё шло, и не ожидал, что вместо поцелуя эта стерва вцепиться зубами в мой подбородок.

И хрен скинешь ведь.

Дёрнулся, а без толку.

Вцепилась, как щука, и держит.

— Сонька, блядь! — рыкнул я и обхватил её лицо ладонями. Помял щёки, но ничего не произошло.

Делать нехер. Прикусил её нос.

— Ай! — завопила она и тем самым разжала челюсти, высвободив мой подбородок. Отошла к костру, держась за нос, пока я болезненно морщился и растирал подбородок.

— Ты ещё и целоваться не умеешь? Но этому я тебя учить точно не буду.

— И не надо. Сама разберусь. Ржавый, иди ко мне! — бросила она повелительно коту и, не страшась его, подняла с земли и обхватила руками. Кот попытался сопротивляться, но девичья рука начала его достаточно авторитетно гладить.

— Если планируешь с ним сосаться, то советую без языка. Он им яйца по сто раз на дню вылизывает.

— Не ваши же. Так что всё равно, — гладила она невозмутимо кота, который постепенно превращался в штопор, и, наконец, смог выбраться из её рук. Спрыгнул на землю и убежал в кусты.

Сонька вздохнула, взяла своё недопитое пиво и отошла к берегу реки, грустно смотреть на водную гладь под луной.

Несколько минут смотрел на то, как Сонька печалилась у реки, а затем, решив не страдать ерундой, установил палатку понадежнее. Постелил на её тканевое основание тот плед, что побольше и помягче, а второй просто положил сверху.

Всё-таки, надо было прихватить пару диванных подушек. Но, с другой стороны, не факт, что Сонька станет спать в палатке тогда, когда может спокойно вернуться в Тихоновский домик и вырубиться там на нормальном постельном под настоящим одеялом. Это я без проблем могу вырубиться хоть на хвойный ветках, а вот изнеженная барышня в лице Сони наверняка сморщит свой пиздодельный нос и уйдёт туда, где есть комфорт.

Подкинул ещё немного сухих веток в костер и подошёл к Соньке, которая как раз допила остатки пива в своей бутылке. Пустая тара повисла на кончиках её пальцев.

— Выброшу, — сказал я тихо, чтобы не напугать явно о чем-то задумавшуюся девушку, но она всё равно вздрогнула. Забрал у неё бутылку и отнёс к корзине. — Ещё будешь? — предложил я ей ещё бутылку.

— Нет, — тряхнула Сонька головой и приобняла себя за плечи. Снова отвернулась к реке, которая тихо шелестела, протекая мимо. Я услышал, как Сонька глубоко вдохнула и протяжно выдохнула. — Так вкусно пахнет здесь. И так красиво! — сказала она тихо и резко шлёпнула себя по икре. Комары. — Зараза, блин!

— Иди в палатку, пока тебя не сожрали.

Сонька глянула на меня через плечо, опустила взгляд на палатку рядом со мной и категорически отвернулась.

— Я к ней не подойду, — буркнула она.

— Поругались?

— Она не поддалась мне, но зато ради вас раздвинула все свои створки в секунду.

Я тихо хохотнул. Посмотрел на пиво в своей руке и понял, что тоже больше не хочу. Убрал его обратно в корзину, подошёл к девчонке и встал рядом с ней плечом к плечу.

— А во сколько рассвет?

— Часа в три начнёт светать. В четыре появится солнце.

— Ого! Мне кажется, я усну, так и не дождавшись.

— Можем поплавать. Вода, как раз, бодрящая.

— Бодрящая?! Я сегодня пока вещи полоскала, чуть пальцы не отморозила. Она ледяная! А давайте потанцуем!

Нахуй я, вообще, к ней подошёл?

— Я не танцую.

— Даже на выпускном не танцевали? Не врите. Там все репетируют танец и принимают в нём участие.

— Угу, помню, — усмехнулся я. — Стоишь красивый в рубашечке, а девчонка вокруг тебя изображает королеву бала. Если ты о таких танцах, то начинай.

— Вообще, костёр навевает мысли о каких-то шаманских танцах.

— А палатка похожа на пещеру. Ещё немного и я дам тебе по башке дубинкой.

— Кстати! А вы знали, что этот джентльменский жест, когда мужчина первой пропускает в помещение даму — обман?

— Да? И в чём обман?

— Обман в том, что пещерный человек, тоже первой в жилище запускал даму, но делал он это только для того, чтобы проверить, что пещера безопасна и в ней не притаился хищник.

— Смотри-ка, — хохотнул я. — А мы, мужики, оказывается, всегда с хорошей соображалкой были.

— Нашли чем хвастаться, — цокнула Сонька и поёжилась от порыва холодного ветра, пронесшегося вдоль реки.

— Иди в палатку.

— Первой меня в неё запустить хотите? — хитро глянула она на меня.

— Это у нас в крови. Ничего не могу с собой поделать.

Улыбнувшись, Сонька всё же пошла в палатку, продолжая обнимать себя за плечи.

— Ого! А здесь и правда тепло, — она заглянула в палатку по пояс, а затем аккуратно скинула с ног калоши. Вползла в палатку полностью и затем высунула из неё уже лицо. — А вы чего там? Залезайте. Здесь ещё много места. И тепло.

— Если я залезу, мне придется лечь. А если я лягу, то я сразу вырублюсь.

— Я, наверное,