Высокое погружение - Марина Даркевич

чем сейчас… Ведь у тебя были же подобные случаи с мужчинами, верно? Как положительные, так и не очень?

– Ты сказал «любовь», малыш? А вдруг я тебя и правда люблю? – неожиданно спросила Света.

В этот момент Денис физически ощутил, как оранжево-розовая комната начала делать вокруг него вращательные движения.

– А вдруг и я тебя люблю тоже? – эти слова прозвучали будто бы сами собой.

– А может быть, мы принимаем сумасшествие за любовь, малыш?

– Пусть даже так. Всё равно это замечательно.

– Но тогда ты не совсем прав. Послушай ещё немного откровений от видавшей всякие виды женщины. Я чувствую, что в тебе заложены сексуальные черты двух полов сразу. И ты взял лучшее от обоих. Наполовину ты мужчина, наполовину – женщина. И именно этим ты для меня идеален как любовник. Словно лесбиянка, оказавшаяся в мужском теле. Я только сегодня поняла, чего мне никогда не хватало прежде – ни от мужчин, ни от женщин.

Некоторые слова Светланы Денису льстили, другие – пусть немного, но вгоняли в краску. Смущая, они возбуждали.

Севостьянова неважно понимала, что сейчас с ней происходит. Так она ещё ни с кем не откровенничала. Только сама с собой, разве что. В последние годы в прессе, в основном «жёлтой», конечно, много писали о Таиланде и населяющих его ледибоях. Света иногда давала волю фантазии (порой пуская пальчик в ход), однако понимала, что вряд ли опустится до пошлого «снятия», даже если вдруг когда-нибудь разбогатеет и доберётся до далёких азиатских берегов. Но образ девушки, обладающей настоящим мужским достоинством, всё равно вызывал порой у Светланы сухость во рту и – что греха таить – тёплое увлажнение в другом месте.

– Расскажи про свой опыт, солнышко, – попросила Света. – Может быть, у тебя врождённый талант сводить с ума женщин с опытом… Или тебя кто-то очень рано научил, как общаться с девушками?

– Очень рано? – переспросил Денис. – Вообще да. Знаешь, в школе мне порой приходилось тяжеловато. Меня же отправили в первый класс в шесть лет. Но могло быть и хуже. Как писал Лев Кассиль – меня били редко, боялись убить. Но поводов особых я не давал, учился хорошо, а кроме школьного театра, ещё и занимался фехтованием. Звёзд не хватал, но это всё-таки вызывало некоторое уважение. Потом, меня внезапно взяли под своеобразную защиту, хоть я этого и не просил.

– Главный амбал в классе?

– Можно и так сказать. Это была девочка. Тайский бокс, прозвище «Рэмбо». Училась плохо, и я почти два года делал за неё контрольные по всем предметам. Кроме местного языка. Вот он как раз мне давался трудно, и я частенько списывал по нему у других.

– Готова поспорить, она стала твоей первой девушкой?

– Ни в коем случае. Но между нами была не просто дружба. Я был в неё немного влюблён, но не уверен, что хотел большего. По-моему, и она тоже относилась ко мне примерно так же.

– Но классе в девятом-десятом у тебя же наверняка уже были более занятные приключения?

– Знаешь… Я ведь не учился в десятом.

– Как так? Без аттестата поступил в театральное? Не может быть.

– Почему без аттестата? У нас школа была настолько перегружена, что приходилось учиться в три смены. Учителя просто выли, да и директор тоже. В середине восьмидесятых у нас в республике пересажали половину правительства, на школы всем стало плевать, и руководство предложило всем желающим выдать аттестаты досрочно – сразу по окончании девятого класса. Некоторые получили и после восьмого.

– Лихо, – призналась Света и начала что-то считать в уме. – Так, подожди, мальчик мой… Сколько же тебе лет на самом деле?

– У меня в паспорте написано, – усмехнулся Денис. – Потом, ты же сама знаешь, ещё с нашей первой встречи. И Пронина в курсе, она даже не стала вопросы тогда задавать. Ласкевич ей всё рассказал обо мне.

– Положим, не всё, – усмехнулась Света. – А кто и когда лишил тебя девственности?

– Это произошло на первом курсе училища. Её звали Вера. Она тогда училась на третьем. Но поступила только с четвертого захода, так что у нас была приличная разница в возрасте. Я даже не успел понять, как это случилось. Состоялся стихийный междусобойчик, она просто подошла ко мне и сказала «пошли со мной». В общем, я даже никаких усилий не прикладывал.

– Готова поспорить, что оральный секс у тебя случился раньше классического.

– Ты только что выиграла сама у себя, – улыбнулся Денис.

– И это был не минет.

– Опять верно.

Денис прежде никому не рассказывал о подробностях своего вхождения в сексуальную жизнь, ибо Вера уж очень сильно доминировала и даже в какой-то степени подавляла юношу. Пожалуй, сильнее, чем это ему могло быть в удовольствие. И когда Вера уехала (по слухам, в Москву), Тилляев даже испытал некоторое облегчение. Он не без колебаний начал рассказывать Свете эту историю, но женщина требовала всё новых подробностей. Казалось, они её возбуждали, и это немного удивляло Дениса.

Зульфия стала его второй девушкой спустя долгих два года, в течение которых Денис учился завоёвывать женский пол самостоятельно. Ему больше не хотелось быть ведомым. Иногда он не без основания подозревал, что Зульфия лишь делает вид, будто очень податлива. Ведь все девушки – артистки, как говорила одна писательница.

– Зульфия – интересное имя, – произнесла женщина. – Если не ошибаюсь, оно означает «самая обаятельная и привлекательная».

– Все имена так или иначе что-то значат. Я обожаю имя Светлана, если хочешь знать. Оно просто светится. Хорошее, русское такое.

– Я тоже считаю, что это наше русское имя, – сказала Севостьянова. – Ты знаешь, я неверующая. Года три назад, когда все поголовно ринулись креститься в церковь, меня приятельницы тоже позвали. Но я процесс не довела до конца.

– Почему?

– В основном как раз из-за имени. Я была дико возмущена, что при обряде крещения меня собрались как бы «переименовать» в Фотинью. И по наивности спросила – на кой мне это ископаемое древнегреческое имя, когда есть прекрасное русское? Священник обозлился, аж покраснел от ярости. К тому же я называла его не «батюшкой», а «святым отцом». Мне потом какие-то бабки довольно грубо указали на эту ошибку. А он, похоже, решил, что я над ним издеваюсь. Словом, общего языка мы так и не нашли. Но я об этом нисколько не жалею.

– А я чуть было не стал мусульманином, – произнёс Денис. – Однажды в училище после тяжёлого экзамена сказал прямо от души «Бисмилляхи рахмани рахим» – а это услышали двое истово верующих ребят со старшего курса. Долго меня прессовали, иногда довольно агрессивно.