Экземпляр - Юлия Купор

вечеринка. Это всего лишь вечеринка, ничуть не хуже и не лучше любой вечеринки в любом клубе. Костя так давно не был на настоящей дискотеке, что на краткий миг ему почудилось, явственно так почудилось, будто он ухнул во времени на целое десятилетие, будто ему снова было двадцать и он, развеселый студент УПИ, ищет приключения на свою бедовую голову.

— Ты хоть понимаешь, где мы? — спросила Дейзи, пока они продирались через танцпол.

Музыка грохотала в ушах так, что Костя начал не на шутку опасаться за свои барабанные перепонки, а стробоскоп бесновался, точно в эпилептическом припадке. Для того чтобы быть услышанным, приходилось орать, но даже и это не спасало — надо было постоянно переспрашивать и уточнять, что имела в виду Дейзи.

— Я догадываюсь! — Костя чуть связки не порвал, пока выкрикивал эту короткую фразу, ему пришлось потом еще добрых пять минут откашливаться.

Удивительно, но Костя знал очень многих из тех, кто присутствовал на вечеринке, — даже Дейзи была приятно поражена. Первым он узрел Аристарха Левандовского, который и привез их с Женькой в особняк. Теперь он культурно отдыхал — сидел на высоком стуле за барной стойкой и потягивал из трубочки коктейль. На его лице мрачно поблескивали неизменные солнцезащитные очки. Увидев Костю, он оторвался на мгновение от своего коктейля и протянул руку в знак приветствия.

— Веселья вам и вашей очаровательной спутнице, — произнес водитель и отвернулся, снова увлекшись коктейлем.

А Дейзи потянула Костю за руку, и снова они понеслись через танцпол, и все это было похоже на очередное задание в компьютерной игре. Костя боялся выпускать Дейзину руку, потому что его не покидало чувство, что он потеряется на танцполе, точно ребенок, которого мама оставила на кассе, а сама ушла в дальний отдел универсама за молоком. (Однажды, в доисторические времена, когда не было еще «Бруклина», а в городе был один-единственный универсам, так и случилось — мама вернулась за Костей только через час.) Наконец, преодолев полосу препятствий из танцующих человеческих тел, они вышли куда-то в коридор, и здесь было намного тише — музыка тут звучала как ритмичный низкочастотный гул, подобный авиационному. А в этом коридоре, похожем на предбанничек перед кинозалом, Ника и Ясмина стояли в уголке и тихонечко курили — очевидно, они тоже сбежали в тишину.

— О, привет! — Костя немного смутился.

Дейзи чуть крепче сжала его руку.

— Прекрасно выглядите, — отозвалась Ника и кокетливо улыбнулась, чем вызвала ревнивый взгляд своей спутницы — еще чуть-чуть, и Ясмина бы зашипела.

Ника не изменяла девяностым ни на йоту, но в этот раз она выглядела не как провинциальная девчонка, ограбившая вещевой рынок, а как вполне себе стильная штучка — в «Спайс Герлз» такую бы точно взяли. На ней были джинсовые шортики (поверх колготок в крупную сеточку — м-м-м! — никогда еще вульгарность не выглядела столь притягательной), удлиненный топ, расшитый пайетками, — шортики выглядывали из-под этого топа тоненькой джинсовой полосой, — и довершали образ осветленные длинные волосы, уложенные с тщательной небрежностью. Ника так сильно соответствовала духу девяностых, что выглядела как очень, даже излишне сексапильный музейный экспонат. Да и слово «сексапильный» уже никто не употребляет. Ясмина в ее черном шелковом платье на тоненьких бретельках (у нее и на шее был шрам, черт побери! Сколько же раз эта девчонка пыталась уйти из жизни?) выглядела как черно-белая фотография, случайно приклеенная рядом с ярким полароидным снимком.

— Пойдем дальше! — громко зашептала Дейзи прямо Косте в ухо.

Дыхание у нее было холодным, как «Орбит» без сахара. И Дейзи, бросая ревнивые взгляды на девчонок (что было зря, потому что Ника и Ясмина, как только их оставили в покое, начали сосредоточенно целоваться), потащила Костю через коридор.

— Дейзи? — Костя не знал, куда деть внезапно проснувшуюся общительность, поэтому решил помучить Дейзи вопросами.

— Да?

— А чем ты занималась… ну…

— Когда была жива? Я была порнозвездой в шестидесятые.

— А.

О боги, Дейзи, эта игрушечная девочка, тоненькая и хрупкая, это созвездие пайеток, была порнозвездой. Была. Когда была жива. А потом она, конечно же, умерла. Как и большинство из тех, кто веселился на тусовке у Роберта Векслера.

— Сейчас пробежим последний танцпол. Отметимся, так сказать, и можем где-нибудь посидеть в спокойном месте.

— А в этом аду есть спокойные места?

— Организуем!

Дейзи толкнула невесть откуда появившуюся дверь, и вот они снова вскочили на подножку шумного и ритмичного поезда. Костя перестал удивляться тому, что двери здесь появляются, когда им заблагорассудится, и так же внезапно исчезают. Музыка здесь играла не так громко — можно было даже вычленить некое подобие мелодии, и легкий фортепьянный мотив показался Косте знакомым. По крайней мере, здешнего диджея не хотелось прибить.

— Ой-ой-ой! — сказал Костя, увидев в другом углу танцпола, по диагонали от входа, человека, который определенно мог бы затмить дневное светило.

Разумеется, это был Арлекино. Его оранжевая башка фосфоресцировала в лучах цветомузыки, отчего казалась еще ярче. Рядом с Арлекино словно бы гасли все остальные цвета. Он танцевал так, как будто никто не видел, с полной самоотдачей.

— Ты его знаешь? — забеспокоилась Дейзи, видя, как таращится Костя на оранжевоголового Арлекино.

— Конечно, — радостно ответил Костя, которого буквально распирало от эмоций, — пошли поздороваемся!

И на этот раз уже Костя потащил Дейзи через беснующийся танцпол. Арлекино заметил их, когда они совсем уже близко подошли, — заметил, остановился (он только ногой чуть пританцовывал в такт музыке) и улыбнулся.

— Разрешите выразить вам свое восхищение! — на одном дыхании выпалил Костя.

Арлекино еле заметно кивнул, мол, разрешаю, восхищайтесь. Костя решил, что негоже отвлекать танцующего человека, и поспешил увести Дейзи. Очередная дверь нашлась где-то в самом углу танцпола, рядом с диджейским пультом, Костя ее толкнул, и вот они снова оказались в невзрачном коридоре — стены, как и во всех других, были обиты колючим серо-зеленым ковролином.

— О, это так мило, — улыбнулась Дейзи, и на бледных ее щечках заиграли ямочки. — Ты тут многих знаешь? Ты вхож в тусовку?

— Вроде нет, — ответил Костя. — Не совсем. Я отчего-то нравлюсь Векслеру.

— Вот теперь мы можем где-нибудь уединиться, — торжественно объявила Дейзи.

— Стой, милая, — прервал ее Костя. — Ты тоже слышишь музыку?

— Какую музыку?

Костя закрыл глаза и попытался понять: вот этот несложный гитарный перебор играл у него в голове или на самом деле? Хотя какое, к черту, «на самом деле» — они же в аду! Но музыка играла, определенно играла, точно неведомая шарманка, невесть как попавшая в ад.

— О, я понял! — воскликнул Костя. И тут-то он увидел дверь, огромную, состоявшую из двух створок, как в кинотеатре, и предложил: — Зайдем?

Ему показалось, что