Полусвет (СИ) - Эл Софья

То есть эта сука прекрасно знала, кого удерживала, но все равно продолжала это делать. Не самое приятное открытие. Но размышлять над ним было некогда.

Если меня чему-то и учила жизнь, то так тому, что если появился шанс не оставаться с маньяком наедине — нужно орать и как можно громче. Спасителей это обычно мотивирует, а истязателей сбивает с толку.

— Помогите! — заверещала я, — Помогите!

Стук в дверь повторился. И это мне абсолютно не понравилось.

Если бы за дверью были люди Вагнера — она бы уже лежала на полу, а я была на свободе. Но нет. К огромному сожалению, спасать меня здесь никто желанием не горел.

Собрав всю волю в кулак и дернулась так мощно, насколько хватило сил. Цепи затрещали под моим натиском. Что было, несомненно, ожидаемо, хоть и удивительно. Этими железками удерживали ни одного вампира. Я дернулась еще, чтобы всем за дверью было прекрасно слышно, что я тут нахожусь не на добровольной основе.

И что мне уже порядком надоело, когда меня избивают.

Металл захрустел. Понятно, что порвать их все было нереально. Да даже если получилось бы справиться хотя бы с одной проржавевшей от времени и крови — этого было бы достаточно.

Потому что одно дело — понимать, что кому-то теоретически угрожает опасность. Другое — слышать это.

Луговая стояла прямо, гордо выпрямив спину и задумчиво смотрела на дверь. Все ее слова, выправка, каждый ее жест светились верой в правильности ее действий. Даже праведности. Взгляд то и дело цеплялся за детали, которых не было в обычных пыточных.

Воистину, она устроила здесь свой кабинет.

По всей стене виселе грамоты и награды. Не только профессиональные. Гонка героев, слет лидеров. Она была везде. Широко улыбающаяся, постукивающая по плечам с видом гордой матери своих подчиненных.

Фотографии с коллективом и карточки совершенно незнакомых ребят с их наградами были расположены на самом видном месте.

Она вся словно была символом ПМВ. Лидером и, совершенно точно, гордым и горячо любимым, вероятно, даже обожаемым, своими людьми.

Я зарычала и рванула вперед, глотая боль, что причиняли натянувшиеся цепи.

Люди за дверью должны были понять, что горячо любимый начальник находился ни в таком уж не уязвимом положении.

Звон ударившейся о пол цепи отвлек Луговую, а я рванулась вперед.

— Страшно тебе? — прохрипела я сорванным от крика голоса чувствуя, как сползает вниз та цепь, что стесняло грудь, — Не видела еще такого, полковник?

— Да мне плевать, что ты за тварь, — Луговая перехватила крест и посмотрела мне прямо в глаза, — даже лучше, что ты свое лицо показала. А то смотри-ка, невинная овца. Ничего, это на тебя точно подействует.

За дверью засуетились, а Луговая схватила бутылку с водой и одним пальцем резво открутила крышку. Не дожидаясь, пока ее союзники вышибут дверь, Луговая набрала полный рот воды и уверенными шагами двинулась ко мне, вытянув руку с крестом вперед.

— А я думала ты молитву начнешь читать, — я зажмурилась, пытаясь хоть как-то спастись от жжения, что мгновенно разлилось по всему телу, — а ты воды в рот набрала.

Ощущение, будто меня всю облили кислотой, оглушило меня, дезориентирует и принуждая забиться в агонии на ставших вновь ужасно тугими цепях.

— Как тебе водичка? — голос Луговой разносился словно в другой реальности, — намоленная. Крещенская. Я то не верю, но вот ребята мои местами больно набожные. По всем службам, каждый праздник.

Кровь бурлила. Я буквально ощущала, как она ускорилась, разбрасывая так нужный сейчас адреналин. Луговая прекрасно знала, что рискует, но все равно злила меня. Да, ей и правда было уже плевать, что случится с ней.

Даже в пыточных были правила. И прежде всего они сохранялись ради безопасности допрашивающих.

Не видела я в жизни существа опаснее, чем раненый зверь загнанный в угол.

— Тепленькая, — скрип моего голоса слился воедино с треском натянутых цепей, — прямо как ты.

Я успела заметить только серебряный блеск креста, что обжег взгляд. Все же женщины — такие женщины. Луговая целилась мне в лицо явно желая с удовольствием насладиться зрелищем стекающей с моего черепа кожи.

Тяжелая дверь вылетела от какого-то нечеловеческого натиска, а пыточную мгновенно наполнили одетые в форму люди. Два крепких бойца похожих друг на друга как две капли воды, практически нежно подхватили Луговую под локти и потащили в сторону ее, в этом я уже не сомневалась, стола. Я видела их на фотографиях. Близнецы с наградами, что обнимали Луговую, будто собственную мать. Возможно, так оно и было. В их чертах явно было некое сходство, но не такое явное, чтобы без всяких сомнений говорить об их родстве.

В конце концов и мы с дядей были не так похожи.

Впервые за последнее время, на меня накатила тоска. Луговую успокаивали нисколько не смущаясь моего постороннего присутствия. Близнецы так и стояли по обе стороны от нее, едва заметно поглаживая ее вмиг опустившиеся плечи. Какая-то девушка, внушительного роста и крупных форм, сидела на корточках, оперевшись на ее колени и что-то тихонько шептала, утирая непрошенные слезы на ее глазах.

Лишь парень в медицинском халате с круглыми очками в тонкой золотой оправе стоял поодаль, но неотрывно смотрел на Луговую и мялся на месте не зная, как ей помочь. Его глаза тоже были на мокром месте.

Обо мне все словно забыли.

Теперь ты по-настоящему одна.

Прилетевший мне на колени пакет с кровью испугал меня похлеще креста, что не так давно грозился не оставить от моего лица живого места. Я недоуменно уставилась на молодого мужчину, что остался стоять в дверном проеме.

Волна его лютой ненависти прошла через меня электрическим разрядом.

Несмотря на видимую усталость, он буквально был готов порвать меня на куски. Его волосы, пропитанные кровью и еще чем-то неприятным, свисали паклями на потемневшее, смутно знакомое мне лицо. Нет, не по фотографиям. Было похоже на то, что мы пересекались раньше.

Он однозначно узнал меня и понял, что я узнала его. Но этого его не смутило. Вдох дался мне слишком тяжело. Скорее всего когда-то мы работали вместе. Возможно даже он помогал нам с Вагнером. Я помнила его взгляд, восторженный. Он верил в наши идеи, верил в то, что у меня получится.

Что он должен был увидеть, чтобы едва сдерживаться от того, чтобы не кинуться на меня?

Он все еще часто дышал, а его сердце колотилось, но не от страха.

Очень быстро бежал. И, когда увидел выбитую дверь, видимо сам не определился, зачем.

Его кадык дернулся судорожно, рефлекторно. Он пытался сдержать эмоции, которые сейчас не хотел показывать. Он пытался быть сильным, но уголки его глаз предательски блестели.

Похоже, я первая узнала новость, которую всем остальным еще предстояло узнать.

Все цепи были на месте, поэтому я не могла ни взять пакет, ни истерично скинуть его с колен. Но все это сейчас было бы абсолютно бестолку.

Мои губы затряслись сами, когда мужчина моргнул, отводя от меня взгляд.

Девушка, заметив своего товарища, поднялась с колен, а Луговая немигающим взглядом уставилась на него. Во взгляде всех в этой комнате на секунду зависла надежда.

Я готова была завыть.

Все происходящее перестало казаться абсурдом. Собственная боль вдруг растворилась и стала какой-то чужой. Далекой и незнакомой.

Все ждали, что скажет мужчина.

А я очень хотела, чтобы он не открывал рта.

— Вампир мертв, — всем, кажется, было все равно, — Володя и Боря, — голос мужчины надломился, а Луговая, что только секунду назад подскочила со своего места, поползла вниз, — Ринат в коме, но парни. Виктория Ивановна, Док сделал все, что мог, но там уже просто нечего было…

Парнишка в белом халате медленно снял очки и вцепился пальцами в волосы. Он отвернулся к стене и, не справившись с накатившими на него эмоциями уткнулся в нее лбом. Никому не было видно, но я слышала его беззвучные рыдания, что сотрясали убивающую все живое тишину.