Полусвет (СИ) - Эл Софья

— Я с вами, — прервался я Петьку слыша, как он часто заморгал ресницами. Не хотелось ставить его в неловкое положение, — договаривайтесь о свидании и скажите дату. Я договорюсь. А теперь бегом в гостиницу.

Ребята быстро забыв о произошедшей неловкости, зашушукались и побежали по своим каким-то жутко интересным делам, а я осталась одна, глядя на часы на стене.

Еще десять минут.

Усевшись за одну из парт, я вытянула вперед ноги и с удовольствием откинулась на стуле. Если бы мы закончили вовремя — пришлось бы ждать его одной. А так…

У меня были пятнадцать минут, я и гора моих воспоминаний.

Мишку я последний раз видела тогда, когда впопыхах прилетевший Константин содрал меня со столба. Я даже не успела обжечься — приговор изменили в одну секунду. А все спасибо дотошному Роману Леонидовичу. Как он догадался еще раз посмотреть и сравнить мои анализы с другими — я не знала.

Тогда я и видела Мишку последний раз. Мы пересеклись в коридоре — оба плененные, оба в кандалах. И хоть это и было уже семь лет назад, я помнила его взгляд. Сначала пустой и потерянный. Но стоило ему пересечься с моим, как сознание быстро блеском облегчения коснулось его радужек.

По-моему я никогда не видела, чтобы он улыбался так искренне.

Он выпрямил спину и пошел за тюремщиками чуть ли не вприпрыжку.

В отличие от Андрея. Хоть Том и был его напарником, о чем я благополучно узнала когда вновь получила доступ к архивам, это его не остановило. Но я была не удивлена. Два фанатика в определенный момент времени встали по разные стороны баррикад. Это должно было случиться и случилось.

Андрея приговорили к пожизненному заключению сразу после того, как вскрылся ряд убийств новообращенных вампиров. Как выяснилось— он на них тренировался. Отлавливал и чуть ли не соорудил около своего дома целый полигон.

Там и откопали останки.

На Мишку я не злилась. Единственная причина, по которой я до сих пор не могла с ним общаться — это запрет на связи с внешним миром. Я даже писала ему письма, но все они стопой лежали у моей тесной комнатке на Арбате.

Да, моя тюрьма последние три месяца была слишком крутой, чтобы думать о ней, как о тюрьме. Буквально вчера Лео получил подтверждение на запрос расширения круга социализации. поэтому я не сомневалась — Константин разрешит мне увидеться со старым другом.

В конце концов за мной везде “незаметно” двигались пара-тройка вампиров.

Я услышала его шаги за долго до того, как он вошел в здание. Сердце радостно подпрыгнуло, а я сорвалась с места, но тут же одернув себя, остановилась у двери. Не нужно показывать столько эмоций — это могло насторожить Константина. Это могло негативно сказаться на моих характеристиках. Это могло все разрушить.

Нам нельзя было часто видеться. Это был запрет не Лео. Константин опасался, что если я получу к нему доступ — мы сбежим. Поэтому мы могли видеться только после моих пар, три раза в неделю, по часу в присутствии Константина.

Но три месяца назад нам стали выделять целую ночь с пятницы на субботу и целый день, вплоть до ночи воскресенья.

И, если честно, я не могла им налюбоваться.

Он бежал по коридору.

Я слышала, как маленькие ножки семенили по полу и шагнула к нему.

— Мама! — с радостным визгом Митька влетел ко мне в руки, повисая на шее, — А я такую видел птицу! Огромную. Дядя Костя водил меня в зоопарк. Покажи, дядь Кость!

Серая ветровка была нараспашку, а белые новые кроссовки перепачканы в грязи. Не в силах сдержать улыбку, я подхватила сына на руки и выпрямилась, заглядывая в экран телефона, протянутого мне Константином.

— Показывай, дядя Костя, что там, — хмыкнула я, дернув Митьку за нос, — что за птица такая?

— Вы давайте поаккуратнее, — нахмурился Константин, — Димка, царевичи себя так не ведут.

— А я буду не царевичем, — надул губы сын, накручивая на палец мои волосы, — я буду президентом! Мам, ты не смотришь на птицу!

— Красивая птица, — кивнула я, с нетерпением пролистывая фотографии, — как называется?

— Ты что, — сын посмотрел на меня так, словно в этой жизни я никогда ничего не понимала, — Это коршун, мам.

— Ничего ты, мама Сима, не понимаешь, — хрюкнул за моим плечом Константин.

Его дыхание коснулось моих волос, а пальцы, словно случайно, зацепили шею. Я развернулась к нему всем корпусом, игнорируя его новую попытку лживого интереса.

Трон под ним слабел. Я начинала опасаться за жизнь Митьки, ведь он был следующим на престол. Но пока я была нужна им — сыну ничего не угрожало.

Ведь именно из-за того, что Роман Леонидович обнаружил в анализах мою беременность — меня не сожгли. Тогда это было для Константина козырем — он спас истинного наследника, первого в истории ребенка вампира. Конечно, никто не поверил мне на слово, но как только родился Митька — тест ДНК сразу расставил все по своим местам. Сомнений не было — он — сын Вагнера.

Митька родился самым обычным ребенком. Кушал все, что едят обычные дети, радовался солнышку и даже ездил с парой политиков на воскресные службы. Константин это величал не иначе, как чудом.

Настоящую причину того, что Митька — человек, знала только я.

И то, что тогда дало Константину статус чуть ли не мессии, сейчас становилось проблемой.

Поэтому он пытался укрепить свои позиции так. Стать “папочкой” царя.

Но в играх вампиров я уже давно перестала быть жертвой.

Уже как семь лет я вела свою игру. И с моими козырями не смог бы поспорить и сам Самсон.

Разобрав шахту полностью, были обнаружены останки лишь одного человека. И они не принадлежали Вагнеру.

Тогда все вампирское сообщество путем не хитрых вычислений пришло к выводу — царь мертв. И это было вполне логично. Ведь пятисотлетний вампир рассыпется прахом — от него не останется даже скелета. Особенно после взрыва.

Но Константин боялся. Он не хотел терять появившуюся у него власть и объявил Вагнера чуть ли не предателем.

В узких кругах

За мной следили неустанно именно поэтому.

— Мы можем идти? — спросила я, поставив сына на пол и взяв его за руку, — Ты его заберешь?

— Да, как обычно, — сказал Константин и махнул рукой, — веди там себя хорошо.

Сегодня мы шли не домой. Наш особый маршрут я спланировала еще очень давно. Место, что что-то значило лишь для пятерых людей. Трое из которых наверняка мертвы.

На месте старого рынка стоял огромный торговый центр. Магазин “Все для ремонта” располагался на первом этаже и мы отправились сразу туда. Митька сразу законючил, увидив магазин с игрушками, но как-то сразу понял, что не сейчас.

Он вообще всегда меня понимал.

Подойдя к стенду с обоями, я заинтересованно отодвинула рулон каких-то симпатичных голубого цвета.

— Ма, я уже не маленький, — запротестовал Митька и я согласно кивнула, наблюдая как чуть позади остановился вампир.

— Ну показывай, какие нравятся, — я улыбнулась, отпуска Митьку веселиться.

Он бегал по разным. Белые, серебристые, черные, синие. Разматывал каждый рулон и прислонял к себе.

— А эти тебе как? — спрашивал он около каждого, — а эти? А эти?

— А эти? — я улыбнулась, демонстрируя ему полосатые бело-зеленые.

Вампир не обратил никакого внимания, а я уставилась на свежий край.

Рулон заменили и шанса найти там новое послание почти не оставалось.

Но я видела его.

Точно так же ясно, как и надпись в заметках на планшете, что протянул мне тогда в поезде Лео.

“Он жив”.

Рожденный Вагнер был смертен и мог размножаться только при определенных условиях, которые, похоже, были известны Самсону. Вагнер не был монстром или “полу”. Он был живым. Новым видом, новой ветвью эволюции.

А значит в случае его смерти под завали остался бы не прах, а полноценное тело, только что погибшего человека.

Простым карандашом на обратной стороне обоев совсем недавно дрожащей рукой было выцарапано единственно важное.

Schatz