Повести и рассказы - Аркадий Аверченко

- Так, один тут. Вроде как сродственник. Он, барыня, тихий. Ни тебе напиться, ни тебе набезобразить.

- Вы давно знакомы?

- С Петербурга, - скромно сказал я, переминаясь с ноги на ногу. Аннушка в моих пьесах играла.

- Как... играла? Почему... в ваших?..

- А кто тебя за язык тянет, эфиоп? - с досадой пробормотала Аннушка. Места только лишишься из-за вас, чертей. Видите ли, барыня... Ихняя фамилия - Аверченко.

- Так чего ж вы тут, господи! Пожалуйте в столовую, я вас с мужем познакомлю. Мы очень рады...

- Видала? - заносчиво сказал я, подмигивая. - А ты меня все ругаешь. А со мной господа за ручку здороваются и к столу приглашают.

С черного хода постучались. Вошел еще один Аннушкин гость, мой знакомый генерал, командовавший Третьей армией. Он скромно остановился у притолоки, снял фуражку с галуном и сказал:

- Чай да сахар. Извините, что поздно. Такое наше дело швейцарское.

Мы сидели в столовой, за столом, покрытым белоснежной скатертью. Мы трое - кухарка, швейцар и я.

Хозяин побежал в лавку за закуской и вином, хозяйка раздувала на кухне самовар.

А мы сидели трое - кухарка, швейцар и я - и, сблизив головы, тихо говорили о том, что еще так недавно сверкало, зеленело и искрилось, что блистало, как молодой снег на солнце, что переливалось всеми цветами радуги и что теперь - залилось океаном топкой грязи.

Усталые, затуманенные слезами глаза тщетно сверлят завесу мглы, повешенную господом богом... Какая это мгла? Предрассветная? Или это сумерки, за которыми идет ночь, одиночество, отчаяние?

Русские в Византии

Этот осколок константинопольской жизни мне хочется написать в благородной форме исторического романа - так он красочен.

Стояло ясное, погожее утро лета 1921 года.

Впрочем, нет, стоял вечер.

Автор начинает с утра только потому, что все русские исторические романы начинаются этой фразой. А на самом деле стоял вечер, когда произошла завязка этого правдивого бытового романа.

Граф Безухов, не доложившись, неожиданно вошел в комнату жены и застал последнюю (она же была и первая у него) в объятиях своего друга князя Болконского.

Произошла ужасная сцена.

- Милостивый государь! - вскричал взбешенный муж.

- Милостивый государь!

- Вы знаете, что вами осквернен мой семейный очаг?!

- Здесь дама, прошу вас не возвышать голоса. Орет, сам не знает чего.

Закусив нижнюю губу, бледный граф молча сдернул со своей руки перчатку, сделал два шага по направлению к князю и бросил перчатку прямо в лицо врага.

- Надеюсь, вы понимаете, что это значит, - угрюмо сказал он.

- Готов к услугам, - холодно поклонившись, ответил князь Болконский.

- Мои секунданты будут у вас в десять часов утра.

- Хоть в девять, - с достоинством ответил князь, отыскивая свою шляпу.

По соглашению сторон поединок был решен на завтра на дуэльных пистолетах.

Выработав все условия и подробности, секундант графа, полковник Н., спросил у княжьего секунданта, гусарского корнета Ростова:

- Теперь последний вопрос: у вашего доверителя есть дуэльные пистолеты?

- Никаких нет.

- А у вас?

- Откуда, голубчик, я из Севастополя эвакуировался с маленьким ручным чемоданом... До дуэльных ли тут пистолетов!

- И у моего нету. Что ж теперь делать? Нельзя ли у кого-нибудь попросить на время? Например, у барона Берга?

- Нашли у кого просить! Барон на Пере "тещиными языками" торгует с лотка, неужели вы думаете, что у него удержалась такая ценная штука, как дуэльные пистолеты? Загнал!

Огорченные, разошлись секунданты по своим доверителям.

- Ну, что? - нетерпеливо спросил бледный, с горячими глазами граф Безухов.

- Все готово? Когда?

- Черта с два готово! Пистолетов нет.

- Вот тебе раз! У барона Берга нет ли?

- "Тещины языки" есть у барона Берга. Не будете же вы драться "тещиными языками"!

- Может, в магазине можно купить, если недорого?

- Ваше сиятельство, что вы! В константинопольском магазине дуэльные пистолеты? Да на кой же их шут держать будут? Для греков, торгующих маслиной и халвой? Нашли тоже Онегиных! Они больше норовят друг друга по шее съездить, или еще проще - обсчитать на "пенды-грош", а не дуэль. Уверяю вас, что среди местных греков нет ни Ленских, ни Печориных.

- Гм... дьявольски глупо... не отказаться же из-за этого от дуэли!

- Впрочем, попытаюсь пойти еще в одно место - в комиссионный магазин "Оказион", - не найду ли там.

- Здравствуйте, чем могу услужить?

- У вас есть дуэльные пистолеты?

- Помилуйте, все есть. Ковры, картины, бриллианты, курительные трубки...

- На кой мне черт ваша курительная трубка! Из нее не выстрелишь.

- Пардон, стреляться хотите? Дуэль?

- Не я. Я по доверенности.

- Ага, так, так. Присядьте. Ну, желаю удачи. А пистолетики найдутся. Вам пару?

- Не четыре же. Это не кадриль танцевать.

- Нет, я в том смысле спросил, что, может, одним обойдетесь?

- Что вы за чушь городите! Какая же это дуэль с одним пистолетом!

- А почему же? Сначала первое лицо стреляет; ежели не попал, передает партнеру, тот стреляет - и так далее. Экономически-с...

- Подите вы! Сколько стоит пара?

- Для вас двести лир.

- Вы с ума сошли! Они и шестидесяти не стоят.

- Не могу-с. А пистолеты такие, что поставьте в затылок пятерых насквозь пронижет.

- Ну, вот, для вашего удовольствия мы еще четыре пары дуэлистов подбирать будем! Уступите за сто.

- И разговора нет никакого.

- Ну, что?

- Черт его знает, с ума сошел человек. Он, может, из человеколюбия, но нельзя же драть двести лир за пару! Скажите, сколько вы ассигнуете?

- Ммм... Могу отдать все, что имею - сорок лир.

- Впрочем, с какой стати вы будете один нести все расходы! Вот еще пусть противник примет на себя половину?

- Послушайте, удобно ли обращаться по... такому поводу?

- В Константинополе - все удобно. Я с него и за доктора половину сдеру...

Колесо завертелось. Полковник Н. пошел к корнету Ростову и потребовал, чтобы его доверитель, князь Болконский, заплатил свою часть за пистолеты сорок лир. Корнет пошел к князю, у князя нашлось только двадцать пять лир. Корнет отправился к полковнику, но полковник нашел, что шансы не равны, и предложил взять доктора за счет князя; потом оба пошли в комиссионный магазин и стали торговаться.

Хозяин уступал за полтораста (без зарядов); секунданты давали шестьдесят с зарядами; не сойдясь, оба разошлись по своим доверителям за инструкциями; граф предложил полковнику Н. взять пистолеты напрокат; полковник отправился к корнету Ростову; оба отправились в комиссионный магазин; хозяин согласился напрокат, но попросил залог в полтораста лир; оба снова разошлись по доверителям; один из доверителей (граф) согласился дать в залог брошку жены (сто лир) с тем, чтобы князь Болконский доплатил остальное; корнет Ростов отправился к князю, но у князя оказалось всего-навсего пятнадцать лир; граф передал через своего секунданта, что князь саботирует дуэль, а князь ответил через своего секунданта, что бедность не саботаж, и что он если и задолжает графу за пистолеты, то впоследствии, когда будут деньги, отдаст. Граф чуть было не согласился, но жена его возмутилась. "С какой стати, - говорила она, - раз шансы не равны: если он тебя убьет, он этим самым освобождается от долга, а если ты его убьешь, ты с него ничего не получишь... Я вовсе не желаю терять на вашей дурацкой дуэли". Граф возразил, что не дурацкое, а дело чести; графиня ответила в том смысле, что, дескать, какая честь, когда нечего есть. Из комиссионного магазина пришел мальчик и простодушно спросил: "А что те господа будут стрелять друг друга или отдумали, потому как, может, найдутся другие покупатели - так отдавать или нет?" Граф послал его к князю Болконскому, графиня послала его к черту, а он вместо этого раскрыл зонтик от дождя и побежал домой.

Наступала осень.

О, Ленские, Онегины, Печорины и Грушницкие! Вам-то небось хорошо было выдерживать свой стиль и благородство, когда и пистолеты под рукой, и камердинеры собственные, и экипажи, и верховые лошади... "Дуэль, пожалуйста, такое-то место, такой-то час, деремся на пистолетах". А попробуйте, милостивый государь, господин Ленский, пошататься по "оказионам", да поторговаться до седьмого пота, да войти в сношения с Онегиным на предмет взятия на себя части расходов, да получить с Онегина отказ, потому что у него "юс-пара" в кармане... Тогда не "Умру ли я, стрелой пронзенный" запоете, а совсем из другой оперы:

Помереть не померла,

Только время провела.

Бедные мы сделались, бедные...

И прилично-то уходить друг от друга не имеем возможности.

ОНИ О РЕВОЛЮЦИИ

Хомут, натягиваемый клещами

Москвич кротко сидел дома и терпеливо пил черемуховый чай с лакрицей вместо сахара, со жмыховой лепешкой вместо хлеба, и с вазелином вместо масла.

Постучались.

Вошел оруженосец из комиссариата.

- Так что, товарищ, пожалуйте по наряду на митинг. Ваша очередь слушать.