Великий диктатор. Книга вторая - Alex Berest

Ладно, расскажу. Там и рассказывать нечего. У нас на кирпичном заводе две смены по десять часов. А какой-то пришлый из города, подбил наших рабочих, и они, дождавшись остановки печи, стали требовать восьмичасовой рабочий день.

— Ха! Сейчас на большинстве предприятий в княжестве рабочий день в тринадцать часов. И только у некоторых по двенадцать и одиннадцать, — удивился Свинхувуд. — Ваши рабочие вообще берега потеряли если стали требовать восьмичасовую смену. А кстати, почему у вас десять часов? Или это только на кирпичном заводе?

— Ну, поначалу было только на кирпичном, а сейчас — на всех наших предприятиях. В этом Матти виноват. У нас в губернии проблемы с свободными работниками. Населения мало. Вот он и предложил привлечь коротким днём и служебным жильём. А мы и согласились. Умеет он из нас верёвки вить, бесёнок.

— А служебное жилье — это казармы?

— Нет, мил человек. Дома на две семьи. По две комнаты и кухня на семью. Квартиры, как Матти это называет. Пока люди работают у нас — живут. А погорельцев и отселенцев от старших семей у нас всегда хватало, вот народ и потянулся. Да и смена рабочая у нас всё-таки не десять часов, а на все одиннадцать с половиной тянет.

— Это как? Вы же говорили — десять? — снова удивился профсоюзный лидер, который уже вовсю что-то чиркал в своём блокноте.

— Так десять — это только работа. Плюс пересменка. И час на обед. Это тоже внук придумал, чтобы привлечь работников. Рыбы у нас много, так что мы не разоримся если покормим рыбным супом своих рабочих. А хлеб они свой приносят.

— Вы бесплатно кормите рабочих?

— Ну да. Я понимаю, что другие хозяева так не поступают. Но мы за несколько лет как-то уже привыкли кормить работников.

— Хорошая идея, запишу и её. А вот вы говорили про пересменки. Что это такое на кирпичном заводе? Станок свой убирать вроде не надо. Чем работники занимаются полчаса?

— Ну, так, переодеваются, душ принимают.

— Эээ. Херра Хухта, а во что они переодеваются и что такое душ?

— Ну ты и отсталый, Пер, — воскликнул молчавший всё это время Ээро Эркко. — Это такая лейка над головой, из которой течёт вода чтобы удобней было мыться. В бане Каурила что в Мейлахти тоже уже такое есть.

— Вот такой я отсталый, Ээро. Вот только между баней с девочками и кирпичным заводом разница всё-таки есть. Вот я и хочу выяснить, откуда у херра Хухты столичные новинки появились.

— Может это для вас новинки. А у нас на заводе душ уже лет пять как существует. Его наш управляющий сделал, правда, по подсказке Матти. Но, тем не менее. Воды горячей у нас много. Печь то — ого-го. Вот рабочие и моются. Дрова для бани тоже денег стоят, а тут бесплатно можно вымыться. Сначала, правда, нос воротили, но потом распробовали. А переодеваются они в свою домашнюю одежду, а рабочую оставляют в своем шкафчике.

— А одежда рабочая их — или вы и её выдаете им? — решил уточнить Ээро Эркко.

— Выдаём. Куртку, штаны и ботинки.

— Прям не кирпичный завод, а царство небесное какое-то. И кормят, и моют, и ещё и одевают, и обувают. И с чего же они тогда у вас бастовать-то стали?

— Так то мне неведомо. Говорю же, завёлся у нас какой-то баламут городской, вот он и подбил наших мужиков.

— И как вы выкрутились из этой ситуации? Только не говорите, что согласились, и теперь у вас первый в Финляндии завод с восьмичасовым рабочим днём! — в сердцах и довольно таки громко воскликнул Пер Свинхувуд, настолько громко, что на их столик обернулось сразу несколько людей в ресторане.

— Ха! Мы согласились, а они отказались, — усмехнулся старик и, глотнув пива, добавил. — Всё как и рассчитал Матти.

— Что же он такого рассчитал, что рабочие отказались от восьми часов работы в пользу десяти или даже одиннадцати.

— У нас на заводе процесс-то безостановочный. В каждую смену выгружают и загружают одну камору. В ней, в среднем, тридцать тысяч кирпичей, не считая плитки, черепицы и посуды. Времени это занимает много. До этой забастовки рабочим у печи платили сдельно, по выходу изделий, а подсобным — по количеству слепленных кирпичей и добытой глины. И если для подсобных рабочих можно было спокойно перейти на три восьмичасовые смены, то для работников печи это не получалось, выгрузок-то всего две. Я долго с сыновьями ломал голову, как выйти из этого положения, но до приезда внука мы так ничего и не придумали.

И Кауко Хухта вновь приналёг на пиво, а затем стал не спеша нарезать кровяную колбаску.

— Херра Хухта, ну не тяните, интересно же что такого придумал наш диктатор, что рабочие отказались от своих первоначальных планов.? — первым не выдержал Ээро Эркко.

— Кхм. Он предложил согласиться с их требованиями, но перейти на повременную оплату. Платить за час работы.

— И как это помогло? — не понял Пер Свинхувуд.

— Раньше-то, они работали десять часов, а теперь должны будут работать восемь. То есть теряют в оплате за целые два часа. Кроме этого, после введения трех восьмичасовых смен не оставалось времени на обед и на помывку. А если от восьми часов отобрать час на обед, то они получат ещё меньше. Вот мы и сделали как сказал Матти, а на следующий день рабочие пришли и упали к нам в ноги, упрашивая чтобы мы вернули всё как было.

— Ха-ха-ха! — в голос расхохотался Ээро Эркко, чем заслужил внимание почти всех посетителей ресторана. — Страшным человеком растёт ваш внук. Такими темпами он скоро из своего игрушечного, пионерского диктаторства вырастет и подомнёт под себя всю Суоми.

— И выпороть его не могу, — пожаловался на внука старик. — Обещал, что если такое произойдёт, то бросит всё и удерёт в Австралию.

— Спасибо, херра Хухта. Вроде всё записал.