Рыцарь золотого веера - Алан Савадж

Она поднялась на ноги без всякого усилия, проплыла через комнату, словно птица, подошла к встроенному в стену комоду и вернулась, В руке у неё было небольшое полотняное кольцо, очень тщательно и с любовью выделанное, с узором по краям. Она надела его на член Уилла и раскатала вниз до основания. Кольцо плотно охватило его плоть; он почувствовал, что ещё немного, и его чресла взорвутся.

Ёдогими отступила на шаг, развязала пояс своего кимоно, и оно соскользнуло на пол. Какая красота. Какая красота. За исключением зубов. Но зубы не имели значения в сравнении с её телом. Какое миниатюрное, какое правильное и хрупкое. Она взошла на возвышение и встала на колени на циновку.

— Так я не нравлюсь тебе?

Он последовал за ней, встал рядом на колени и, обняв за плечи, хотел опрокинуть её на спину. Снова предупреждение мимолётным нахмуренным взором:

— Разве ты дикарь, Уилл Адамс? Ты хочешь раздавить меня, как червяка?

— Госпожа, сейчас во мне не осталось ничего, кроме страсти.

— Во мне тоже, — прошептала она. — Во мне тоже. Но мне на мгновение показалось, что ты намеревался лечь на меня.

— Лечь на вас. Но как же ещё…

— Правду говорят, Уилл Адамс, что Европа — страна варваров. Неужели я должна выдерживать твой вес, а не наоборот?

Она обняла его плечи и медленно увлекла на циновку, сама оставаясь на коленях. Грех. Какой грех. Ведь для любви есть только один способ. Один, благословенный церковью и обычаем. Боже милостивый, что происходит со мной?

Ёдогими встала над ним, охватив лодыжками его колени, потом медленно опустилась на них. Несколько секунд она забавлялась, ощупывая его пальцами, затем медленно двинулась вперёд. Её тело скользнуло над его бёдрами и животом, прикрыв глаза, она, казалось, наливалась розоватым свечением. Маленькие груди ритмично вздымались и опадали. И всё же он ещё почти не касался её. Но она придвинулась ещё ближе, одновременно раздвигая колени. Теперь она сидела у него на груди. Он вскинул руки, обхватив пальцами её плечи, но теперь уже осторожнее, обучаясь с каждой секундой. Теперь он уже не рисковал получить отказ или отказаться самому. Было страшно только, что он достигнет конца слишком рано; он чувствовал, как семя бьётся в сдерживающее кольцо. Его, в сущности, истязали самым приятным образом, какой только можно вообразить. И истязали в разных смыслах этого слова. Пинто Магдалина занималась любовью так же? Господи, если бы она была на этом месте. Если бы её грудь была здесь, думал он, когда его руки проскользнули у принцессы под мышками и, легонько коснувшись её сосков, ощутили, как они твердеют под ладонями. Неужели он так никогда и не получит удовлетворения? Держать в объятиях Асаи Ёдогими и мечтать о большем? Вот уж действительно ад.

И всё же он ещё не испытывал и частицы того, что та могла предложить. Это было ясно. Она ждала, но не будет же она ждать до бесконечности. Впервые в своей жизни он столкнулся с женщиной, желающей, чтобы ею обладали, без всякого страха или мысли о плате, просто по её собственному желанию. Его ладони двинулись вниз, к бёдрам, за спину, обхватив миниатюрные ягодицы. Очевидно, она ждала именно этого. Её тело вновь двинулось вперёд, пока наконец она не оказалась у самого его лица. Сколько он ждал этого — женщину, охотно предлагающую себя! Его словно скрутила конвульсия, когда он обнял её талию, чтобы придвинуть ещё ближе, чтобы утонуть в сводящем с ума аромате повлажневших волос. И тут она упала вперёд, еле успев выбросить руки, чтобы удержаться.

— Варвар, — произнесла она, но на этот раз с улыбкой. — В вашей стране не учат нежности, Уилл Адамс?

— Ёдогими, — выдохнул он, протягивая к ней руку. — Ёдогими… — Однако теперь она нахмурилась.

— Я принцесса, Уилл Адамс, а не рабыня. И обращаться ко мне следует соответственно. Я прощаю твою грубость, делая скидку на незнание обычаев. Но давай лучше закончим с этим, пока ты не искалечил меня. Сейчас я чувствовала твои зубы там, где должна была почувствовать только губы и язык.

Она снова повалила его навзничь и села верхом ему на бёдра. Так? Боже мой. Какой грех. Какой грех. Но стягивающее кольцо уже снималось этими незабываемыми пальчиками, и мгновение спустя он вошёл в неё; её тело медленно задвигалось вверх-вниз. Казалось, она вечно устремлялась вверх, прежде чем нежно, о, как нежно вернуться вниз и коснуться его бёдер.

Как странно, думал он, мы даже не поцеловали друг друга.

Она поднялась с обычной лёгкостью и хлопнула в ладоши. В то же мгновение комната наполнилась молодыми девушками. О Боже, подумал Уилл, они находились здесь всё это время, за этой самой портьерой. И всё же как торжественно, как церемонно, тогда как английские девушки превратились бы в массу смешков и возбуждённого перешёптывания. Даже Магдалина. Или Магдалина была просто печальна?

Они принесли чашки с тёплой водой, из которых обмыли свою госпожу и его в одно и то же время. Как нежны, как мягки; их руки снова пробудили в нём желание, и он опять ощутил в себе способность воздать должное своему мужскому естеству. Даже больше того, потому что сама Магдалина прислуживала ему, стоя рядом на коленях с потупленным взором, её дыхание ритмично вздымало кимоно на груди. О небеса, неужели этот день станет первым и последним? Теперь он знал, что она могла предложить, что она хотела предложить. В один прекрасный день… Но почему это нужно откладывать надолго? Почему не сейчас? Если только его снова не захочет принцесса.

Девушки завернули Асаи Ёдогими в её кимоно, и она снова села на возвышение. Уилл обнаружил себя снова на ступеньку ниже, между ними снова возникла соответствующая дистанция; Магдалина быстро закрепила повязку на его бёдрах, потом помогла надеть кимоно.

— Не вздумай хвастаться этим приключением, Уилл Адамс, — предупредила Ёдогими, — потому что я нашла тебя красивым и способным и встречусь с тобой снова. А теперь Магдалина проводит тебя.

Уилл начал подниматься с колен, но девушка остановила его. Он поспешно склонился в коутоу, замерев на несколько секунд.

— Хорошо, — сказала Ёдогими, — ты доставил мне удовольствие, Уилл Адамс. Не сомневайся, что фортуна повернётся к тебе лицом.

Магдалина тронула его за руку, он поднялся, прошёл за ней к портьере и дальше, в коридор.

Он кусал губы, наблюдая, как движутся её плечи под тонким кимоно, как волнуется копна её волос в такт шагам. Но лицо её оставалось бесстрастным.