Штандарт - Лернет-Холения Александр

— Ну? — спросил Боттенлаубен.

— Англичане, — сказал я.

— Этого следовало ожидать.

Так что здесь нам было не пройти. Мы спустились по лестнице обратно и огляделись. Прямо рядом с нами на кирпичном основании, как на катафалке, лежало каменное изваяние. Скульптура была большая, даже в тусклом свете читались грубоватые черты лица и старинное облачение. Ноги были скрещены, одна рука лежала под головой, другая на груди. Догадаться, кто это, было невозможно. Никаких надписей не было.

Намного позже я узнал, что в прошлом эта каменная фигура лежала на валу крепости и волшебным образом ее защищала, из-за чего у крепости была слава неприступной. Но когда принц Евгений наконец взял эту крепость, он приказал перенести скульптуру в подвал. С тех пор крепость переходила из одних рук в другие. В любом случае, наше открытие нам ничего не дало. Мы зажгли еще одну свечу, стараясь, чтобы ее свет не попал в оконные люки, и осветили стены. Стены были толстыми, но пористыми, словно из губки. Впрочем, большинство отверстий были слишком маленькими, чтобы попытаться пролезть через них наружу. Мы нашли только одно, в которое можно было протиснуться. За ним начинался естественный проход, и не было никаких признаков того, что кто-то раньше им пользовался. Проход сперва расширялся, но затем вновь сузился.

Почва у нас под ногами состояла теперь из крупной и мелкой гальки, по которой стекала вода. Над головой пролетело несколько летучих мышей. Мы были словно внутри губки, в стенках было множество пор, которые смотрели на нас тысячами пустых глазниц.

Сквозь эти поры, вероятно, могли бы проникать те странные существа, фигурки которых мы успели разглядеть, — маленькие полулюди-полузвери, демоны, ныне окаменевшие и притаившиеся в нишах стены на нашем пути вверх.

Позднее я много раз мысленно возвращался к загадочным интерьерам этого скального замка. Очевидно, они имели сходство с так называемыми кальвариями. Кальварий считают последними обитателями демонического, доисторического мира, который по сей день выглядывает иногда в наш мир из морских скал. Считается, что там эти допотопные сморщенные лемуры, карликовые зверолюди, рыболюди и уродливые похотливые отпрыски демонов продолжали жить до тех пор, пока сверху не воздвигали крест, а у подножия таких гор строили часовни, чтобы демоны и чудовища навеки уснули в камне.

Проход, по которому мы шли, сузился наконец настолько, что нам пришлось ползти. И когда мы уже подумывали, а не повернуть ли назад, перед нами возникло голубоватое мерцание, подобное лунному свету.

Через двадцать или тридцать шагов мы оказались сперва на скале, а в следующий момент уже шли по рыхлой земле, продираясь через заросли ежевики. Внезапно для самих себя мы очутились на открытом воздухе. Мы стояли на середине склона крепостной горы, которая здесь круто спускалась к Дунаю. В лунном свете сквозь туман проступала огромная блестящая лента реки, а за ней открывался вид на бескрайнюю, расплывающуюся вдали равнину.

11

В полном изнеможении мы сидели у выхода из пещеры, и Боттенлаубен сказал, что нам не стоит идти дальше по склону. Предположительно, стены крепости над нами охраняются английскими часовыми, которые должны наблюдать за подступами. Сейчас от их взоров нас скрывали кусты ежевики.

Было около трех часов утра, мы несказанно устали после всех наших приключений. Мы радовались свежему воздуху.

И с облегчением вздохнули, когда спустились с горы и, оглядевшись, спрятались в кустах. Отсюда хорошо было видно часть города и причал. Нужно было придумать, как нам добраться до другого берега. Мы знали, что мосты заняты англичанами. Оставался только один способ переправиться через Дунай — вплавь, на лодке.

Позавчера, когда мы переходили реку, мы видели лодки, большие и маленькие, и еще несколько грузовых судов и барж, вытащенных на берег. Между городом и крепостью находились две небольшие пристани, и там мы тоже видели баржи и лодки. Вопрос был только в том, как незаметно спуститься и заполучить такую лодку. Мы предполагали, что кроме часовых, наблюдавших из крепости, на берегу реки могли быть посты либо пешие или конные патрули. Но, конечно, ничего этого мы не увидели, все было тихо, и никого, даже местных жителей, не было.

После стольких трудностей нам очень не хотелось подвергать себя риску попасть в руки англичан. Мы начали придумывать план, как завладеть лодкой, когда внезапно произошло событие, избавившее нас от раздумий. На венгерском берегу, недалеко от лодок, вдруг раздались несколько выстрелов, за которыми вскоре последовал треск пулеметных очередей. В то же время мы заметили какое-то движение на крепостных стенах над нами, с городского берега тоже начали стрелять, но огонь с венгерской стороны только усилился, отдельные пули долетали до нас и впивались в склон.

Мы не понимали, что случилось, и узнали обо всем лишь позже. Когда гусарская дивизия в Эрменьеше получила известие о том, что английские части вышли на венгерский берег, гусары двинулись вверх по реке, спешились для перестрелки и, располагая примерно полутора тысячами карабинов и пулеметами, атаковали плацдарм. Перед лицом подавляющего огня, ведущегося из камышей, англичане очень скоро поняли, что не смогут удержаться. Чтобы избежать нависшей опасности попасть в плен, они своевременно оставили позицию и отступили по мосту назад. Но в дело вмешалась гусарская артиллерия. Англичане, решив, что венгры намереваются их преследовать, решили разрушить за собой мост. Они без труда разобрались в его устройстве и просто расцепили понтоны, которые поплыли вниз по течению.

Железнодорожный мост они взорвали. Не зная, с какими силами они столкнулись, англичане на всякий случай разрушили оба моста, чтобы не подвергать опасности свои позиции в так быстро захваченном городе. Нельзя было не воспользоваться этой общей неразберихой. Мы сбежали к реке, к пристаням, нас никто не остановил, хотя рядом с нами регулярно свистели пули. На берегу мы нашли несколько лодок или, скорее, барж. Конечно, они были пришвартованы к причалам цепями и заперты на замки. Прыгнув в одну из барж, мы перебили цепь веслами, найденными на дне лодки. Через мгновение течение подхватило нас и понесло вниз. Венгры перестали стрелять. Судя по всему, очистив берег от англичан, они достигли своей цели. Облака тумана, приведенные в движение множеством выстрелов, скрыли нас в нужный момент. Мы плыли между остатками понтонного моста, затем под взорванным местом, уносясь вниз по течению все дальше и дальше от города, и спустя полчаса оказались на венгерском берегу возле Панцовы.

Панцова — небольшой город. Но все-таки город, и на его жизни в полной мере отразилась общая катастрофа. Здесь было много военных, которые все еще рассчитывали уйти на судах по реке, крестьяне, мелкая буржуазия и беженцы всех мастей. Все они стремились спастись от приближающихся войск противника. Одного взгляда на всех этих людей было достаточно, чтобы понять, что если здесь все так безрадостно, то подобная же ситуация и в других городах.

Солдаты, некоторые без вещмешков, другие, наоборот, навьюченные всяким хламом, который они где-то подобрали, по большей части без оружия, забыв о дисциплине, куда-то шли. Они принадлежали к разным полкам и даже разным армиям. Глядя на них, можно было понять, какие огромные массы войск уже распущены. Улицы были усыпаны брошенными противогазами, патронами, лопатами и шлемами. Никто из этих солдат больше не думал воевать, они просто хотели вернуться домой, заняться своими делами, они были стадом без пастуха, пролетарий одержал верх над солдатом, это был конец.

Было нелепо искать здесь командиров, чтобы поступить в их распоряжение. Нам удалось сбежать из английского окружения только для того, чтобы оказаться внутри хаоса. Венгерские части, конечно, остались на своих местах, но все остальные — поляки, чехи, хорваты, румыны — вдруг забыли, что до сих пор у них было общее, единое государство, они бросили все, что им больше было не нужно, взяли то, что, по их мнению, им могло пригодиться, и отправились по домам.