Фридрих Барбаросса - Фердинанд Опль

Порядок наследования в Империи, как и ее покой, были обеспечены наилучшим образом. И вот Штауфен вместе со своим сыном Фридрихом, герцогом Швабии, принял крест. Еще в Майнце, или, возможно, только в конце года, он установил сроком начала крестового похода 23 апреля 1189 года — праздник Святого Георгия, рыцарственного покровителя крестоносцев. Местом же выступления в поход был выбран Регенсбург. Император недвусмысленно принял под свою защиту евреев, поскольку именно в периоды крестовых походов эта группа населения издавна страдала от погромов. На Майнцском рейхстаге лежал отпечаток глубокой серьезности и осознания высокого значения крестового похода. Примеру государя последовало большое число епископов, князей, знати, благородных и министериалов.

Намерения императора должны были в дальнейшем сосредоточиться в двух направлениях: с одной стороны, на планировании предстоящего ему великого предприятия, с другой — на создании гарантий максимально возможного спокойствия в Империи и на мерах по вступлению во власть его остающихся в стране сыновей. Еще весной 1188 года императорский сын Конрад получил титул герцога Ротенбургского. В конце апреля в Зелигенштадте был заключен матримониальный договор о его браке со старшей дочерью короля Кастилии Альфонса VIII, Беренгарией[419]. Инициатором установления этой знаменательной связи еще за год до этого выступил сам Штауфен. Барбаросса вновь продемонстрировал здесь свою выдающуюся прозорливость. Казалось, при этом даже не были полностью исключены перспективы наследования его сыном трона Кастилии, и к тому же представилась возможность оказать противодействие влиянию английской короны на иберийском пространстве, которое установилось благодаря браку Альфонса VIII с Элеонорой Английской. Тогда, в Зелигенштадте, еще нельзя было предвидеть, что для отправленного в Испанию императорского отпрыска события обернутся весьма неблагоприятно и что Конраду придется вернуться из этого путешествия не снискав успеха, да еще и наверняка по-человечески разочарованным и раздосадованным.

Летом 1188 года император остановился со своим двором в Госларе, чтобы там после многолетнего перерыва снова встретиться с Генрихом Львом. За три года до этого с императорского соизволения Вельф возвратился на родину. Хотя он и не смог серьезно улучшить свои позиции, по меньшей мере, его контакты с Филиппом Кёльнским во время противостояния того Империи должны были послужить государю предупреждением о новом возможном усилении власти его кузена. Весьма показательно, что Генрих в это время вернул себе герцогский титул, правда, без привязки к определенной территории. По сообщению Арнольда Любекского, в Госларе Барбаросса сделал Вельфу три альтернативных предложения. Генрих либо должен был согласиться с частичной реституцией его прежних прав, либо лично принять участие в крестовом походе за счет императора, причем со временем ему после этого было обещано полное восстановление прежнего положения. В случае отказа принять решение в пользу одной из двух этих возможностей, он должен был обязаться вновь покинуть Германию на три года вместе со своим старшим сыном Генрихом. Прежде всего второе из сделанных Вельфу предложений в подобной форме, кажется, едва ли могло представляться ему исполнимым. Вельф принял решение снова отправиться в изгнание и, как и в предыдущий раз, уехал в Англию. Годом позже смерть его супруги, остававшейся в Брауншвейге, дала ему веский повод в нарушение данного им обещания досрочно вернуться на родину. И тогда, в отсутствие императора, уже отправившегося в крестовый поход, он смог возобновить активные действия в Саксонии[420].

Поздним летом и осенью 1188 года Барбаросса надолго задержался б саксонских землях и в Плайсенланде, неустанно трудясь ради того, чтобы обеспечить здесь упорядоченность властных отношений. Отпраздновав Рождество в Егере, он тут же отравился в Нюрнберг, где издал направленный на укрепление земского мира закон против поджигателей, с подробными Предписаниями, касающимися штрафов за мародерство[421]. В те же дни его посетили посланники византийского императора Исаака II Ангела, сельджукского султана Кылыч-Арслана II Иконийского и сербского великого жупана Стефана Немани. Уже с майнцского «хофтага Иисуса Христа» Фридрих отправил послов в Венгрию, Византию и Иконий (современная Конья), чтобы должным образом обеспечить предстоящий проход крестоносного войска через их земли. Штауфеновская дипломатия[422] тем самым налаживала отношения с теми зонами, контакты с которыми были недостаточными или даже откровенно плохими. Без сомнения, государь совершенно сознательно использовал во время этих переговоров те противоречия, которые существовали между этими властителями, не выпуская при этом из виду высокую цель крестового похода. Во всяком случае, именно в Нюрнберге удалось привести к успешному финалу развивавшуюся на протяжении нескольких месяцев дипломатическую активность. Получив заверения в совершенно мирном характере намерений (соответствующую клятву дали герцог Фридрих Швабский, герцог Леопольд V Австрийский и епископ Готфрид Вюрцбургский), византийский посланник гарантировал беспрепятственный проход через болгарские перевалы, необходимое снабжение войск и заблаговременную подготовку судов для переправы через Геллеспонт. В качестве маршрута крестоносного войска был определен, таким образом, тот же самый путь, которым более сорока лет назад проследовал сам Барбаросса во время крестового похода своего дяди Конрада III. Очевидно, была предпринята также попытка напрямую связаться с султаном Саладином, хотя свидетельства об этом содержатся лишь в высшей степени спорных источниках и мусульманскому князю едва ли могли быть сделаны предложения, которые бы его удовлетворили[423].

Император твердо придерживался своих планов относительно крестового похода. Готовность освободить Гроб Господень охватила теперь уже большую часть христианского Запада. Кроме того, в последние месяцы своего пребывания в Германии Фридриху удалось серьезно расширить непосредственно территориальную основу владычества своего дома. После смерти последнего графа Зульцбаха в январе 1188 года он в срочном порядке принял наследство этого дома — в соответствии с договорами, заключенными между ним и епископством Бамбергским еще в 1174 году. Барбаросса лично приехал из Нюрнберга в Ханбах на Фильсе, в сердце зульцбахских земель[424]. Еще за год до того императорский сын Оттон, уже получивший в лен доставшееся Штауфенам в 1173 году графство Ленцбург, удостоился титула графа Бургундского. Тем самым было обеспечено сохранение наследства его матери, расширенное за счет большой области в швейцарских землях вплоть до альпийских перевалов[425]. Равным образом и Генрих VI по императорскому поручению был отправлен в Бургундию, чтобы окончательно поставить на колени графа Вильгельма Женевского, с 1186 года находившегося в опале. В этом он, впрочем, не достиг успеха. Бургундии предстояло еще долгое время являть собою очаг волнений, во многом по причине затянувшегося на годы конфликта с Гумбертом III Савойским[426]. Возведение императорского сына Оттона в графы, а затем в пфальцграфы этой области следует, таким образом, рассматривать как существенный компонент мероприятий, направленных на ее замирение.

Весной государь избрал местом своей резиденции родовые владения своего дома в Эльзасе. В декабре 1187 года на смену папе Григорию VIII с его длившимся всего несколько недель понтификатом пришел Климент III. С восшествием нового папы возродилась давно и тщетно лелеемая надежда осуществить императорскую коронацию наследника трона и его норманнской супруги[427]. И хотя этим была бы достигнута столь долго преследовавшаяся цель штауфеновской дипломатии, Фридрих поначалу удовлетворился папским обещанием. О поездке Генриха VI в Рим перед самым началом крестового похода нечего было и думать. В Хагенау на Пасху 1189 года (9 апреля) император принял «суму и посох пилигрима», как красиво сказано у Гислеберта Монсского[428]. Затем в субботу он направился в Регенсбург, где, согласно договоренности, должно было собираться крестоносное войско.

Еще на несколько дней Фридих задержался в своих швабских родовых владениях, прежде чем, несколько запоздав, прибыл около 10 мая в Регенсбург. Число собравшихся там крестоносцев было в любом случае огромно, хотя исследования и корректируют данные источников со 100 тысяч до 12–15 тысяч человек. Уже 11 мая эта огромная процессия двинулась в путь[429]. Сам государь и многие высокие князья отправились речным путем вниз по Дунаю. Неделю спустя Фридрих прибыл в Вену, где он был наилучшим образом принят австрийским герцогом, который уже долгое время принимал существенное участие в подготовке крестового похода и сам должен был отправиться в Святую землю в том же году. Огромная масса крестоносного воинства делала возможным лишь постепенное медленное его продвижение, и проблемы снабжения были его постоянными спутниками. Бабенберг предоставил государю сопровождение до его остановки на венгерской границе — на правом берегу Дуная южнее Пресбурга (современная Братислава). В пресбургском лагере император издал общевойсковой и лагерный устав, как он уже делал это в начале своего второго итальянского похода в 1158 году[430]. Столь большое количество войск, собиравшееся под предводительством Штауфена — прежде в Италии, а теперь в крестовом походе — обязательным образом предполагало подобные распоряжения, обеспечивавшие дисциплину и внутренний порядок.