Фридрих Барбаросса - Фердинанд Опль

Через Поджибонси, который он в 1177 году передал Монферратскому дому, но затем вернул Империи из-за непозволительного отчуждения коммун Флоренции и Сиены[384], и через Сиену Фридрих еще в августе добрался до Умбрии. Там в конце месяца в Риети[385] могла быть принята императорскими посланцами будущая невестка государя. По истечении сентября император несколько недель оставался в области Сполето, вероятно, посетив и сам город. С момента своего разрушения летом 1155 года этот город находился в постоянном конфликте с Империей, в итоге открыто встав на сторону маркграфа Конрада Монферратского в его столкновениях с имперским легатом Христианом Майнцским. Начиная с 1177 года Барбаросса сумел, во-первых, благодаря назначению Конрада Урслингена сеньором герцогства Сполето, во-вторых, оказав покровительство городу Фолиньо, обуздать упорные властные устремления жителей Сполето. Однако, действуя с позиции силы, он сумел проявить и гибкость. 27 сентября 1185 года он из Монтефалько, местечка в области Сполето, которое относилось к городу Фолиньо, но в августе того же года было вверено графам Фолиньо из дома Мональдески, вернул свою милость бюргерам Сполето[386].

В октябре вместе с Констанцией государь выступил обратно в Ломбардию, отправившись на север тем же путем, что и летом, через Монте Бардоне. По дороге он посетил преданную Империи Пистойю — наряду с Пизой, один из двух городов Тосканы, которым были сохранены их контадо, то есть господство над округой. В Лоди в ноябре Фридрих вынужден был улаживать далеко не безопасные столкновения, разгоревшиеся поздней весной того же года в области Фаэнцы. Город Фаэнца долгое время был связан с имперскими властями весьма неоднозначными отношениями, Хотя в 1177 году, при заключении перемирия с Ломбардской лигой, город стоял на стороне императора, в последующие годы из-за своего территориально-политического противоборства с Имолой Фаэнца изменила ему и заключила союз с Болоньей. После того как в 1183 году согласно Констанцскому миру Фаэнца в качестве члена городского союза примирилась с императором, у горожан вследствие обязанности денежных выплат в пользу Империи возникли сложности со знатными семействами городской округи, обремененными фискальными требованиями. Действующий на Виа Эмилия имперский легат Бертольд фон Хокёнигсбург весной 1185 года заключил союз с этой знатью, но в июне того же года потерпел поражение от городских войск. Хотя и невозможно до конца разобраться, точно ли легат следовал при этом императорскому указанию, Фридрих не мог предпринять ничего иного, кроме восстановления мира. Этого требовали от него и исключительно хорошие отношения с городами Лиги, и интересы сохранения имперского господства в Романье. Он вновь оказал Фаэнце свою милость[387].

Праздник Непорочного зачатия Девы Марии (8 декабря) Штауфен отметил в Гави, где на путях из центральноломбардских земель в Геную непосредственное влияние Империи могло подчеркиваться возведением имперских таможен[388]. Все ближе становился день свадьбы наследника престола с Констанцией Сицилийской. В германской области Империи на протяжении 1185 года Генрих VI все более и более втягивался в конфликт между союзным ему графом Филиппом Фландрским и французским королем Филиппом II Августом. При этом, по существу, сформировалось два блока. На одной стороне находились Капетинг с графом Балдуином фон Геннегау, со времени Майнцского Троичного торжества 1184 года тесно связанным также и с императором, на другой — фландрский граф с наследником престола. К этим участникам также присоединился имевший территориально-политические противоречия с графом Геннегау архиепископ Филипп Кёльнский, который в ходе своей дипломатической миссии в Англию в конце лета 1184 года установил контакты с двором Плантагенета и с Генрихом Львом. Уже в конце 1184 года фландрский граф вынужден был смириться с нанесенными ему тяжелыми поражениями и обратился к императору с просьбой о поддержке. Барбаросса сначала даже думал о встрече с французским королем на Пасху 1185 года. Однако ситуация в Италии не позволила ему отправиться на север. Заключенный летом 1185 года мир между Филиппом Фландрским и Капетингом не был продолжительным из-за связанного с ним глубокого унижения графа. В сентябре Генрих VI провел в Льеже (Люттихе) хофтаг, на котором было принято решение о возобновлении борьбы с Францией. В такой ситуации император вмешался в ход событий и из Италии запретил своему сыну осуществлять это намерение. С начала 1180-х годов в своей «западной политике» Барбаросса постоянно ограничивался лишь дипломатической активностью. Правда, он явно видел в противостоянии Филиппа Фландрского Франции подходящее средство для того, чтобы держать Капетинга под постоянной угрозой, но ни на миг не допускал мысли о том, что Империя может быть втянута в этот конфликт[389].

Уже под Рождество 1185 года юный король появился у своего отца в Павии. После кратковременной поездки в Турин штауфеновское придворное общество ближе к концу января 1186 года собралось в Милане, который, как отныне надежный оплот имперских властей, был избран местом свадебных торжеств короля. 27 января 1186 года в церкви монастыря Сант-Амброджо был заключен брак между Генрихом VI и Констанцией Сицилийской[390]. В тот же день состоялись коронации императора — архиепископом Вьеннским, Генриха VI — патриархом Аквилейским и Констанции — неназванным немецким епископом (возможно, архиепископом Майнцским). Современные событию английские источники сообщают в связи с этим о том, что Генрих в этот день был именован caesar'ем. Правда, непосредственная связь между коронациями и, за исключением данных источников, не слишком доказываемой новой титулатурой штауфеновского наследника престола остается под вопросом: нигде не обнаруживается введение ее в грамоты самого Генриха. В любом случае, о коронации Констанции можно вести речь как об увенчании римской королевы: ведь и Беатриса, скончавшаяся в 1184 году супруга императора, по случаю своей свадьбы с Барбароссой в 1156 году была коронована как королева. Точно так же не приходится сомневаться и в характере церемонии, которой был подвергнут сам государь, — она являлась «торжественной коронацией». Можно ли говорить о чистой «торжественной коронации» применительно и к Генриху VI, тоже далеко не так очевидно, несмотря на выдвигаемые новейшей историографией аргументы[391]. Несмотря на все возможные оговорки, кажется, все-таки можно предположить здесь коронацию в качестве rex Italie, ведь наследник трона до сих пор в Италии еще не короновался[392]. Впрочем, несомненно, что намерения императора, связываемые с этой церемонией, заходили намного дальше. Его сын должен был упрочить свое положение короля-соправителя, воспринимаемое исключительно в имперском контексте, ввиду противостояния с курией, продолжавшего обостряться после смерти Люция III (25 ноября 1185 года) и избрания папой архиепископа Умберто Миланского (Урбана III), а также и в связи с сицилийской матримониальной связью Генриха[393]. Уже Люций III осенью 1184 года отказался возвысить Генриха до ранга императора-соправителя. Барбаросса же, издав миланский акт, определенно сделал шаг в этом направлении, не отказываясь, впрочем, на будущее от своих усилий достичь соглашения с папой и тем самым, в конечном итоге, придать законную силу такому возвышению своего сына.

Правда, состоявшиеся в Милане церемонии и провозглашения нельзя понимать в том смысле, что ими обеспечивалось наследование Генриха IV в форме назначения наследника, которому прямо передавалась бы императорская власть. И все-таки они явственно подчеркивали вновь приобретенное могущество и новые притязания дома Штауфенов. Впоследствии именно наследнику трона довелось проявлять особую активность в Италии. Причем прежде всего в центральноитальянских землях, то есть в зоне разносторонних властных интересов папства, ему удалось особенно энергично и результативно воплотить в реальность суверенные права Империи[394]. В лице папы Урбана III, который после своего избрания не отказался и от прежнего сана архиепископа Миланского, на престол Святого Петра был возведен решительный противник штауфеновского императора. Уже вскоре напряженности в отношениях, подспудно развивавшейся с веронских дней осени 1184 года, суждено было перерасти в открытый кризис[395].

В конце февраля Барбаросса из Павии, где он провел несколько недель в своем пфальце в Сан-Сальваторе западнее самого города, отправился в восточный Пьемонт. Тогда в центре его внимания вновь оказался бургундский вопрос. До сих пор еще не была окончательно разрешена проблема с осужденным в прошлом году графом Гумбертом III Савойским. Гумберт был по-прежнему активен в качестве постоянного противника епископа Турина. Граф Вильгельм (Гильом) Женевский, соседствующий с савойскими землями, распространял свои властные притязания на церкви Женевы и Лозанны[396]. Поэтому в первые мартовские дни в Казале Монферрато государь наложил на графов имперскую опалу. Спустя два месяца он усилил позиции Аймона, архиепископа Мутье-ан-Тарантез, привилегией оказания помощи против угрозы со стороны Гумберта Савойского[397]. В принципе Штауфен выступил против стремления знати к медиатизации имперской церкви, довольно часто встречавшегося именно в Бургундии. Тем самым он продолжил линию, наметившуюся уже в 1162 году, в его образе действий против Церингенов.