Мужчины и женщина - Юлия Григорьевна Добровольская

class="p1">Я села в кресло — в большую мягкую подушку — и смотрела на огни города сквозь растр, образованный кронами пышных старых клёнов.

«Как красиво здесь в сентябре, в октябре, когда эти волшебные деревья прощаются с летом» — машинально подумала я.

Да, это отметил бодрствующий ум. Чувства же мои никак не могли вернуться в состояние равновесия. Перед глазами стояло лицо Сергея, его рука, скользящая по спине Германа, сжимающая предплечье, короткий поцелуй…

Мне помог звук дверного звонка — это была имитация гонга. Раздались возгласы приветствия, и я поняла, что прибыли очередные гости.

Я наблюдала из двери лоджии как пожилые, очень энергичные мужчина и женщина здороваются со всеми присутствующими — накоротке, очень тепло. Вероятно, это родители Германа. И вероятно, в этой немаленькой компании все очень близки друг другу.

Последними мать обняла сына и стоящего рядом Сергея. Она поцеловала обоих и сказала:

— С днём рождения! — Сказала так, словно это был их общий день рождения.

Андрей подвёл меня к родителям, мы пожали друг другу руки.

— Так это та самая легендарная Марина Андреевна? — Мать улыбалась.

— Из меня успели сделать легенду? — Я тоже улыбнулась.

— Я уже через две недели после вашего появления слышала о вас как об ангеле, посланном небесами, — ответила мать.

Церемонии в этом доме довольно быстро переходили в непринуждённое общение, и все оживились, готовясь дарить подарки имениннику.

— Дарите быстрей, утка поспела! — Засмеялся именинник.

Потом были подарки, на каждый из которых Герман реагировал искренне и так эмоционально, что возникало чувство, будто именно этого он ждал всю свою жизнь. Его реакция не казалась ни наигранной любезностью, ни аффектацией. Для меня открылась ещё одна сторона его натуры: детская непосредственность в умении радоваться всему происходящему.

Когда дошло дело до свёртка с моим подарком, именинник замер, едва надорвав бумажную упаковку, и посмотрел на меня с удивлением и благодарностью. Его глаза просто сияли. Скорей всего, Герман знал эту вещь.

— Марина… — только и сказал он.

Мне стало неловко оттого, что заслуга-то не моя, я лишь заплатила за подарок.

— Это не я, это Андрей… — Смутилась я, когда Герман обнял меня.

— Андрею тоже перепадёт! — Улыбнулся он, освободил подарок от упаковки, раскрыл саквояж, поцокал языком, ещё раз глянул на меня благодарно и жестом пригласил всех присутствующих заглянуть внутрь.

— Андрей, — я подошла к Андрею, — мне ужасно неловко… И я вам очень благодарна.

Потом была фантастическая утка — точнее, две — в вине, с черносливом и какими-то неведомыми мне травами, аромат которых оттенял тонкий вкус вина, пропитавшего мясо. И, конечно, дружеские тосты — искренние, тёплые.

Оказалось, Герману исполнилось сорок два, а я думала, что он никак не старше Сергея и Андрея. Почему так бурно праздновалась эта вовсе не круглая дата, Сергей объяснил в своём поздравлении: закончился очередной семилетний цикл, наступал новый. Ну да, каждый волен измерять свою жизнь любыми, нравящимися ему отрезками — кто-то пятилетками, кто-то десятилетиями, а кто-то вот так…

Не могу сказать, что я испытывала неприкаянность в этой шумной компании. И всё же, мне показалось, что мои мужчины ревностно следят за тем, чтобы я не скучала и не была обделена вниманием. Гости тоже не обходили меня стороной. Уж не знаю: на самом ли деле обо мне здесь знали, или только проявляли такт по отношению к новичку.

Часам к одиннадцати некоторые стали прощаться. Первыми ушли родители Германа, и я снова стала свидетелем удивительно тёплого их отношения к сыну и его возлюбленному. От Андрея я узнала, что мать Германа — весьма успешный художник, она сотрудничает с европейскими галереями, и на родине известна лишь в кругах специалистов, а отец — театральный режиссёр. Я, конечно, вспомнила, что не раз слышала его имя в местных культурных новостях, но не будучи театралкой, не имела представления о его творческом лице. Теперь можно бы и поближе узнать этого человека. И я решила инициировать поход в театр на какую-нибудь пьесу Романа Валентиновича в самое ближайшее время.

Мама Алисы, прощаясь, сказала, что очень рада была увидеть меня в этой замечательной компании, и что в следующую субботу у дочери день рождения, и Егор приглашён.

Нас осталось восемь человек: хозяева, Родион с женой Тамарой, Глеб с Анной и мы с Андреем.

Сергей и Герман убирали всё лишнее со столов, и я решила помочь им.

Чья-то ладонь коснулась моего плеча, когда я расставляла тарелки в посудомоечной машине. Я обернулась. Это был Сергей. Он что-то говорил мне, но сказанное им доходило, словно сквозь вату и с огромным запозданием. Все мои органы чувств враз отключились. Кроме одного — осязания на участке кожи левого плеча размером с ладонь взрослого мужчины… Размером с ладонь Сергея Егоровича.

— Здесь есть, кому заняться уборкой, — наконец, услышала я. — Оставьте.

Я опустила глаза. Мне стало неловко. Не так оттого, что меня застали за недостойным, по мнению хозяина квартиры, занятием, как оттого, что я не могла скрыть своего смятения и волнения.

— Мне же не трудно… — пролопотала я.

— Если так уж хотите помочь, возьмите вот это. — И Сергей достал из морозильника торт.

Он поставил тарелку с тортом на приготовленный поднос со льдом и вручил мне это сооружение.

К торту из мороженного предлагались чай и кофе разных сортов — на выбор. С крепкими напитками здесь, как я поняла, разбирался каждый сам. Для желающих Сергей готовил коктейли — похоже, это тоже было в традициях дома.

Я попросила смешать для меня что-нибудь на его вкус.

Сергей прищурился, поглядел внимательно — как смотрит парикмахер, оценивающий клиента и подыскивающий наиболее подходящий ему вариант причёски. Потянулся за шейкером, но рука застыла в воздухе. Он улыбнулся, поднялся с кресла, сходил в кухню и вернулся с пакетом сливок и маленькой бутылочкой коричневого стекла.

Меня привлёк разговор Анны с Тамарой.

— Я прошла это на собственном опыте, Анечка! — Говорила Тамара очень эмоционально, прижав руку к груди.

Надо сказать, Тамара была очень интересной дамой. Во всех отношениях: одежда, манеры, речь. Искусствовед, специализируется на современной живописи, сотрудничает с матерью Германа и Родиона — так мне представил её Андрей.

Тамара глянула на меня.

— Вот Вы, Марина, скажите как педагог и как психолог: права я или нет? Ребёнка нужно любить, а не воспитывать, правда?

— А вы против? — Я обратилась к Анне.

— Нет, конечно, я не против любви! Но как вложить в него какие-то базовые истины?…

— Собственным примером! — Вмешался с улыбкой Глеб. — Я тебе уже говорил. И только не называй это базовыми истинами, ради