Мужчины и женщина - Юлия Григорьевна Добровольская

class="p1">— «Болеть или не болеть, жить или умереть — мы выбираем сами», — вспомнила я. — Вы как врач убедились, что это не просто красивая философская сентенция?

— Ричард Бах?… Да, он совершенно прав. Мне ещё нравится его мысль: «для того чтобы стать свободным и счастливым, ты должен пожертвовать скукой». Я часто перефразирую его: «для того чтобы стать здоровым, ты должен пожертвовать болезнью».

— А ещё — добавил Андрей, — он говорит: «утверждая, что ты чего-то не можешь, ты лишаешь себя всемогущества»,

Мы наперебой цитировали Баха. Это не были заученные фразы — знаю по себе, — мы повторяли то, что резонировало с нашим собственным мировоззрением, то, что знали всегда в глубине своей, пока мудрый дядька не суммировал и не озвучил для нас эти априорные понятия.

Кто-то произнёс слово «интуиция», и Андрей заговорил горячо:

— Вот! Ключевое слово! Интуиция, этот тонкий верный инструмент, с которым мы все приходим на землю, к сожалению, не удостаивается вниманием вообще. Ни обыкновенными человеками, то есть, родителями… ни педагогами… ни большинством врачей. А ведь это основа каждой личности! В ней опыт предыдущих жизней, высшие знания о мироздании, о нас самих. И что делают с этой основой?… Топят её в объективных законах, навязывая их неколебимую истинность, нивелируют воспитанием здравомыслия! Наверняка, каждый из детства помнит это уничижительное: размечтался, вернись на землю! Только и сейчас мало кто понимает, что воображение это величайшая преобразующая сила! Нужно мечтать. Мечтать без оглядки на объективные законы! Нет в мире такой мечты, которая бы не имела шансов — если сам ей крылья не подрежешь! Человек способен нарисовать свою жизнь и прожить её именно так, как нарисовал! «Каждая мечта тебе дается вместе с силами, необходимыми для ее осуществления» — и снова наш дорогой Ричард Бах.

Мне нравилось смотреть на Андрея, таким я его ещё не видела: глаза горят, лицо светится…

— Серёжа, — Андрей с улыбкой посмотрел на Сергея, — вот иллюстрация к вышесказанному.

— Не скромничай! — Вставил Сергей. — Тебя тоже мечтать учить не надо!

— И ведь правда, что ни задумаем, всё воплощается…

— При этом вы же осознанно не допускаете сомнений, — заметил Герман.

— Да, — подхватил Сергей, — это, пожалуй, самое существенное: не оглядываться на обстоятельства, в которых ты возводишь свою мечту. Очень легко убедить себя отказаться от задуманного, проанализировав, например, экономическую или политическую обстановку…

Теперь я смотрела на Сергея. Благо, это выглядело естественным: он говорил, я слушала…

— Или свои силы… или возраст… — Продолжал он.

— А я вот не мечтатель, — сказала я и поймала взгляд Сергея. Какое-то время мы смотрели друг на друга.

— Почему? — спросил он.

— Даже не знаю. — Я опустила глаза. — Может, потому что я вполне довольна тем, что имею?…

— А так ли это? Вы уверены?… — Я чувствовала, что Сергей продолжает смотреть на меня, и подняла взгляд. Мы снова встретились зрачками.

— И всё же? — Поддержал его Андрей. — Уж коль затронули тему… Помечтайте!

— Можно, я запишу это себе как домашнее задание? — Я улыбнулась, скрывая смущение. — А знаете, — вдруг вспомнила я, — я проверяю сочинения, которые писал класс Егора… Это очень интересно! И мне кажется, очень в тему нашего разговора. Задание было такое: самый лучший подарок… — Я отпила вина и поставила бокал на стол.

— Полученный или подаренный? — Спросил Герман, пользуясь паузой.

— Вы повторили вопрос Алисы Кирсановой! — Я рассмеялась. — Просто слово в слово!

Герман улыбнулся. Мужчины выжидательно смотрели на меня.

— Я нарочно не конкретизировала тему. Пусть пишут на подсознании, решила я, кому что попросится на ум. И вот вчера я собрала тетрадки. А в них оказалось подавляющее большинство полученных радостей… Два подарка, к которым пишущие были причастны лишь как свидетели, это Джовхар и Седа, они написали про подарки, которые родители сделали друг другу… очень интересно. Двое рассказали о подарках, которые они подарили другим. Одна девочка написала о подарке, который получила от своих ангелов… — У меня сбился голос, я снова отпила вина, вернула на место бокал. — И один мальчик написал о подарке, о котором мечтает всю свою жизнь, и о котором просит своих ангелов…

Нет, дальше я не могла продолжать. Мне нужно было взять себя в руки покрепче.

Сергей сделал глоток коньяку.

Герман долил вина в мой бокал.

Андрей сидел, сцепив пальцы.

— Можно отгадать, кто эти последние мальчик и девочка? — Осторожно спросил Андрей.

— С трёх раз сумеете? — Я попыталась улыбнуться.

Не ответив на мою реплику, Андрей заговорил:

— Я как-то стал свидетелем телефонного разговора. Я знал, с кем Егор говорит… Вопрос Егора: «а у тебя есть ангелы?» После паузы: «сколько?» Потом: «а у меня иногда четыре, иногда пять, может, они отдыхают по-очереди…» После паузы: «а ты с ними разговариваешь?» Потом: «ничего себе! а я только через Боку с ними могу говорить.» Потом мне стало неловко подслушивать и я отошёл…

Андрей посмотрел на меня.

— Да, — начала я, — разумеется, это Алиса и Егор… Алиса получила самый лучший подарок в виде большой семьи: своего названого брата, Антона, его папы, который стал маминым мужем, и маленького братика, которого мама родила два года тому назад. — Я сделала паузу. — А вот Егор написал о своей мечте… о подарке, который, он не сомневается, он обязательно получит… Он даже написал, что готов… готов отказаться от всех других подарков на всю жизнь…

— Могу догадаться, о чём он мечтает… — Сказал Сергей и сосредоточился на оплывающих каплях солнечного нектара, который он гонял по округлым стенкам прозрачного бокала.

Андрей тоже взял свой бокал в ладони.

Все разом замолчали.

Музыка, звучавшая тихим фоном, стала яснее.

Чувственный звеняще-гулкий перебор будто бы извивающихся струн ситара, шероховатое эхо бубенцов, лёгкое пощёлкивание перкуссий наполнили воздух неземными вибрациями, словно заставив его светиться звуками. Вздохи тростниковой флейты нанизывают мерцающие переливы на лунную шёлковую нить, и над всем этим дымчатый голос солиста — где-то в вышине, в преддверии обиталища богов…

И вправду, под восточную музыку легче дышится — ведь она строится на ритме дыхания, а не ударов сердца, как привычная нам европейская.

Похоже, музыка заворожила не только меня.

Андрей взял пульт и, как он однажды уже делал это, раздвинул занавеси и переключил освещение на наружное.

Я поднялась и подошла к стене. За стеклом был покой. Хотелось выйти на воздух. Словно повинуясь моим мыслям, стена раздалась. Я обернулась и улыбнулась Андрею в знак благодарности.

Прохладный воздух ещё не казался зимним — осень затянулась, хоть ранний первый снег и заставил приготовиться к преждевременной зиме.

Небо было влажным и низким. Земля ещё дышала, не заснув до весны,