С графом Мирбахом в Москве: Дневниковые записи и документы за период с 19 апр. по 24 авг. 1918 г. - Карл Ботмер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Посланник за это время только один раз вышел из дома Берга на короткую прогулку. После его звонка в Кремль с намерением появиться для вручения верительной грамоты в дипломатическую миссию прибыл за ней самолично Чичерин. При этом он еще раз подчеркнул, что правительство не в состоянии гарантировать безопасность посланника и попросил сделать выводы относительно свободы перемещения. Своего рода домашний арест, достойный представителя Германской империи.
В Берлине продолжают ту же песню, что и после смерти Мирбаха. «Отношения с советским правительством ввиду готовящихся Дополнительных договоров должны сохраняться. В случае появления непосредственной опасности для жизни членов дипломатической миссии посланник может распорядиться об ее отъезде» — примерно таково содержание последних указаний.
За последние два месяца я получил представление о работе нашего министерства иностранных дел и царящих там умонастроениях. Помимо бездумного бюрократизма, который видит вещи такими, какие его больше устраивают, я установил следующее. На Вильгельмштрассе не хотят брать на себя никакую ответственность и, таким образом, дают возможность посланнику самостоятельно решать вопрос о выезде. Вместе с тем, не принимая во внимание основной вопрос, на который мы делаем особое ударение, а именно — честь империи в министерстве, так сказать, умывают руки, чтобы в случае нашего отъезда нашим левым партиям и советским людям можно было сказать: «Мы ничего не имеем против большевиков и хотим продолжать поддерживать дружественные отношения. Вот только нашей миссии в Москве атмосфера показалась слишком небезопасной». Гельферих готов принять самостоятельное решение по поводу переезда миссии в Петербург. Он отдельно побеседовал с каждым из трех офицеров генерального штаба, чтобы удостовериться, что мы, как и он, видим в выезде политическую необходимость, а не отступление перед личной опасностью. Было выявлено полное единодушие.
6 августа.Телеграмма Гельфериха о намерении перевода миссии на Неву была уже отправлена, когда ему пришло указание немедленно прибыть в Берлин для личного донесения. В самом приказе кроется осуждение взглядов посланника, изложенных им в ряде депеш. Поэтому мы сомневаемся, что он вернется на свое прежнее место. Люди с собственными взглядами не удобны, если их не разделяют наверху или если в более высокой инстанции отсутствует внутренняя убежденность в логичности и правильности своих собственных идей. И все-таки в силу инертности и недостаточности такта за них цепляются.
7 августа.Вчера вечером его превосходительство Гельферих отбыл вместе со срочным курьером. Еще до отъезда он распорядился о переезде миссии в Петербург, не дожидаясь согласия министерства иностранных дел. По договоренности с Радеком, которая была достигнута вчера на переговорах с участием графа Бассевица, наш отъезд намечен на сегодняшний вечер. Таким образом, московские приключения заканчиваются.
В первой половине дня я еще раз побродил по центру Москвы, чтобы сделать кое-какие покупки и попрощаться с российской твердыней, увидеть которую мне уже более, наверное, не приведется. Пережитое здесь нами останется навсегда в моих воспоминаниях о военном времени. Мне понятна та печаль образованных русских, с которой они вспоминают о былой Москве. Даже в эти страшные дни мы имели возможность почувствовать, что такое русское гостеприимство и умение находить радость в жизни. Когда этот своеобразный и даже теперь в своем запустении красивый город снова заживет спокойной трудовой жизнью? Когда россиянин снова обретет свою беззаботность, так живо отражающуюся на его языке в часто употребляемом «ничего», свою щедрость и форму бытия, которую он называет «широкой русской душой»?
В Москве с каждой неделей жизнь как бы затихает. В эту свою последнюю прогулку я особенно отчетливо увидел признаки нищеты, упадка и общего развала. Попадается все больше бледных, понурых и голодающих людей. Витрины пусты, часто заколочены досками, большинство магазинов закрыты. Население пол бичом коммунизма, террора, голода и безработицы. И все это вследствие безумного эксперимента небольшой группы тщеславных и мстительных людей, большинство которых является представителями еврейской национальности, когда они уберутся из Кремля и будут привлечены к ответу? Когда русский сможет сказать: «Над Москвой только кремль, над Кремлем только небо»?
Русское правительство, похоже, не удивлено нашим переездом в Петербург и даже не огорчено. Только Чичерин воспринимает наш отъезд болезненно, он, действительно, хотел бы проводить мирную политику, но он только исполнительный инструмент и не имеет значительного влияния. Появляются сведения, что правительство серьезно подумывает о том, чтобы самому перебраться обратно на Неву, там они будут дальше от чехословацкого фронта и ближе значительно к загранице. Я думаю, что оно все-таки останется в Москве, снова ставшей действительно центром России. С уходом правительства из Москвы возрастет неуверенность. Сейчас такая неуверенность постепенно исчезает. Это связано с тем, что исчез страх перед возможным наступлением немцев, что их положение на западном фронте не позволяет им проводить активную политику.
8 августа.Мы в поезде, который со скоростью улитки катит нас в Петербург. Нам предоставили приличный эшелон с хорошим спальным вагоном, помогли с доставкой нашего довольно объемистого багажа. Вчера ходил по Москве. Вечером для меня и Геннинга был устроен прощальный ужин в доме балтийской семьи на Трубниковской улице, чье гостеприимство будет одним из лучших моих воспоминаний о Москве. Нас беспокоила дальнейшая судьба этой семьи, особенно хозяйки дома и детей, которые оставались в Москве, с каждым днем становившейся все неприютнее. Поскольку наш отъезд вызвал очередную волну беспокойства, мы еще раз настоятельно посоветовали им перебираться поскорее в Германию.
9 августа.Чем ближе к Петербургу, тем слабее типичный для России характер всего окружающего. Реже леса и невозделанные пашни, крупнее населенные пункты, более напоминающие европейские. В час дня мы прибыли на Николаевский вокзал. Нас встречают представители Петербургского совета и высланные вперед наши квартирьеры, разместились в Грандотеле в немецком генеральном консульстве на Исаакиевской площади.
Вскоре после прибытия, как только была установлена телеграфная связь с Москвой, поступил приказ от министерства иностранных дел, согласно которому дипломатическая миссия вместе со всеми немцами, без участия которых в комиссии попечительства о пленных можно было обойтись, должна была по возможности незамедлительно покинуть страну. Сегодня вечером я вместе с переводчиком побывал в Петербургском совете, чтобы урегулировать вопрос об отъезде. Здесь я бегло познакомился с комиссаром Урицким[77], почти неограниченным властителем города, наводящим страх своим кровавым террором. Небольшого расточка, не производящий, собственно, никакого впечатления еврей с хитровато-настороженным выражением лица.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});