Король призраков - Джульетт Кросс

С момента последнего гадания прошло много недель, оно состоялось прямо перед тем, как Хава той ночью явилась ко мне с известием, что принцесса стала новой пленницей моего отца. Но Далья была права: мне не нужно новое пророчество сейчас, не так срочно, как Уне нужно знать, что произойдёт через два дня.

— Она сейчас в саду, — сказал я. — Подготовь её к тому, что её ждёт. К тому, что от неё потребуется.

Далья встала вместе со мной и склонила голову в знак согласия.

— Конечно, мой король.

Я тяжело вздохнул и проводил Далью до сада. Этот разговор между ней и Уной мог стать началом такого ужаса и ненависти ко мне со стороны моей Мизры, которые уже нельзя будет исправить.

ГЛАВА 19

УНА

— Они слишком сладкие, — Хава сморщила милое лицо в гримасе отвращения и выплюнула кусочек марагорда.

Я рассмеялась, чуть не уронив корзину с дозревшими марагордами, которые мы собирали вместе.

— В Иссосе мы их ценим, — сказала я. — Их так трудно достать, и только раз в год мы получаем партию с северного региона Лумерии. Кажется, теперь я могу есть их, когда захочу.

— Нет, — сказала Хава. — Роща марагордов даёт плоды только в это время года. Но наши повара превосходны. Они готовят варенье, которое хранится весь год. — Она снова сделала ту же гримасу. — Но мне они совсем не нравятся.

— Ты предпочитаешь несладкую еду? — спросила я.

Её красные глаза загорелись от восторга.

— Острую. Ммм. Наши повара готовят редкий пир из эскеля и клыкастого кабана, добытых на недавней охоте. Это будет пиршество для двора после Ритуала Сервиум.

Я слышала про ритуал, но не понимала, что именно будет происходить.

— Можешь рассказать мне о ритуале?

— Для этого здесь Далья, — раздался баритонный голос за моей спиной.

Я резко обернулась и увидела короля Голлайю, стоявшего рядом с деревом марагорда, с которого мы только что собирали плоды. Рядом с ним была Далья. Их тёмные оттенки кожи и лунно-серая гладь выглядели настолько гармонично, что они походили на идеальную королевскую пару, как будто принадлежали друг другу.

Эта мысль оставила горькое ощущение в животе. Голлайя сделал шаг ближе ко мне и спросил тихим голосом:

— Ты в порядке, Мизра?

Это напомнило мне прошлую ночь и те чувства, что переполняли меня, когда я засыпала, завернувшись в его плащ. Утром я была отвратительно зла на себя за это. Я сложила плащ у двери и попросила Хаву вернуть его ему.

— Да, — ответила я, глядя мимо его плеча на Верховного Оракула, чей внимательный взгляд был прикован к нам. — Я бы очень хотела поговорить с Оракулом Дальей о ритуале.

Он отступил назад.

— Увидимся за ужином. — Он взглянул на Хаву, и та мгновенно склонила голову и ушла. Голлайя снова посмотрел на меня, его лицо оставалось непроницаемым, мысли скрыты. Затем он просто развернулся и ушёл.

Когда я повернулась к Далье, она, казалось, ждала, чтобы я первой что-то сказала. Это был вежливый жест, свойственный дворянам в Иссосе. Возможно, это был мой дом, а не её, поэтому я жестом указала на тропинку.

— Там, за рощей, есть тихое место, где можно посидеть и поговорить.

Она кивнула и пошла рядом со мной, пока я вела её вперёд. Я была здесь всего два дня и одну ночь, но эта роща располагалась прямо под моим окном. Я изучала её из своих покоев и большую часть сегодняшнего дня провела, блуждая по тропинкам с Хавой.

Там, где роща заканчивалась, начиналась ухоженная дорожка с высокими стройными вечнозелёными деревьями по обеим сторонам. Впереди они обрамляли серый каменный двор. В его центре стояла статуя фейри. Её заострённые уши выделялись, взгляд был устремлён в даль, завораживая, платье обтягивало её фигуру, словно она стояла перед невидимым ветром. У неё не было перепончатых рук или ног, и не было крыльев, что подсказывало, что она, скорее всего, лесная фейри.

— Это Мизра Викса, не так ли? — спросила я, хотя была почти уверена в этом.

— Да. Третий Призрачный король Нортгалла, Эрлион, заказал эту статую для возлюбленной нашего бога Викса, но использовал свою собственную Мизру как модель.

— Она прекрасна.

— Прекрасна, — согласилась Далья.

Я подошла ближе, заметив небольшую железную табличку.

— Здесь есть надпись, — сказала я. Она была на демоническом языке.

— Викс здесь, — прочитала я. — Он охраняет и защищает царство своего демонического рода. Он дарует королю право править и дарует ему его возлюбленное, плодородное сокровище. А затем, в кавычках: «Я выбираю тебя.»

— Твой перевод совершенен, — улыбнулась Далья.

— Спасибо.

— Я проводила много медитаций с жрицами в садах дворца, но это также были церемониальные слова.

— Почему вы медитируете здесь? — задумчиво спросила я вслух. В Иссосе жрецы и жрицы оставались в своём белом храме для молитвы и размышлений.

— Для фейри-призраков это место, где находится Нäкт Мир, является самым священным и почитаемым. Сам дворец был построен из вулканической породы, оставшейся после извержения, вызванного нашим почитаемым богом Виксом. Когда его Мизра умерла, и он предал её земле, его горе вызвало извержение Виксет Кроне тысячи лет назад.

Я читала нечто подобное, но там говорилось, что извержение вызвал гнев Викса. Огонь его ярости сжёг всех, кто оказался слишком близко, превращая их в пепел. Теперь же я задумывалась о тех историях, что записывались, переписывались и затем преподавались мне и всем другим жителям Иссоса. Где-то была ошибка. Я не знала, в большей ли степени это наша вина или фейри тьмы.

— Все называют меня «Мизра». Но я ещё не заслужила этого титула. Один из советников сам так сказал.

Далья внимательно посмотрела на меня своими прекрасными золотыми глазами.

— Он выбрал вас. Это право короля, ведомого богами, выбрать свою Мизру.

— Ведомого богами, — усмехнулась я, опускаясь на скамью перед железной статуей. — Это не имеет никакого отношения к судьбе. Это был способ короля закончить войну, показать Иссосу свою силу.

Далья села рядом, повернувшись ко мне, сложив руки на коленях в жесте скромности.

— То, что вас взяли как военный трофей, чтобы сделать Мизрой, не исключает возможности, что это также было предначертано богами.

Я моргнула, но её выражение не выдало никаких эмоций.

— Вы в это верите?

— Я верю… что это возможно. Но не уверена.

— А Голлайя верит?

Когда она вздрогнула, я осознала, что назвала его по имени, а не использовала титул, как следовало бы. Но мне хотелось думать о нём именно как о Голлайе — человеке, который однажды спас меня. Молодом принце, который проявил ко мне доброту