Три карата в одни руки (сборник фельетонов) - Владимир Надеин

— Чего вы хотите? — гневно спросил меня один из работников Министерства торговли Украины. — Вы хотите, чтобы стакан воды стоил дороже, чем сдобная булка, да? Ответьте мне прямо: зачем вам ото нужно?

Отвечаю: я хочу пить.

Медовая липа

Говорят, клубы по интересам очень помогают от разводов. Например, он — альпинист, она — альпинист, а в целом получается взаимно связанная ячейка общества. Хорошо также жить общими производственными интересами. И еще есть такое мнение, что очень способствует укреплению семейных уз передовой опыт. То есть надо почаще приглашать для выступлений перед молодоженами ветеранов этого дела, у которых за плечами тридцать, сорок или даже больше счастливых супружеских лет.

Но пока теоретики спорят, практика потихоньку уходит в отрыв. Интересное, например, начинание внедряется специальной службой семейных услуг, которая существует при фирме «Маяк». Там специально для молодоженов, переживающих счастливый медовый месяц, организуются свадебные путешествия по живописным и памятным уголкам нашей Родины. Служба за умеренную плату оказывает ценные посреднические услуги, то есть связывается с бюро экскурсий, которое обеспечивает транспорт, гостиницы и тому подобное. А молодые, привлеченные к новшеству соответствующей рекламой, прямо с бала попадают на корабль или на поезд.

И никаких тебе хлопот.

Вот каким чудесным образом молодые молодожены (простите, читатель, за тавтологию, но в данном случае это обстоятельство важно подчеркнуть) Галя и Валя К. оказались перед окошком администратора гостиницы, расположенной по знаменитому маршруту «Золотое кольцо».

Администратор, суровая, неулыбчивая женщина, бдительно исследовала свежие штампы загса, выписала квитанции, молодые вознеслись на лифте, но спустя несколько минут бегом устремились вниз.

— Произошла ошибка, — запыхавшись, сообщила Галя. — Вы нас поселили в разных номерах.

— У нас не ошибаются! — отрезала администратор.

— Ну как же? — удивилась Галя. — Ведь в моем номере еще три женщины.

— А в моем — четверо мужчин, — добавил Валя.

— А вы чего хотели?

— Мы хотели бы в отдельном.

Администратор медленно подняла строгий взор и в упор спросила:

— Это еще зачем?

Галя покраснела. Нависла тягучая пауза. Наконец, Валя отважился напомнить:

— Но ведь у нас общие вещи. Неловко всякий раз беспокоить соседей.

— Ничего, постучите и войдете. Тем более, что они, в основном, тоже молодожены.

Администратор слегка приукрасила положение. В номере Вали, если не считать простуженного мужчину, который беспрестанно чихал, и симпатичного командированного, уполномоченного Заготскота, проживало всего два свадебных путешественника: некий нервный юноша, обещавший «этого так не оставить», и говорливый старичок с румяными щеками — тоже, представьте, молодожен.

Старичок, как выяснилось, безбедно прожил с супругой полвека в соседнем селе. Вырастил детей, внуков, дожил до правнуков. Но когда в селе началась паспортизация и надо было законно оформить давний фактический брак, он решил, что заново жениться проще. Тем более что молодоженам независимо от возраста положено при первом браке получать дотацию на обручальные кольца, и дальновидный старичок под это дело уже успел набрать долгов в местном магазинчике.

Однако секретарь сельсовета засомневался, можно ли считать первым браком вторичный брак с первой женой. Ломая его сопротивление, старичок и записался в медовое путешествие.

— Брось маяться, — доброжелательно сказал Вале престарелый молодожен, доставая бутылку. — Поверь моему опыту, жена — не волк, в лес не убежит.

Дальнейшие события этого оригинального медового месяца скрыты от нас туманом недостоверности. Известно только, что говорливый дед оказался серьезным соперником Гали, втянув Валю в активный обмен сомнительным семейным опытом. А еще спустя две недели к начальнику службы обрядовых услуг пришла рыдающая Галя и потребовала объяснений.

— А что тут объяснять? — удивилась начальник службы. — У нас такая служба: мы только добываем посреднические талоны, а дальше пусть отвечает бюро по экскурсиям.

Еще она объяснила, что со свадебными путешествиями повсюду наблюдаются трудности. И не только в Ярославле, где судьба неосмотрительно свела Валю с румяным старичком, но и в Паланге, Ташкенте, на турбазе «Алексин бор» в Тульской области… Во всех этих местах участники специальных свадебных путешествий не имеют решительно никаких преимуществ в сравнении с обычными туристами. И хотя пикантность такой ситуации очевидна, молодоженов пытаются утешить тем, что услуга эта новая, она сама еще переживает, так сказать, медовый месяц. Но со временем все должно наладиться, поскольку организация всегда лучше самотека.

С позиций ведомственной логики звучит красиво. Жаль только, что сама Галя убедиться в этом уже не сможет. Если, конечно, у нее с Валей, несмотря на оказанные услуги, все наладится и не возникнет необходимости в новом свадебном путешествии.

Чья ничья?

Тут недавно старушка одна, одуванчик божий, была вызвана куда следует на предмет обвинений в пьянстве, дебоше и произнесении вслух неприличных словосочетаний.

Там на нее посмотрели, успокоили и отпустили с миром. А потом удивлялись, как это кому-то могло взбрести в голову обвинять такое безропотное существо в столь бурных противозаконных деяниях. Тем более что старушка по причине преклонных лет носила очки со стеклами огромной толщины и эти очки в результате земного притяжения спадали с ее тощенькой переносицы даже при легком всхлипывании. А уж при дебоше одуванчик не разглядел бы даже рюмки в собственной руке.

Только тут дело, конечно, не в очках. Тут дело в фамилии. У нее фамилия такая: Петренко. А когда фамилия оканчивается на «ко», то человеку постороннему разобрать, кто это, мужчина или женщина, без дополнительных данных никак невозможно.

Отсюда и дебош.

Но дебоша-то как раз и не было. Скандал был, это точно. Только старушка принимала в нем самое пассивное участие. В том смысле, что она всхлипывала. Правда, тихо, даже беззвучно.

А началось все с того, что бабушка отправилась в гости к сыну. Сын этот жил в городе, где проходящий поезд останавливался ненадолго. Минут на десять, если шел точно по расписанию. И еще меньше, если опаздывал.

А этот поезд как раз опаздывал. Поэтому он прибыл на станцию не поздним вечером, а ранней ночью.

Ну, как эта старушка нервничала, опасаясь пропустить свою станцию, этого я и писать не берусь. Всю ночь она, конечно, не сомкнула глаз, пристально вглядываясь в темноту за окном и шепча про себя название станции.

Шептать-то шептала, а все же проехала.

И ехала бы так себе и дальше, вплоть до конечной станции, если бы на ее место не продали билет другому пассажиру, замечательному, как впоследствии выяснилось, мужчине.

Мужчина быстро разобрался, в чем дело, и говорит:

— Это самое настоящее безобразие, и я этого так не оставлю. Почему проводница вас не предупредила?

Тут бабушка очень испугалась. Она сказала, что проводница здесь ужасно строгая и как бы не вышло еще хуже. Потому что теперь, когда бабушка стала «зайцем», ее можно запросто выбросить на любом полустанке. А так она доедет до какого-нибудь солидного города, откуда хоть позвонить можно.

Но замечательный мужчина сказал:

— Вы, мамаша, не волнуйтесь, я вас в обиду не дам. А с проводницей разберемся особо. Потому что это классический случай пренебрежения своими прямыми служебными обязанностями.

Потом он вышел в коридор. Потом было несколько минут тишины. А потом с ходу, без раскачки, начался грандиозный скандал. В сплетении голосов доминировало резкое сопрано проводницы, сопровождаемое несколькими грозными баритонами и одним визгливым тенором, который необыкновенно изобретательно находил все новые интонации для одного и того же вопроса: «А мы, думать, писать не умеем?..» Старушка сидела ни жива ни мертва.

Замечательный мужчина появился в купе только спустя полчаса, причем вид у него был такой, будто он только что приобрел три дубленки в общей очереди. Конечно, никаких дубленок у него не было, и даже жалобную книгу, как тут же выяснилось, ему дать отказались.

— Чем хуже, тем лучше! — сказал мужчина оптимистично. — Когда бригадир поездной бригады выпивает вместе с проводницами — тут, как говорится, дальше ехать некуда! И вы можете мне поверить, что все эти люди больше никуда не поедут!.. Как ваша фамилия? — спросил он бабушку.

— Это еще зачем?

— Вы — потерпевшая. Мы должны бить безобразие точными фактами.

Если бы мужчина не был столь замечательным, если бы его вера в непременное торжество справедливости не была столь искренней, бабушка, по правде сказать, постаралась бы уклониться от почетного гражданского долга. Бескомпромиссность была ей чужда.