Скобелев: исторический портрет - Валентин Масальский

Получив приказ о долгожданном наступлении, Скобелев со всей энергией взялся за подготовку. От его внимания не ускользнули никакие мелочи. Он все продумал и настойчиво добивался экипировки своей колонны всем необходимым в пути и для боя. Помимо содержащихся в ЦГВИА документов, позволяющих проследить движение через Балканы не по дням, а по часам, существует достоверное и подробное описание перехода и дальнейших военных событий самими их участниками. Один из семи ординарцев Скобелева М.Имшенецкий вспоминал, что «…уже за месяц до ее (Плевны. — В.М.) падения Скобелев… заказал вьючные седла для всей 16-й дивизии… скоро он начал довольно неопределенно говорить нам:

— Берегите, господа, лошадей. Приготовляйтесь к большому и трудному походу.

Наконец, он объявил прямо, что мы идем на Шипку. И действительно, 10 декабря (по старому стилю. — В.М.) мы выступили». В приказе от 9 декабря Скобелев перечислял все, на что начальникам частей следует обратить внимание: оружие, боеприпасы, шанцевый инструмент, одежду, запас сухарей, крупы, живого скота, спирта. Он за свой счет одел солдат в полушубки, позаботился о набрюшниках, предписал закупать в пути хлеб у болгар, тяжелые и неудобные ранцы заменил вещевыми мешками. Всесторонность подготовки была следствием не только предусмотрительности, но и большого опыта горной войны, приобретенного в Испании и Средней Азии. После преодоления гор у Скобелева не было ни одного обмороженного.

Перед выступлением в поход Скобелев обратился к войскам со следующим приказом: «Нам предстоит трудный подвиг, достойный постоянной и испытанной славы русских знамен. Сегодня начнем переходить через Балканы с артиллерией, без дорог, пробивая себе путь в виду неприятеля через глубокие снеговые сугробы. Нас ожидает в горах турецкая армия; она дерзает преградить нам путь. Не забывайте, братцы, что нам вверена честь отечества… Да не смущает вас ни многочисленность, ни стойкость, ни злоба врагов. Наше дело святое и с нами Бог!» С особым воззванием Скобелев обратился к находившимся в составе отряда болгарским ополченцам: «Вы заслужили любовь и доверие ваших ратных товарищей — русских солдат. Пусть будет так же и в предстоящих боях». Войска встретили призыв Скобелева громовым «ура». «Спасибо, товарищи, я горжусь, что командую вами! — отвечал Скобелев. — Низко кланяюсь вам!» И, сняв шапку, он поклонился своему отряду. Как вспоминают все участники похода, настроение войск было превосходным, все верили в полный успех. Один из мемуаристов выразил общее мнение: «Мы все были твердо убеждены, что со Скобелевым никогда не проиграем дела».

В 18 часов 24 декабря выступил авангард под командованием старого туркестанского сослуживца и начальника Скобелева генерала Н.Г.Столетова с заданием в тот же день занять гору Караджу. На рассвете следующего дня выступили главные силы. Войскам приходилось преодолевать препятствия пути, по которому, как говорили болгары, зимой с трудом пробирались даже охотники. За 25 декабря колонна прошла всего 8 километров из намеченных шестнадцати. На подходе к Шипке войска около 10 верст буквально ползли в глубоком снегу и выбились из сил.

Успеху перехода немало помогла беспечность турок, уверенных в непроходимости Балкан зимой. Но их силы, хотя и небольшие, все же обстреливали колонну. Приходилось выбивать их с вершин и укрытий. В рекогносцировке одной из подобных позиций был тяжело ранен Куропаткин. Выбыл из строя начальник штаба, храбрый и хладнокровный офицер, хорошо дополнявший Скобелева. Новым начальником штаба был назначен подполковник граф Ф.Э.Келлер.

В ночь на 27 декабря авангардом отряда с помощью обходного маневра была занята Имитли, которую, как оказалось, турки покинули без боя. Цель была достигнута с опозданием на сутки. Но главные силы растянувшейся колонны были еще в горах. Колонна же Мирского уже вся спустилась с гор и отбросила турецкий авангард. В 8 часов утра 27 декабря до войск Мирского с запада донеслись звуки стрельбы (как выяснилось позже, это вел перестрелку Столетов). Считая себя обязанным атаковать, Мирский перешел в наступление. В 12.30 его войска заняли первую линию обороны противника. Контратаки турок были отбиты. Но и Мирский не имел сил атаковать дальше, в резерве у него было всего три батальона. Бригада генерала Шнитникова, действующая южнее, в тот же день, 27-го, без боя заняла Казанлык. По-видимому, правильнее было бы использовать этот отряд в составе главных сил, тогда бой 27 декабря мог бы иметь более решительный результат.

Слышу недоумевающие голоса не только дотошного, но и обычного читателя: ведь планировалась одновременная атака двух колонн. Почему же Мирский вел бой один? Почему Скобелев его не поддержал?

Здесь-то и начинается цепь фактов и вопросов, вызвавших на Скобелева многочисленные, заслуженные или незаслуженные, нарекания. В час ночи 27 декабря Скобелев доносил Радецкому: «Быть готовым к атаке завтра в 12.00 со всеми силами оказывается почти невозможным, т. к., по страшной трудности дороги, главные силы до сих пор еще не спустились. Сделаю все от меня зависящее, чтобы атаковать турок завтра к вечеру, но во всяком случае и в котором часу бы то ни было, если увижу атаку левой колонны, поддержу ее, какими бы малыми силами я ни располагал. Считал бы все же предпочтительнее атаковать позже и буду действовать в этом смысле, если обстоятельства не переменятся».

Как видно из этого донесения, Скобелев собирался атаковать даже не всеми силами в случае, если бы было точно установлено, что левая колонна ведет бой. На следующий день, 27-го, Скобелев такие сведения имел. О стрельбе с той стороны, откуда ожидалось наступление Мирского, докладывали частные начальники правой колонны. Видеть мешал туман. В 12.55 и в 14.30 командир бригады болгарского ополчения полковник Вяземский докладывал Скобелеву об атаке левой колонны. Обязанный оказать помощь, но не собравший еще всех своих сил, Скобелев решил предпринять демонстрацию. В 14.00 он построил 9 батальонов и 7 сотен казаков с шестью горными орудиями. С развернутыми знаменами, под звуки оркестра эти силы двинулись на шейновский лагерь и, не переходя в атаку, на расстоянии 2000 шагов стали окапываться. Хотя обстановка требовала немедленно идти на помощь Мирскому, Скобелев в этот день так и не вступил в бой. К Радецкому он в 18.30 послал верхом лихого Дукмасова с докладом, в котором сообщал, что сбор войск еще не закончил, что колонну Мирского не видел, поэтому не атаковал, атакует завтра. Посланного Скобелев просил не задерживать и передать директивы хотя бы устно. Дукмасов благополучно вернулся на следующий день с одобрением предложений Скобелева, когда сражение было уже в разгаре.