Скобелев: исторический портрет - Валентин Масальский

Сын Александра Аркадьевича Борис Александрович получил диплом инженера и незадолго до войны с гитлеровской Германией переехал в Ленинград. Когда началась война, он пошел добровольцем в ленинградское народное ополчение и в 1941 г. погиб на Лужском оборонительном рубеже. Его сын Владимир Борисович, родившийся в 1935 г., окончил вуз в Ленинграде и живет там же. К нему перешли хранившиеся в семье военные регалии Петра Дукмасова. Довольно скоро Евгения Ивановна связала его со мной. Его письмо оказалось не менее интересным. Инженер по профессии, он очень интересуется историей, много читает, кое-что пишет. На просьбу Евгении Ивановны сообщить мне что знает, он откликнулся «охотно, потому что разделяю, — писал он мне, — Ваш интерес к личности М.Д.Скобелева, нашего замечательного соотечественника, и надеюсь, что Ваша книга о нем, кроме познавательной ценности военно-исторической литературы и возрастающего интереса к подобной тематике, явится также вкладом в дело укрепления национального самосознания русских людей и воспитания патриотизма и верности отечеству и долгу». В первом письме Владимир Борисович лишь описал упомянутые регалии, так как раньше никак не мог собраться к специалисту и еще сам не знал их значения. Чтобы дать мне необходимые сведения, Владимир Борисович выбрал время и побывал в военно-историческом музее у нумизмата, который провел квалифицированную атрибуцию. Выяснилось следующее.

Одна из наград — орден Анны с мечами. Им награждались только за военные заслуги. Бант утрачен, поэтому степень определить невозможно, но Владимиру Борисовичу известно, что Петр Дукмасов был награжден Анной III степени. Носился этот орден в петлице мундира (I степень — на муаровой ленте на бедре, II — на шее, IV — на эфесе шашки). Другая награда — медаль «В память о русско-турецкой войне 1877–1878 гг.». Ею награждались участники непосредственно боевых действий по окончании войны. Она была трех степеней, которые легко определялись по цвету: серебряная, светло-бронзовая и темно-бронзовая. У Владимира Борисовича — светло-бронзовая. На ней (и на медалях других степеней) вычеканено библейское изречение: «Не нам, не нам, а Имени Твоему». Оно же начертано на фронтоне Казанского собора, чего Владимир Борисович никогда раньше не замечал (признаться, и я, во время своих поездок в Ленинград, тоже). Награды эти имеют малые размеры, поскольку были предназначены не для парадного ношения, а для повседневного, соответственно теперешним орденским колодкам. Такова же маленькая сабелька с золотым эфесом, с черными эмалевыми ножнами. Это — свидетельство награждения данного лица золотым оружием. Носилась также на груди. К этому можно добавить, что сохранилось, по-видимому, не все. Из литературы известно, что Дукмасов, как и другие порученцы Скобелева, выполнявшие его сопряженные с риском задания, имел много наград.

Вот история, которую, несмотря на ее весьма косвенное отношение к моему основному сюжету, я все же решил включить в книгу. Не только потому что она интересна сама по себе, но и потому, что судьба этого рода — кусочек истории, по-своему отражающий многие страницы истории всего народа. Она мало говорит о Петре Дукмасове и почти ничего о Скобелеве? Да. Но ведь история народа — это не абстрактное, не книжное понятие, это история конкретных людей, в том числе наших современников, и генеалогические исследования обогащают наши общеисторические знания. А закончив чтение, читатель увидит в этой истории еще один смысл: она подтверждает внешнеполитические взгляды Скобелева, о которых речь пойдет в шестой главе.

…Тем временем положение плевненского гарнизона быстро ухудшалось, запасы продовольствия и боеприпасов истощились. Своевременно оставив Плевну, Осман еще мог спасти армию. Теперь же, когда войска Западного отряда, румыны и болгарские ополченцы плотно обложили лагерь, а войска И.В.Гурко и Н.Г.Столетова надежно закрыли перевалы для армии Сулеймана, спасения уже не было. Турки не сумели использовать трудный для русской армии второй, плевненский, оборонительный период войны, попытки наступления имели разрозненный, несогласованный и в общем неудачный характер. В этом безнадежном положении Осман-паша попытался прорвать кольцо блокады. 26 ноября Скобелев привел к Тотлебену перебежчиков из турецкого лагеря, сообщивших о последних приготовлениях Осман-паши к этой отчаянной попытке. Действительно, через сутки, в ночь на 28 ноября, построившиеся в глубокие колонны турки бросились в атаку на русские позиции. Удар обрушился на гренадер, которым пришлось отойти во вторую линию обороны. Но здесь противник сначала был остановлен перекрестным огнем, а затем подвергся русской контратаке. Окруженный превосходящими силами, раненый Осман-паша капитулировал, потеряв около шести тысяч человек. Было взято в плен 41 200 солдат, 2128 офицеров, 10 генералов.

Плевненская эпопея, стоившая стольких жертв, закончилась. Перестала существовать лучшая полевая турецкая армия, руководимая лучшим полководцем. Русская же армия, до сих пор скованная осадой, получала свободу действий, открывалась возможность перехода в наступление. Не только стратегическая, но и военно-политическая обстановка складывалась теперь в пользу России. 1 декабря объявила Турции войну Сербия. Война принимала характер общеславянской борьбы за полную ликвидацию османского ига.

Все москвичи знают памятник-часовню, стоящий на бульваре за Политехническим музеем. Но я не уверен, что всем понятно его значение. Этот памятник поставили на собственные средства, собранные вскладчину, полки гренадерского корпуса своим товарищам, павшим под Плевной при отражении прорыва турок. И пусть читатель внимательнее присмотрится к скульптуре. Она рассказывает сама (архитектор— В.О.Шервуд).

В занятой Плевне Скобелев был назначен комендантом. В знакомой уже ему административной должности он выказал не только умение, но и великодушие к побежденным. Турки прозвали его справедливым. Но они были недовольны тем, что конвоировать их он поручил болгарам. Скобелев так объяснил свое решение: «До сих пор болгары были рабами. Нужно, чтобы они поняли, что теперь они граждане и воины». В Плевне царь приехал к Скобелеву в дом, чтобы лично его благодарить. Предложив сопровождавшим его выйти из комнаты, он обнял и поцеловал генерала. Августейшая милость такой степени была редкостью. Царский поцелуй! Это значило много.

Относительно плана дальнейших действий возникли разногласия. Дело было зимой, переход через Балканы казался невозможным. Генералы Тотлебен, Радецкий, Святополк-Мирский, Дмитровский были против перехода, за то, чтобы подождать до весны. Когда вопрос обсуждался в штабе главнокомандующего, Левицкий и Непокойчицкий панически реагировали на предложение о переходе Балкан. Левицкий «особенно волновался, хватался за свои довольно длинные волосы и восклицал: «Он погубит нас!» (о великом князе. — В.М.). Артур Адамович (Непокойчицкий), говорили, становился на колени, прося отменить распоряжения…» — вспоминал один из участников войны. «Один Скобелев уверен в успехе», — записывал в дневнике Газенкампф. Восторжествовала вновь, как и при принятии решения о блокаде Плевны и переходе к временной обороне, точка зрения Д.А.Милютина, предложившего следующий план: продолжать на левом фланге блокаду крепостей силами Рущукского отряда и всеми остальными силами идти через Балканы, разгромить противостоящие силы противника и наступать на Константинополь. Решено было двинуть через горы три отряда. Первым должен был перейти Араб-Конакский перевал отряд И.В.Гурко, за ним — Троянов перевал отряд П.П.Карцова и последним направлялся отряд Ф.Ф.Радецкого через Шипкинский перевал. 30 ноября план был одобрен военным советом с участием царя. Начинался третий, заключительный этап войны, период решительного наступления и ее победоносного окончания.