Сеятель снов - София Юэл

имеет, где её дочь, а потому поставила на уши всю местную полицию. О том, что она увидела в кабинете отца Эллен рассказала только одному человеку – Диане, и с тех пор ближе друга, чем Диана у Эллен не было. Матери она не сказала ни слова о том, что произошло, и почему она убежала из дома, даже не переодевшись и не предупредив ее. Эллен отдалилась от матери, в то время она с уверенностью могла сказать, что ненавидит и презирает её, также, как и отца, так же, как и бога, которому молилась до посинения, а получила одни лишь беды. «Никогда я не стану такой, как она» ‒ думала Эллен. «Никогда не стану жалкой пьяницей, прячущей пустые бутылки по всему дому, закрывающей глаза на всё вокруг, слабой, сдавшейся, убогой». Это были прекрасные планы на будущее относительно того, чего не стоит делать, и кем не нужно быть, однако, как уже было подмечено ранее самой Эллен – время движется по кругу.

Забавно. Взрослая, замужняя Эллен порой не могла вспомнить, куда припрятала очередную пустую бутылку из-под скотча, виски, или бренди. Иной раз, глядя на отражение в зеркале, она с ужасом и презрением отворачивалась, едва сдерживая порыв разбить его на мелкие осколки, потому что видела в отражении не своё лицо, а лицо матери с мутными глазами и перекошенным в пьяной гримасе ртом. Часто ей казалось, что всё в этом доме повторяется вплоть до мелочей, меняются лишь актёры, но пьеса остаётся той же. Теперь она – это Клэр, Уилл – это Эйдан, а Джо – это маленькая Эллен, разрывающаяся между ними, живущая в постоянном страхе. Ну а Гарольд – всего лишь элемент декораций. Бедный Джо. Не такой судьбы она хотела для своего сына, единственного нормального сына. Уильям был чудовищем, как и её отец. Но, как и своего отца, она всё-таки любила его.

Уехав в Лондон и выйдя замуж, Эллен забыла страшные сны, постаралась забыть, что увидела в тот день в кабинете отца. Вернувшись в Карлайл, она лишь частично вспомнила все те ужасы, что терзали её в отчем доме изо дня в день. Но сегодня, 23 сентября воспоминания вернулись. Сны, в которых она разговаривала с мёртвыми мальчиками-близнецами вспомнились так отчетливо, что привели Эллен в ужас. Невозможно было представить, как она в пять лет могла говорить во снах с собственными детьми, которых ещё не было на свете. Окровавленные мальчики в тех кошмарах не давали Эллен покоя. Перерезанное горло у одного, а второй разорван на куски – такими она видела своих сыновей когда-то. Теперь словно некая сила вынула из недр её памяти этот сон, чтобы она всё вспомнила, но зачем? Вспомнила она и тот день, когда сделала последнюю попытку поговорить с отцом о пьянстве матери.

Кажется, это было в октябре. Погода стояла сырая, холодный ветер выдувал из людей всю радость, а промозглые дожди заставляли их сидеть по домам и не высовывать носы на улицу без лишней надобности. Эллен вернулась домой из школы и в очередной раз застала мать пьяной – волосы растрепаны, халат нараспашку, рот перекошен – вид матери пробудил в ней ярость, но это всё-таки лучше, чем отчаяние. Бросив рюкзак на кровать и даже не переодевшись в сухое, Эллен направилась к кабинету отца. Она была уверена, что на этот раз заставит его открыть дверь и поговорить с ней. Она будет стучать и звать его до тех пор, пока он не поднимет задницу со стула и не откроет чёртову дверь. Она выскажет ему всё, что накопилось у неё с того самого дня, как они приехали в Карлайл и заселились в этот адский дом, где всё у них пошло наперекосяк. Почему они разрушают друг друга и себя, почему вопреки здравому смыслу предпочитают оставаться несчастными, почему её отец стал похож на призрак, мать превратилась в пьяницу, а она сама не хочет возвращаться домой после школы? Почему она боится своих родителей, хоть те и пальцем её не тронули ни разу в жизни? Боится не примитивной физической угрозы с их стороны – нет, она боится чего-то много хуже, боится их сумасшествия, их превращения из родителей в монстров. Ведь и отец, и мать уже изменились практически до неузнаваемости, стали жуткими копиями самих себя, ожившими воплощениями её ночных кошмаров.

Поднявшись по лестнице, пройдя по коридору и, наконец, завернув в ещё один узкий коридорчик, ведущий прямиком к кабинету отца, Эллен внезапно ощутила неодолимую тревогу. Этот коридорчик словно бы существовал отдельно от остального дома. Здесь было тихо, сумеречно и невероятно душно. На улице промозглый октябрь, в доме довольно холодно, но здесь стояла жара и духота, как в июльский полдень. Темно было во всем доме, ведь за окнами лил дождь и массивные тучи, плотно сомкнувшись в серо-чёрную массу, расползлись по всему небу и не давали солнцу ни малейшего шанса, но именно здесь было темнее всего, несмотря на три узких прямоугольных окна. Эллен почувствовала дурноту. Тело затрясло словно в лихорадке, на лбу проступила испарина, под мышками она ощутила противную липкую влагу, и каждый участок кожи болел и ныл, как бывает при тяжелом гриппе. Внезапно ей стало не хватать воздуха, а сердце сжалось в невидимых ледяных пальцах, и на какое-то мгновение ей показалось, что сейчас она просто умрёт в этом тёмном, душном, жутком коридоре. Что сделает отец, когда выйдет из своего проклятого кабинета и увидит её мёртвое тело, распластавшееся не полу? Почувствует ли он хоть что-нибудь? В лихорадочных мыслях замелькали видения, как её любимый отец, выходит из кабинета, проходит по коридорчику, где лежит её тело и просто перешагивает через него без единой эмоции на иссохшем лице. Перешагивает и идёт дальше, а она всё лежит на полу, мёртвая, бледная, брошенная. Мертвецки пьяная мать спит внизу, или не спит, а бредит, слушая несуществующий мальчишеский хор, а отец, перешагнув через неё, просто идёт по своим делам, о которых известно одному лишь ему, идёт в никуда, в чёрную дыру своего персонального ада, своего личного безумия.

Эллен сглотнула слюну и попыталась сделать глубокий вдох, но попытка отозвалась резкой и сильной болью в груди. Она знала – так болит сердце, и ужас от этой догадки полностью затопил её сознание. Согнувшись, машинально прижимая руку к левой груди, словно это могло как-то защитить её сердце или унять боль, она подошла к одному из окон и попыталась открыть его. Ничего не