Старая развилка (СИ) - Юлия Шолох

Он смотрел сверху вниз. Ответил нехотя.

— Да. Ты и правда так думаешь.

— Тогда иди. А когда тебя пригласит на свидание милая девушка, которая всю жизнь росла по соседству на твоих глазах, просто согласись. Потому что я тебя не люблю. И не смогу полюбить, несмотря на все твои достоинства. Прости.

Стас промолчал. В темноте его лицо казалось куском извести.

— Все. Прощай.

Галя вернулась домой с таким ощущением, будто вылезла из стылого подземелья на теплое солнышко. Причем ход в подземелье завалило, так что обратно дороги нет. И это здорово.

Правда, оставалось еще одно небольшое дело — она вошла во двор и с облегчением вздохнула — Ольга еще не легла, стояла на крыльце, кутаясь в платок так же, как это любила делать Галя и дышала живительным ночным воздухом. Или ждала кого, неизвестно.

— Пойдем, — Галя прошла мимо нее в дом, где сразу уселась за кухонный стол. Подождала, пока хозяйка сядет напротив.

В комнате горела только одна толстая свеча, свет отражался от неровных кусков тусклого поцарапанного зеркала, с помощью которого из свечи сделали фонарик.

Было страшно. Одно дело — решить рассказать и совсем другое — открыть рот и действительно выпустить наружу все самое тайное и неприглядное. Признаться.

Ольга молча встала, принесла кружку и заткнутую пробкой бутылку. Поставила перед Галей, плеснула жидкости на глаз, вокруг проворно распустился тяжелый запах самогона.

Галя одним движением опрокинула жидкость в рот и почти сразу стало тепло и приятно. Хотелось улыбаться и на улицу, считать звезды. Но сначала…

— Когда меня забрали из дома… Все мужики это, конечно было страшно, но не самое худшее. Знаешь, что мне сложнее всего помнить? Самое страшное — знать, что иногда мне нравилось. Очень нравилось.

Молчание.

— Поясни, — отрывисто сказала Ольга.

— Ну что поясни? Мне было хорошо, понимаешь? Я получала от этого физическое удовольствие. Что тут неясного?

Хозяйка еще немного помолчала.

— Расскажи, — неожиданно предложила.

Галя глубоко вздохнула — то ли от удивления, то ли от облегчения. Хотелось еще выпить, но в кружке больше не осталось, а наливать еще раз Ольга явно не собиралась.

— Ну, даже не знаю, с чего начать. С чего… Тарзан, это так звали моего… любовника, иногда ради развлечения проделывал со своими наложницами один номер. Поил полыньей, это наркотик травяной, в малых дозах хорошо расслабляет. Вот. Поил и… Как он говорил — чтобы помнили, кто ваш бог и царь. Часто повторял, что открывал своим прежним наложницам истинный кайф секса, после чего они на коленях ползали, умоляя подарить им подобное блаженство еще хоть раз. Врал, конечно, если и умоляли, то только чтобы в общий барак не попасть. Но не суть, в общем, когда он это проделывал, мне нравилось.

Галя вцепилась руками в плечи, пытаясь спрятать куда-нибудь голову. Только как спрятаться от самой себя?

— Тогда получается, речь только о тех случаях, что происходили под наркотиками? — вдруг сказала Ольга. Пришлось хвататься за себя еще сильнее.

— Рассказывай, Галя. Не для меня. Для себя самой, — безмятежно продолжала хозяйка. — Ты должна.

Галя порадовалась, что в комнате почти темно.

— Перед тем, как я сбежала, меня отдали одному… за верную службу. Он ничем меня не поил. И мне все равно нравилось, понимаешь?

— Кто это был?

Галя пожала плечами.

— Просто один из бойцов, я их никогда друг от друга не отличала.

— Он вел себя грубо?

— Нет, совсем нет, — запротестовала Галя.

Ольга тихо гладила ладонью стол, пока Галя успокаивалась. Пальца расслабились, потом расцепились руки.

Страх. От него рано или поздно устаешь. К тому же действительно стало проще.

— Совсем нет — это хорошо, — Ольга поднялась, запахивая на груди платок. — Знаешь, не бойся вспоминать. Судя по всему, тебе будет гораздо легче вернуться к обычным отношениям, чем я думала. Потому что «совсем нет» это первый признак того, что с тобой все совершенно нормально. Спокойной ночи.

Маленькая Галя беспечно развалилась поперек кровати. Осторожно подвинув девочку и укрыв одеялом, Галя легла рядом. Закрыла глаза.

Зачем бояться вспоминать? Ведь тут никого нет.

Тем более, неужели совсем неинтересно, что на самом деле случилось той ночью?

Она лежала на мягкой, пахнущей яблоками перине, рядом тонко сопел ребенок и под веками неторопливо расплывались краски, складываясь в цветные непонятные пятна, пока постепенно не превратились в коридор, по которому идет Конфетти. Все ближе и ближе к своей комнате. В груди клокочет ярость, щедро сдобренная безысходностью. Не понять, чего больше. Дверь открывается, Яшер сидит на кровати. Хлопнуть дверью со всей дури! Хоть на чем-то выместить злость, пока она не разорвала ребра изнутри.

Он встает и ждет, пока Галя подойдет ближе. А потом что-то говорит.

Что же?

Пришлось поднапрячься. Галя не спешила, куда спешит? Итак зарылась глубже некуда.

Он говорит:

— Хочешь, я уйду и ничего не будет?

Но разве она поверила? Кому? Этому быку из охраны Тарзана? Этому громиле, ничем не отличающемуся от всех остальных мужиков? Да и смысл верить? Даже если на секунду представить такую дикость, будто он спрашивает всерьёз, что это изменит? Тарзан узнает и будет только хуже.

Галя улыбается, прижимаясь к ребенку крепче. И совсем не страшно вспоминать. Честно. Ведь только когда все помнишь, можно по-настоящему обо всем забыть.

ППшер пребывал в дурном настроении, отчего и у Роньки оно не улучшалось. Он молча поправлял брата когда того заносило в сторону и сам следил за солнцем. Обычно вперед вела Килька, а братья охотно бездельничали, но сегодня, хочешь, не хочешь, приходилось ориентироваться самостоятельно.

К вечеру братья добрались до места встречи с патрульными, которых собирались сменить. Еще одна пара контролировала территорию севернее, а за третьим направлением, южным, до сих пор никто не следил. Мало народу, твердил староста и ППшер вкрадчиво интересовался, сколько, по его мнению, останется народу, если появятся чужаки. Неужто больше? Каждый раз старейшины обещали придумать подходящий выход, но Ронька подозревал, что они говорят так просто от желания избавиться от чересчур на их взгляд докучливых пришельцев, делающих из мухи слона. Ближайшие несколько дней как раз вполне подходили для того чтобы хорошенько подумать и найти способ достучаться до уснувшего в местных инстинкта самосохранения.

Участок леса в низине был выбран в качестве стоянки за то, что давал приют нескольким десяткам очень старых сосен. Высоко над землей, среди веток одного из деревьев братья с помощью еще одной патрульной груППы сделали широкий деревянный настил для наблюдения. Сверху открывался довольно неплохой обзор на окрестности, спать там было теплее и безопаснее, чем на земле, да и вообще места вокруг на редкость красивые. И видно далеко.

Впрочем, настил у остальных патрульным спросом не пользовался, они про него обычно и не вспоминали. А вот братья первым делом забирались наверх и стряхивали с досок собранный ветром за время отсутствия мусор. Одноухий и Рыжий Иван должны были появиться только утром, поэтому братья сразу залезли наверх и улеглись спать.

Солнце стояло уже высоко, когда они проснулись. Парни еще не подошли. Спешить им конечно некуда, праздник пива они благополучно пропустили, так что могли и задержаться. У реки, к примеру, или спят до сих пор, ведь смену считай уже сдали. В прошлый раз было то же самое — оба выползли, зевая, из кустов далеко за полдень, сказали, что ничего нового не обнаружили и так же неспешно поплелись в деревню.

Есть все еще не хотелось, потому братья решили остаться наверху и просто ждать, а если эти лентяи не явятся до обеда, тогда можно приступать к поискам. Или если вода закончиться раньше и все равно придется спускаться.

Оба лежали на досках, свесив головы вниз — земля перекрывалась мохнатыми ветками, хорошо хоть сильного ветра не было, а то качало бы как на корабле. Их разговоры в последнее время имели всего два направления — Килька и как на пальцах втолковать старейшинам глубину трясины бездействия, в которую те погружаются, сами того не замечая.

И если с первым все было понятно, то со вторым…

— Ума не приложу… — привычно вздыхал ППшер.

Ронька улыбнулся вниз, но этого никто не увидел.

— Если у кого-то и получиться их вытащить, так только у тебя, — уверено сказал.

— Ну конечно!

— Я в тебя верю.

— Паршиво как-то звучит. Я — и в роли спасителя! Врагу не пожелаешь…

— Ты же видишь — единственный дельный план придуман тобой, а нам даже в голову ничего не лезет.