Старая развилка (СИ) - Юлия Шолох

Он снова молчал, крепко сжимая зубы.

— Так нельзя, — вдруг сказал.

— Да что нельзя? — Галя сорвалась на крик. — Уходи, давай, я тебя сюда не звала! Слышишь? Иди отсюда!

И бросилась в дом, с силой захлопнув за собой дверь. Влетела в комнату, остановилась.

Сидевшая за столом Ольга резко поднялась. Одной рукой перехватила пробегавшего мимо младшего сына.

— Или следи за сестрой. Дверь закрой, мы будем разговаривать, — резко сказала. Тот посмотрел на рассерженную мать и быстро скрылся в комнате маленькой Гали. Ольга плотно закрыла за ним дверь, муж и старший сын еще не вернулись, потому что собирались зайти к кому-то в гости, поэтому в пустой комнате сразу стало тихо.

— Садись, — резко сказала Ольга, показывая на стул.

Галя хотела спорить, но почему то послушно села. Слишком утомительной бывает вся эта чрезмерная душевная доброта, иногда она начинает душить так сильно, что в глазах от нехватки воздуха черные круги плавают.

— За что ты кричишь на Стаса? Он не заслужил ни единого грубого слова! — заговорила Ольга.

Галя вдруг поняла, что та удивительно зла, почти как она сама.

— Не ваше дело!

— Нет, мое!

— Нет, не ваше! Не смейте ко мне лезть! Если вас не устраивает моя работа, я могу уйти, а остальная моя жизнь вас совершенно не касается! — Галя наклонилась вперед, крича уже во весь голос. Как же они достали лезть, куда не просят!

Совершено неожиданно Ольга подняла руку и шарахнула ладонью по столу. Негромкий шлепок, от которого Галя, тем не менее, вздрогнула.

— Теперь помолчи и послушай, — заговорила уже спокойно. — Я расскажу тебе одну историю. Для начала только скажи. Когда вы шли к нам, то встретились с группой пришельцев, которые искали наше поселение. Существа, в которых не осталось ничего человеческого. Так?

— Да.

— Так вот… Это вторая поисковая группа. Была еще и первая.

Она вздохнула, тяжело наваливаясь локтями на стол.

— Пять лет назад я пошла в западный лес за ягодами. Там заросли отличной малины и почти нет диких зверей. Почти безопасно… Даже далеко не нужно ходить. Но чуть дальше малины еще больше… Я пошла дальше. Хотелось порадовать своих, набрать побольше… Потом меня поймали двое незнакомых мужчин с оружием. Я даже ничего сначала не поняла… они просто вышли из-за деревьев и без разговоров свалили меня ударом в живот на землю.

Глаза Ольги стали совсем большими и совсем пустыми.

— Я провела у них в лагере три дня, пока не пришли наши мужчины и не убили их всех до одного. В первой группе было семеро человек. Я… я помню каждого из них! До сих пор! Понимаешь? — Ольга требовательно смотрела на Галю, а та не могла ничего сказать от величины и тяжести этого самого навалившегося на плечи понимания. Да что ж такое! Почему же такое со всех сторон?

— Каждого из них! Каждую минуту! Ты должна хорошо представлять, что такое семь ошалевших без женщин мужчин, которых некому остановить!

Гале пришлось срочно навалиться на стол. Тяжелая голова собиралась упасть на его поверхность, лечь щекой на гладкое дерево и ни о чем не думать.

— Моя дочь… я не знаю, кто ее отец.

— Что? — Галя резко подняла голову.

— Да, — кивнула Ольга. — За пару недель до этого муж отправился в солевой карьер, а после этого я месяц в себя приходила. А когда пришла, оказалось, что я беременна. И я не знаю… Точнее знаю, отец моей дочери — Михаил и никто иной! Ясно?

Этот безумный свет в глазах хозяйки не столько пугал, сколько вызывал дикую ноющую жалость.

— Не смей меня жалеть! — зло продолжила Ольга. — Прошлого не изменишь, но я не позволю ему ломать мое будущее. И будущее моих детей. И моего мужа, которого я люблю все больше и больше! Не позволю, чтобы из-за кого-то моя жизнь остановилась в самом рассвете! И ты не смей позволять! Слышишь меня?

Галя все-таки спрятала лицо в ладонях, спряталась за ними, тихо покачиваясь из стороны в сторону.

— Ты понимаешь, что я хочу сказать? — негромко спросила Ольга.

— Да. Но… — Галя вздохнула и решилась. — Но со мной другое. Совсем другое…

— Объясни.

— Я не могу.

— Можешь. Должна.

Галя минуту подумала.

— Я объясню, правда. Но чуть позже, хорошо?

Ольга отвернулась, внимательно, как впервые рассматривая стоящую у стены печную заслонку.

— Хорошо. Но грубить Стасу ты больше не будешь. Или… или я тебя выгоню и как знаешь! Поняла?

— Да. — Сейчас Галя согласилась бы на что угодно, лишь бы Ольга забыла, хотя бы немного забыла те три дня из своего прошлого.

Когда следующим вечером явился Стас с уже обычным приглашением, Галя отказала ему очень вежливо.

Тем утром Степан проснулся даже раньше, чем она пришла. И снова думал, что такого странного происходит? Почему он ждет ее прихода и этого легкого, практически неощутимого прикосновения, так ждёт, словно иначе сердце остановиться и дальше ничего не будет?

Появилась Рада, осторожно поднялась наверх и села рядом. А потом протянула руку и прикоснулась… не к плечу, а к щеке. Так неожиданно, что Степан резко обернулся, встретившись с непривычно нежным взглядом. И только тогда понял, что наделал. Рада отскочила, когда до нее дошло, что Степан вовсе не спит. И сразу же бросилась бежать.

Преследовать Раду ему и в голову не пришло. Зато пришло нечто другое — наученный жизнью опытный Степан наконец-то понял, к чему все это делается. Ей от него просто что-то нужно! Очередная Маська со своими фальшивыми улыбками и расчетливыми прикосновениями хочет впутать его в очередные неприятности. Хочет согрешить его руками, чтобы самой остаться чистой. Но нет… Такой номер больше не пройдет!

Поднявшись, первым делом Степан откопал в углу рюкзак со своими вещами и принялся судорожно искать в нем предмет, который однажды сломал его жизнь ровно напополам. Предмет, из-за которого его обманули, из-за которого умер невиновный человек. Когда-то после той памятной ссоры в лесу пару дней пульт находился у Кильки, но потом батарейки окончательно сели и она вернула игрушку Степану. А он не выбросил. Оставил себе в качестве урока, как вещественное доказательство именно на подобный случай — чтобы взять в руки, ощущая прохладную гладкую пластмассу и вспомнить о вечном женском коварстве.

Степан крепко обхватил пульт рукой, привычно проводя пальцами по кнопкам. Они прогибались, мягко вдавливаясь в корпус. Потом дотронулся до колесика сбоку.

Внезапно пульт зашуршал, как тогда, в лесу, когда его взяла в руки Килька.

Вначале Степан ушам своим не поверил. Что случилось? Килька говорила — все, батарейки совершенно выдохлись и пульт можно смело выбрасывать, но тогда почему он… почему снова работает?

Это следовало выяснить. Немедленно. Едва одевшись, Степан сказал Павлику, что должен срочно уйти по делам и побежал к Кильке с братьями.

— Он совершенно точно не работал… Я ничего не понимаю. Это какой-то бред!

Староста сидел напротив через стол и внимательно рассматривал черную штуковину, крутил колесико и слушал, как меняется звук. Потом выключил и отложил в сторону.

— Я с таким уже встречался.

— То есть? — Килька подалась вперед, чуть не укладываясь животом на стол. Степан пристроился в самом углу, радуясь, что на него внимания не обращают. Когда он пришел к Кильке, братья еще спали, так что к старосте они ушли без них, потому что ждать Килька не желала ни единой лишней минуты.

Староста задумчиво осмотрел свои руки, шершавые ладони, каждый палец в отдельности, перешел к ногтям.

— Однажды ко мне пришел Васька восьмипалый, это было… щас вспомню. Семь лет назад, да. Васька рыбак, сети делает… у реки живет. Вот значит приходит и отдает небольшой фонарик. Включи, говорит. Я включаю — а он горит! Мы ничего понять не могли — как, откуда? Почему?

— И что решили? — Кильке сильно не терпелось узнать сразу все.

— Подожди. В общем, остался фонарик у меня, а потом через несколько дней у него сели батарейки. Прямо как ты говоришь. Ну что делать, вернул Ваське. А потом…

— Ну? — разве что не умоляла Килька.

— А через пару месяцев он возвращается с тем же фонариком — и тот снова горит!

Килька изумлено выдохнула, хотя Степан подозревал, что новость была для нее не очень неожиданной. Больше походило, будто она ждала именно чего-то подобного.

— И что вы решили? Как это понимать?

Староста коротко глянул на Степана и потупился. Его широкая борода, располосованная седыми прядями, с одного бока была примята после сна. Со стороны казалось, что кусок ее по неосторожности отхватили ножницами. Странным образом этот несолидным вид делал нешуточное сообщение старосты более правдивым.