Испорченная истинная - Вера Добрая

– Если честно я впервые в подобном месте и даже понятия не имею, что тут к чему, – стыдливо отвела взгляд, чувствуя значимое превосходство в силе у Ули.

– Да уж… нынешнее общество думает, что девушки-оборотки созданы лишь для того, чтобы рожать потомство и трусливо прятаться за спинами могучих самцов, но я в корне не согласна. Любая уважающая себя волчица должна уметь надрать задницу любому обидчику! Будь то волк, будь то обычный человек.

– Да, я согласна.

– Тогда давай, иди сюда. Я всему тебя научу, все равно других дел нет.

Я не особо удивилась, что между нами так много общего. Во мне течет кровь матери, а Ульяна всю жизнь прожила среди людей и полностью приняла их менталитет.

Ближе к обеду я на трясущихся от усталости и перенапряжения ногах в компании моего нового личного тренера плелась на кухню, чтобы восполнить потраченную энергию.

Ульяна от души потешалась надо мной и моим умением держать удар, но в тоже время утверждала, что во мне достаточно силы, чтобы считаться достойным противником.

– Предлагаю после обеда сделать несколько кругов вокруг дома, – с аппетитом пережёвывая приготовленную Гошей пищу, сказала Ульяна. – Воздух тут чистый, после душного города не могу прямо надышаться. Папа рассказывал, что ничто не насыщает организм волка лучше, чем чистый свежий воздух. Наши предки были родом из северных земель, там огромные лесные угодья и температура ниже, чем здесь. Говорят, волки, выросшие там, обладают огромной силой и неимоверной красотой, а их шерсть гладкая, словно шёлк и блестит на солнце.

– Какой окрас у твоей волчицы? – поинтересовалась, испытывая печаль.

Наверное, моя волчица была бы красивая…

– Я не знаю. Не помню свой первый оборот. Когда родителей изгнали, мне было чуть больше пяти лет, а живя среди людей, у меня не было возможности повторить это, да и особого желания если честно тоже. Но я видела, как первые годы было тяжело родителям, но спустя какое-то время и они подавили в себе это чувство.

– Моя сестра всю жизнь жила в пределах стаи, но за 21 год оборачивалась лишь однажды, когда ей исполнилось 7 лет. Старейшины таким образом потребовали подтвердить чистоту и силу крови. На самом деле это было ужасно. Карина так кричала и плакала, что я чуть с ума не сошла от страха, а потом она неделю ни с кем не говорила. Я прокрадывалась ночью к ее двери и слушала, как она умоляла предков в будущем избавить ее от подобного ужаса. Потом, конечно, она выросла и уже по-другому начала смотреть на всё это, но так и не решилась еще раз сменить ипостась.

Вспомнила маленького испуганного волчонка, скулившего и поджавшего хвост, и стало жаль сестру, ведь после свадьбы ей придется обернуться, чтобы обменяться брачными метками.

Ради Рамиля я бы вытерпела любую боль, обернулась сотню раз, но мне не дано испытать подобного счастья, хотя до недавних пор я считала это скорее достоинством, чем недостатком.

– А ты? Когда последний раз стояла на земле четырьмя лапами? – задала такой вопрос девушка, на который я не хотела отвечать.

– Никогда, – ответила честно, потому что какой смысл было скрывать то, что всё равно рано или поздно станет явным.

– Как это никогда?! – ошарашенно посмотрела на меня Ульяна.

– Я… не имею в своих жилах достаточное количество звериной крови, чтобы менять ипостась. Моя мама… моя мама была обычным человеком, а папа оборотень. Я грязнокровка, которую отец забрал к себе и которому всю жизнь за меня было стыдно.

– Не вижу в твоем происхождении чего-то преступного, – вступил неожиданно в разговор Гоша. – И к тому же впервые слышу, что полукровки лишены способности оборачиваться. Просто им нужно чуть больше концентрации и конечно принятие своей истинной сущности, так сказать внутренний баланс между человеком и зверем.

– Вряд ли я… – озадаченно покачала головой, но Уля не дала мне договорить.

– Идём! Будем искать твой внутренний баланс на заднем дворе.

– Это бесполезно. В детстве со мной занимался отец. Он тоже наивно надеялся увидеть мой оборот, но этого не произошло и не произойдёт никогда, – уперлась пятками в пол, не желая своей никчёмностью веселить охрану, которая отирается на улице.

– Попытка – не пытка! Тем более я уже настроилась поразмять лапы. Уверена, как только вспомню самодовольную морду Глеба, то вмиг обернусь, жаждая разорвать этого гавнюка на мелкие кусочки. Рядом с ним мое звериное нутро всегда рвется наружу, и сегодня я больше не хочу его подавлять. Спорим моя шкурка черного цвета?!

Ульяна чуть ли не вприпрыжку понеслась к двери. Хорошая она все-таки девушка. Если бы не она, то я наверное сейчас бы уже сошла с ума от горя и тоски.

– Думаю, Глеб влюблен в тебя по самые уши, поэтому цепляется к каждому сказанному тобой слову. Да и ты тоже явно не равнодушна к нему, учитывая твою реакцию на одно его имя, – сделала вывод, следуя за девушкой во двор.

– Не смеши меня, Адель. Мы с ним совершено из разных миров. Несмотря на то, что у нас один вид, ничего общего между нами нет и быть не может. К тому же у меня есть парень. Его зовут Максим и он очень хороший человек, которого я люблю и уважаю.

– Он знает кто ты на самом деле?

– Нет и не узнает. У нас с ним нет будущего, но пока я не хочу об этом думать и просто наслаждаюсь жизнью.

– Ладно, не будем о грустном. И о мужиках тоже не будем, пошли они все к черту, – увидев, как погрустнели глаза Ульяны, сказала и вылупилась на девушку, которая без всякого стеснения начала стягивать с себя свой комбинезон.

Оборотни сделали вид, что не обращают на раздевающуюся девушку внимания, но я чувствовала их напряжение и возбуждение. Стало страшно за новую подругу, но Ульяну, по-видимому, это вообще не волновало.

– Раньше нагота не вызывала такой реакции, – хмыкнула и показала язык одному из самых любопытных охранников. – Пошли прочь, псы похотливые!

Когда мы остались наедине, я занервничала, потому что, во-первых, переживала за здоровье Ульяны, а во-вторых, мне никогда не приходилось находиться в обществе сильного боевого волка.

– Что ты чувствуешь? – поинтересовалась, когда девушка закрывала глаза и начала постанывать от боли.

Внешне я не видела каких-либо изменений, но с Улей явно что-то происходило.

– Боль накатывает, и страх блокирует оборот. Без практики это, оказалось, сделать намного сложнее, чем я думала, – расстроенно ответила девушка и, встряхнув руками, снова закрыла глаза.