Его безумная ярость - Юлия Еленина

А сейчас мне надо касаться уже в полной уверенности, что не касался этих плеч, груди, бедер никто, кроме меня. Целовать, зная, что никто не целовал. Я так хотел всегда в это верить, но факты просто орали. И противоречия сжирали меня изнутри, поэтому я сосредоточился только на одном – на злости.

В данный момент у меня ее не осталось, и я понимаю, что есть способ не чувствовать себя опустошенным.

Быть с ней…

А потом, черт подери, вернуть свою семью. Семью, которую так подло разрушила случайность. И я сам – не стоит отрицать.

Мне нужна Милена, мне нужен наш ребенок и… спокойствие. Жаль, что время не повернуть вспять.

– Марк…

Стоя под струями воды, Милена целует меня в шею. У меня губы уже болят, но мне все равно мало. В ответ целую ее в мокрую макушку и улыбаюсь, несмотря ни на что.

Несмотря на все то дерьмо, что мы пережили вчера.

Несмотря на все наши недомолвки.

Несмотря на те чувства, с которыми невозможно справляться.

Может, мы просто поодиночке с ними не умеем справляться? Я верю, что у нас получится, несмотря ни на что…

– Я люблю тебя, – вспоминаю наш разговор у ресторана.

Милена хотела тогда сказать именно это, но почему-то передумала. Надеюсь, меня не ослепили эмоции. Надеюсь, я не ошибся.

Ответа нет – время будто замирает. Не знаю, сколько мы вот так стоим под душем… Пять минут, полчаса, час?

Губам мы длительного отдыха не даем – новый поцелуй, который начинается почти невесомо, перерастает в лавину. И через минуту я вжимаю Милену в кафельную стену. Мои пальцы запутываются в мокрых волосах, покрытие ванны скользит под ногами, струи бьют сильным напором нам по щекам, но мы этого не замечаем.

Есть только то, что мы потеряли за полтора года. То, что нам надо наверстать. Пусть некоторые моменты и невосполнимы, как, например, рождение ребенка, первые месяцы жизни, даже бессонные ночи. Милена через все проходила одна, но не сейчас.

Наши тела снова чувствуют друг друга, подстраиваются под каждое движение. Глазами мы стараемся поймать каждую эмоцию на лицах друг друга, пусть при бьющей в лицо воде это и проблематично.

Я понимаю Милену по дыханию, по минимальным изменениям в прикосновениях к моей коже.

– Марк…

Милена уже стонет, хватаясь за мои плечи.

Знаю, что сейчас, возможно, не время, что нам надо возвращаться, но останавливаюсь и спрашиваю:

– Что?

Она распахивает глаза и смотрит на меня в недоумении. Не впервые Милена так и в такой момент произносит мое имя, но впервые я задаю вопрос. И в моем взгляде она видит все. Больше слов не надо.

– Да, я хотела сказать, что люблю тебя. Только тебя. Год назад, вчера, завтра… Каждый день.

Надо было сказать. Но и бояться – это нормально.

Мы те и не те, кем были раньше. Но я продолжаю движения, сжимая бедра Милены, и она, добавив мне несколько царапин на плечах, обнимает меня за шею, почти повиснув на ней.

Мы не двигаемся. Кажется, даже не дышим, пока не вздрагиваем одновременно от стука в дверь.

Глава37. Милена

– Эй, народ, – за дверью раздается голос Миши, – я поехал в город. Будьте на связи.

– Хорошо, – выключив воду, отвечает Марк.

А у меня вырывается нервный смешок. Сразу после стука я вспыхнула, а сейчас думаю, что это глупо. Я же не с чужим мужем занималась сексом в ванне, а со своим, пусть и бывшим. Но ничего в этом постыдного нет.

– Рад, что ты нашла в этих днях что-то веселое, – замечает Марк, сняв с крючка полотенце.

– Скорее это нервное, – отвечаю я, обматывая махровую ткань вокруг тела.

– Мы со всем разберемся.

Звучит уверенно. И я очень хочу думать, что так и будет. Но уже знаю, как судьба иногда может поставить подножку. Нет, не она, а люди, которые пользуются случайностями и рушат чужие судьбы.

Из ванной я все равно выглядываю с опаской, хотя ничего плохого, как уже для себя решила, не сделала. Но все-таки здесь полный дом детей. И до комнаты я иду на цыпочках, сказав Марку, чтобы не шел сразу за мной.

Переодеваюсь, мыслями снова возвращаясь к тому, что происходит вокруг меня. А ведь, по сути, я просто оказалась не в том месте и не в то время. Снова случайности за случайностями. Я не должна была быть на той свадьбе, Кристина оказалась там же случайно, увидела меня, хотя шанс пересечься был минимальным, и в ее голове родился какой-то план. Опять… Какого черта?

В моей голове подобное не укладывается. Я, забрав Верочку у Брони, качаю ребенка на руках. Слышу приглушенные голоса из соседних комнат, где мои племянники пытаются лечь спать.

Марк с Броней внизу, но даже не на кухне, а на улице. Вера засыпает, и я аккуратно опускаю ее в кроватку, но ухожу не сразу. Еще несколько минут стою, как обычно глядя на спящего ребенка. Даже в самые ужасные дни, когда слезы душили, только моя девочка и могла меня успокоить. Вот этим своим безмятежным видом…

Уходить сегодня не хочется почему-то особенно остро, но я провожу пальцами по светлым волосам и тихо выхожу из комнаты. Заглядываю в соседние, где спят дети Брониславы – тихо, только сопение едва слышно.

В кухне завариваю чай и иду во двор. Марк сидит на скамейке в одиночестве и, увидев меня, улыбается.

– Что? – спрашиваю я, устраиваясь рядом.

– Думаю, что ты такая уютная. С этой кружкой, выбившейся прядью волос, в домашней одежде. Хочу такой же дом, – неожиданно говорит.

– Зачем? Ты можешь полететь на любой курорт, в самый лучший отель, или снять там дом на берегу моря. Зачем тебе недвижимость в российской глубинке?

Марк смеется и, притянув меня к себе, отвечает:

– Когда у меня не было денег, даже еще до знакомства с тобой, мы с Мишей целое лето нюхали асфальт и плавились вместе с ним. А так хотелось выехать куда-то за город хоть на выходные. У родителей дачи тоже не было, хотя пару раз мы выезжали к их друзьям, но это в последний раз случалось, когда мы с Мишей были еще совсем детьми. Повзрослев, я мечтал о небольшом домике, хоть на маленьком участке, хоть старую халупу. Тогда, конечно, я и не думал, что когда-нибудь позволю себе Ниццу, Лазурный берег или даже популярную Турцию.

– Поэтому