Тайный заговор - Филипп Ванденберг

— Я тоже думаю, что не случайно попалась в ловушку. Слишком много моментов, связанных между собой. Меня бы не удивило, если бы даже здесь, в этот самый миг, за нами кто-то следил.

Хотя Бродка и не поверил ее словам, он все же окинул взглядом холл. Повсюду прохаживались нарядно одетые люди. Уже закончились представления в опере и театрах, завершились вечерние общественные мероприятия. Многие заканчивали свой день приятной беседой.

— Помнишь, — Бродка снова завладел инициативой в разговора — я тебе говорил, что эта афера с подделками, хотя и направлена на тебя, на самом деле должна коснуться меня? Ты мне не поверила. Тогда ты даже думала, что те странные события, происшедшие после смерти моей матери, являются плодом моего воображения, не так ли?

— Глупости, — ответила Жюльетт. — Ты рассказывал о могильщике, который утверждал, что гроб твоей матери был пуст. Потом мы видели ту женщину в соборе Святого Стефана. Затем — странное письмо, которое ты нашел в Цюрихе. Через какое-то время я узнала, что кто-то копался в вещах твоей матери. Все это очень загадочно, даже мистично, но ведь действительно имеет место. Ты, кстати, уже предпринял что-нибудь в связи с этим?

Несколько секунд, прежде чем ответить, Бродка молчал. Затем сказал:

— Я пришел к твердому убеждению, что необходимо провести эксгумацию. Но это не так просто. Я узнавал. Сначала нужно написать заявление и указать причины для эксгумации. При этом наверняка всплывет факт, что из-за происшествия в соборе Святого Стефана я попал в клинику и сбежал оттуда. В моей ситуации мне может понадобиться все, кроме огласки. И что с того, если окажется, что могила действительно пуста? У меня появится уверенность? Ни в коем случае. К тому же на мое наследство могут наложить запрет. Знаю, это звучит странно, но, возможно, разгадка этого случая кроется вовсе не в Мюнхене и не в Вене, а здесь, в Риме.

Бродка и Жюльетт молча посмотрели друг на друга. Как вести себя в такой ситуации? Если сообщить Фазолино о том, что им известно его прошлое, он, вероятно, пойдет на все, чтобы замести следы. И тогда будет еще сложнее найти доказательства. Нет, пусть Фазолино — по крайней мере, какое-то время — пребывает в уверенности, что все прошло успешно.

Бродка зевнул и посмотрел на часы. Была половина первого.

— Устал как собака, — сказал он.

— Можешь… — осторожно начала Жюльетт, но не договорила.

— Нет, спасибо. Я сниму тут, в отеле, другой номер.

Бродка поднялся, быстро поцеловал Жюльетт в щеку и пошел к стойке портье.

Жюльетт поняла, что Бродка не собирается прощать ей приключение с итальянцем.

На следующее утро Жюльетт разбудил телефонный звонок. Она ответила сонным голосом. Это оказался не Бродка, как она думала, а портье, который сообщил, что некий синьор Карраччи ждет ее в холле и хочет с ней поговорить. Это очень важно.

Карраччи, задумалась Жюльетт. Человека с такой фамилией она не знала, но тут же подумала, что это может быть только Клаудио. Наверняка он придумал себе новую фамилию, чтобы не привлекать излишнего внимания.

— Сейчас приду, — ответила она и положила трубку.

Клаудио! Вот он-то нужен ей сейчас в последнюю очередь. Бросив взгляд в зеркало, Жюльетт увидела в нем невыспавшуюся, с осунувшимся лицом женщину. Затем она быстро умылась, причесалась, поспешно оделась и направилась вниз.

В коридоре пахло холодным дымом. Где-то шумел пылесос. Жюльетт стала выглядывать Клаудио. Но вместо него к ней подошел старик.

— Извините, что побеспокоил вас в столь ранний час, синьора. Меня зовут Арнольфо Карраччи. К сожалению, я не мог прийти в другое время. И все же прошу выслушать меня. Мне кажется, что это важно для вас.

Арнольфо Карраччи? Жюльетт никогда прежде не слышала этого имени. Мужчина с серебристо-седыми волосами производил довольно приятное впечатление. Казалось, за его приветливым обращением скрывается какая-то меланхолия, если не печаль.

— Вы уверены, синьор Карраччи, что вам нужна именно я? — удивленно спросила Жюльетт.

— Конечно, — с улыбкой ответил старик. — Я — слуга синьора Фазолино.

Первой реакцией на слова старика была вскипевшая ярость и злость на Альберто Фазолино. Однако она постаралась скрыть ее и спросила:

— И что? Что нужно от меня Фазолино?

Карраччи, до сих пор державшийся на почтительном расстоянии от Жюльетт, подошел ближе и спокойно произнес:

— Синьора, не нужно делать поспешных выводов, ибо я пришел не по поручению синьора Фазолино. Напротив, я решил встретиться с вами без его ведома. Я прошу вас, заклинаю ради всего святого никому не рассказывать о нашем разговоре. У меня свои причины, синьора.

Слова мужчины смутили Жюльетт, и ей потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить сложившуюся ситуацию. Наконец она пригласила слугу Фазолино пройти с ней в дальнюю часть холла, где они могли спокойно поговорить.

— Откуда вы знаете меня, синьор Карраччи?

— Называйте меня Арнольфо, синьора. Я привык, чтобы ко мне обращались по имени.

— Ну хорошо, Арнольфо. Откуда вы меня знаете?

— Понимаете, синьора, я вижу все, что происходит в доме Фазолино. Я знаю господ лучше, чем они сами. Вот уже тридцать пять лет я служу синьоре Анастасии. Выходя замуж, она взяла меня с собой. Как бы это объяснить? Я был частью ее приданого. Но, как это бывает со всеми старыми вещами, в какой-то момент они надоедают, люди хотят заменить их новыми. Старые вещи убирают и быстро забывают о том, как хорошо они когда-то служили. Вот в таком положении оказался и я. Синьора Анастасия взяла нового слугу. С тех пор я списан. Возможно, он выглядит лучше меня, но у него нет моего опыта, а его манеры, уж простите, просто чудовищны.

Слушая старого слугу, Жюльетт пыталась угадать причину его визита к ней. Вероятно, старик обиделся на свою госпожу и чувствовал себя униженным. Хотел ли он поквитаться за свою обиду и что-то рассказать ей? В таком случае этот старый слуга просто дар небес.

— Синьор Арнольфо, — перебила старика Жюльетт, — вы знаете, зачем я приходила к Фазолино?

Слуга смущенно уставился в мраморный пол. Затем поднял голову и сказал:

— Я подслушивал. Не поймите меня превратно, синьора, но хороший слуга должен быть информирован. Раньше я вел записи встреч синьора и синьоры. То, что нельзя было записывать, я запоминал. Сейчас я отстранен от их жизни и вынужден обходиться… ну, скажем так, недозволенными средствами.

Жюльетт понимающе кивнула.

— Фазолино продал мне картины на полмиллиона марок, и именно эти работы в какой-то момент были заменены копиями. Я уверена, что он как-то связан с этим. Но я буду благодарна за любую помощь, ибо это поможет мне продвинуться в столь запутанном деле.

Арнольфо покачал головой, словно не был согласен со словами Жюльетт.

— Вы должны знать, что синьор Фазолино — вовсе не тот светский человек, каким кажется. Он скорее, если позволите заметить, несчастный пес, который находится под каблуком своей жены. Синьора Анастасия принесла в приданое целое состояние, а он происходит из древнего, но совершенно обедневшего рода, о чем супруга напоминает ему при каждом удобном случае. Мне часто бывало жаль его, но со временем мое сочувствие угасло.

— Но ведь Фазолино — коллекционер, состояние которого оценивается в миллионы!

— Вне всякого сомнения. Но за всем этим стоит синьора Анастасия. Хотя хозяйка ничего не понимает в искусстве, именно она решает вопросы, связанные с покупкой и продажей картин, поскольку в ее руках все деньги. Синьор Альберто — просто марионетка. За свою жену он даже отправился в тюрьму, когда был раскрыт скандал с Леонардо. Она тогда хотела развестись с ним. Но потом они заключили соглашение: если синьор Фазолино возьмет всю вину на себя, брак будет нерасторжим до гробовой доски. Синьор подписал соглашение и вместо своей жены отправился за решетку. Тем временем склонности синьоры проявились в полную силу.

Все это было как-то слишком. Жюльетт, потрясенная, спросила:

— Вы хотите сказать, что Анастасия Фазолино — глава этого… как его назвать? Глава предприятия?

Карраччи молчал. Он потупил взгляд, словно не желал ничего больше говорить, но внутри у него все кипело. И Жюльетт стала догадываться, что скрывается за его внезапным молчанием.

Она мягко произнесла:

— Синьор Арнольфо, почему вы все это рассказываете мне?

— Со мной обошлись нехорошо, — тоном обиженного ребенка ответил Карраччи. — Мою зарплату, и без того скромную, сократили еще больше, пояснив, что я, дескать, уже не выполняю возложенные на меня обязанности. Я поссорился с синьорой Анастасией, когда отказался мыть машину в январе, в лютый мороз, хотя раньше делал это. Но мне уже шестьдесят восемь лет, я далеко не молод, нужно больше заботиться о своем здоровье. Боюсь, рано или поздно синьора Анастасия найдет причину, чтобы вообще вышвырнуть меня из дома. А я одинок, и у меня нет даже квартиры. Тех сбережений, которые я отложил, не хватит на жизнь.