НАТО и Россия. Наш ответ на угрозы Запада - Дмитрий Рогозин

Все сотрудничество России с НАТО зависит от щита. Если мы не договоримся здесь, мы не договоримся нигде. В том, что касается Афганистана, американцы не проявляют к нам никакого уважения, они хотят получить все, не давая ничего взамен. Мы хотим понять, что произойдет после вывода натовских войск в 2014 году, сохранят ли американцы свои базы. Но и здесь они в ответ улыбаются… Но пусть не забывают, что медведь – самое непредсказуемое из животных: перед ним можно долго гримасничать, но в какой-то момент он отреагирует.

События на Украине и оборонная программа России

(Д.О. Рогозин в передаче «Арсенал» на радио «Эхо Москвы». Ведущий С. Бунтман, 16 декабря 2013 г.)

С. БУНТМАН: Добрый вечер всем, кто нас слушает, в эфире программа «Арсенал». Ведущие сегодня студии Александр Куренной и Сергей Бунтман. А в гостях у нас Дмитрий Рогозин, вице-премьер правительства РФ, председатель Военно-промышленной комиссии.

Но начнем не с Военно-промышленной комиссии, а с политической обстановки – насколько влияет на положение России, – вы ведь политик более широкий, чем узко-специальный, – ситуация на Украине.

Д. РОГОЗИН: Это геополитика, это даже не политика, это гораздо более серьезная вещь. Собственно говоря, восточное партнерство, которое проводит Евросоюз, это политика, которую мы знаем еще со времен крестоносцев, поэтому все как бы по спирали.

Вот сейчас тоже крестоносцы, которые с морковкой на щите и мы, с предложениями о промышленной кооперации, по сути дела, восстановлении того утерянного за последние 20 лет. Мне кажется, что у нас, безусловно, у России и Украины гораздо больше шансов договориться, чем действовать по пути, по которому Украину толкают, по сути дела, собственно, национал-предатели. Потому что ассоциация с ЕС и вступление в ЕС, как говорят в Одессе, две большие разницы.

Ассоциация – это путь в очередь, у которой нет конца. То есть, ты берешь на себя обязательства, прежде всего, по поводу деиндустриализации страны, в конечном счете, Украина превращается в страну, в которой будет, в лучшем случае, пшеница выращиваться и третьесортная европейская страна.

Мы же понимаем, что суровая, циничная европейская цивилизация уважает только сильных, уверенных в себе, благополучных, поэтому для России Европа тоже не какой-то заказник, заповедник, куда мы никогда не пойдем. Нет, наоборот. Евросоюз большая часть Европы, мы тоже часть Европы, мы их рассматриваем в качестве стратегического партнера, но понимаем, что заходить в это общее большое европейское пространство можно только тогда, когда мы восстановим собственную промышленность, когда нам будет чем торговать, когда у нас появится интерес к покупкам чего-то более серьезного, чем просто продукты питания.

Поэтому мы Украине говорим, что надо вести себя именно таким образом – с достоинством, разумением. Поэтому думаю, что последние дни – сейчас мы завершаем подготовку документов к одобрению двумя президентами, сегодня я встречался – только что к вам приехал из Дома правительства – встречался с делегацией украинских промышленников и чиновников, – возглавляет ее вице-премьер правительства Украины Юрий Бойко.

Мы только что прошлись по досье по авиации, ракетно-космической промышленности, судостроению, по моторостроению, по атомной промышленности, и согласовали все последние буквы протокола.

И если мы это реализуем, для Украины это просто реальный шанс восстановить тот мощнейший потенциал, который либо спит, либо во многом загублен, как, например, кораблестроение. Я был в Николаеве неделю назад – Николаев, Запорожье, Днепропетровск, Киев – мы так проехались, с юга до столицы.

Вот в Николаеве не верфях – это «61 Коммунар», это Черноморский судостроительный завод – они стоят просто мёртвые, заброшенные. Как в фильме «Сталкер» Тарковского – примерно такое состояние.

Поэтому, если мы и возьмем сейчас на себя вопросы, связанные с оживлением промышленной кооперации с Украиной, то российские промышленники должны понимать, что им придется столкнуться с проблемами застоя, разрухи, которая наблюдается в украинской промышленности в течение последних десятилетий.

С. БУНТМАН: Есть опасения со стороны Украины в потере, утрате суверенитета. Россия может сказать, что при такой-то кооперации, интеграции, она не на словах, а на деле уважает украинский суверенитет?

Д. РОГОЗИН: Потеря суверенитета, или частичная утрата суверенитета, или разделение суверенитета – это все то, что обычно происходит при интеграции того или другого государства в какую-то международную организацию. Скажем, вступление в ЕС – это, безусловно, передача надгосударственным структурам части собственного суверенитета, или НАТО, например – это очевидно совершенно.

То есть право принимать решения по таким вопросам, как война и мир, по сути дела, передается в другую страну, в другой город – в Брюссель, в частности. Поэтому именно путь евроинтеграции это как раз путь, собственно говоря, к утрате Украиной не только части своего суверенитета, но и это путь к утрате промышленности, промышленной основы, налогооблагаемой базы.

Я 4 года проработал в Брюсселе, я знаю эти людей – они очень прагматичные, жесткие, холодные, европейские политики. Для них Румыния – это страна, которая, извините, явно совершенно не в центре, а на задворках понимания ими смысла Европы, брюссельцами. А уж Молдавия, которая хочет вступить в Румынию – я имею в виду либералов кишинёвских, это вообще какой-то 4-5-й круг, это такие аутсайдеры, такая глухая провинция, глухомань европейская, что ужас какой-то.

С. БУНТМАН: Украине трудно стать такой глухоманью.

Д. РОГОЗИН: Без промышленности она станет глухоманью.

С. БУНТМАН: Насколько Россия может делами своими показать, что может способствовать восстановлению украинской промышленности.

Д. РОГОЗИН: Да это для них вопрос выживания, у них других шансов нет. Я приведу пример – скажем, проекты «наземный старт», «морской старт». Программа «Днепр» – по космосу. Это, по сути дела, вопрос выживания крупнейшего предприятия Южмаш-завод и КБ «Южное» в Днепропетровске. Потому что сейчас у нас ест единственный крупный совместный проект – это ракета носитель «Зенит», которая на 70 % состоит из российских комплектующих, на 30 % – из украинских. Но эта ракета является основной для морского старта и это ракета основная для программы, которую мы сейчас отрабатываем вместе с Казахстаном – я был недавно в Астане, встречался с Назарбаевым, мы все вопросы согласовали.

Поэтому, по сути дела, если этих проектов не будет, других проектов у Украины нет. То есть, этот завод надо закрывать и отправлять людей в очереди безработных, а все остальное, собственно говоря, это металлолом.

Если взять авиапром – он тоже никому не нужен – нив Европе, нигде. Скажем, китайцы интересовались на ранних этапах украинским авиапромом, прежде всего даже не столько самолетами, сколько двигателями – это мотор СИЧ, завод Запорожья, «Ивченко» – «Прогресс», КБ очень хорошее, толковое. Но все антоновские самолеты являются российско-украинскими. АН-70 – самолет, который сейчас не запускается в производство, транспортный самолет, но он принадлежит России и Украине. То есть, на самом деле у Украины даже нет шансов найти какого-то другого партнера.

С. БУНТМАН: А при восточном альянсе это все закроется?

Д. РОГОЗИН: Это все будет загружено заказами. Более того, мы не идем сейчас на то, чтобы брать на себя какие-то украинские заводы, мы идем по другому пути, путь, мне кажется, очень разумный и подержан обеими сторонами – мы соединяем интеллект. То есть, например, Объединенная двигателестроительная корпорация РФ создает единый инженерный центр, к которому, в виде СП, присоединяется «Ивченко-Прогресс» – это очень важно.

Второй момент. Авиапром. КБ Антонова в Киеве и завод, который является фактически заводом-КБ, создают совместное предприятие с Объединенной авиастроительной корпорацией – Транспортные самолеты, это подразделение ОАК нашей корпорации. Они примерно равноценны. ОАК сам по себе больше, чем КБ Антонова, но транспортные самолеты, прежде всего, КБ Ильюшина, они входят с «антоновцами» в единый контакт и у нас уже появляется перспектива начала работы над крайне востребованным не только на российско-украинском рынке, а в Китае, Индии, – дальнемагистральный широкофюзеляжный самолет.

Наши КБ сейчас перегружены работой. Мы даже не успеваем делать то, что заказывает Минобороны – слишком много заказов. И промышленность как бы раскачивается, раскручивается, но именно сейчас как раз мы можем загрузить украинские предприятия нашими общими заказами. И это для Украины единственный шанс. Это даст ей экономику, восстановит ее промышленный потенциал, даст ей деньги в бюджет – они почувствуют себя нормально, нормальными людьми, коими всегда были. Советские промышленники, работники большой, огромной советской индустрии, проживающие и работающие на территории Украинской Советской Социалистической Республики.