НАТО и Россия. Наш ответ на угрозы Запада - Дмитрий Рогозин

Первое. Насколько я помню, большинство упоминаний о статье 5 Вашингтонского договора находится в разделе, посвященном России. Прямо как по Фрейду.

Второе. В одной и той же фразе, через запятую, сначала говорится о необходимости развития глубокого партнерства с Россией, но «при условии консолидации сил территориальной обороны для сдерживания внешней угрозы». Понятно, что сдерживают нас. Сдерживание и одновременно партнерство – такой дуализм.

Третье. Констатация того факта, что отношения между Россией и НАТО нестабильные. Констатация сама по себе ничего не дает.

Четвертое. Отсутствие упоминания об исключительной прерогативе Совета Безопасности ООН при вынесении решения о применении силы. Фактически пытаются поставить НАТО на одну доску с ООН – это происходит постоянно. Для них важно убрать наше и китайское право вето и делать что угодно – применять силу, когда это сочтут необходимым в Вашингтоне и поддержат его 27 союзных государств.

Вот несколько серьезных изъянов. Тем не менее, надо отдать должное, все было сделано, как теперь говорят, транспарентно. Была проведена большая работа – везде и всех объехали, приглашали экспертов, в столицах шли дискуссии. Нам говорят: вот видите, мы, в отличие от того, как вы готовили военную доктрину, провели обсуждение в демократическом ключе.

Но вдруг происходит маленькая подмена понятий – та работа, которую провела группа Олбрайт, оказывается никому не нужной. В качестве концепции появляется совершенно другой текст, который никто не видел, никто не обсуждал. Новый документ до Лиссабона был полностью засекречен, мне его не показывали. В общем, работа группы экспертов и подготовка новой стратегической концепции – два разных процесса, не связанных между собой.

– Совет Россия – НАТО – это структура, которая неоднократно подвергалась критике со стороны России за неэффективность своей работы. Может быть, стоит подумать о создании другого института, обеспечивающего развитие наших отношений?

– Необходимо иметь в виду, что есть два Брюсселя – Европейский Союз и НАТО. У России огромный объем контактов – экономических, социальных, гуманитарных, образовательных – с Евросоюзом. В 2010 г. на долю ЕС приходится 50 % внешнеторгового оборота России. То есть ЕС – это реально главный наш партнер. Для сравнения – только 4 % нашей внешней торговли связано с США. В экономике мы зависим от ЕС полностью.

Но при этом у нас с Евросоюзом нет институционального сотрудничества, то есть нет разветвленной системы посольских встреч, рабочих групп. Приезжают разовые делегации ведомственные – общаются и уезжают, при том, что крайне важна система разветвленных контактов.

Россия – НАТО – совсем другое дело. Здесь есть Совет Россия – НАТО, мы все время встречаемся: вместе завтракаем, обедаем, в футбол играем, ругаемся, спорим, то есть мы жаримся и варимся в одном соку. Постоянно идет общение на уровне послов, старших дипломатов, младших дипломатов, военных. На саммиты приезжает двадцать девять первых лиц плюс генсек – тридцатый. Точно так же министры иностранных дел, министры обороны, начальники генштабов встречаются два раза в год. То есть получается, что институционально это целая паутина – а объем сотрудничества между Россией и НАТО до таких интенсивных контактов не дотягивает, потому что взаимодействие приморожено было еще два года тому назад из-за конфликта на Южном Кавказе. Мало капитализации сотрудничества: совместные учения проводятся только локально; больших компьютерных учений, совместных миссий и операций у нас сейчас нет.

– Есть ли у России предложения по реформированию Совета Россия – НАТО? Если да, то как на них реагируют наши партнеры по НАТО?

– Структурная реорганизация СРН уже прошла в соответствии с программным документом «Развивая СРН» (“Taking NRC forward”). Главное для нас – это не нюансы организации: комитеты, подкомитеты, рабочие группы и тому подобное. Важнее всего – чтобы СРН отвечал духу и букве Римской декларации 2002 г. и чтобы объем реального практического сотрудничества увеличивался. На сегодняшний день все еще получается, что СРН – это такой мундир, сшитый на вырост. Мальчик растет медленно, и костюм ему пока великоват. Содержание никак не догонит форму. Можно, конечно, бесконечно перекраивать мундир у портного. Но это не решит проблемы. А чтобы вырасти, нужно хорошее питание и тренировки.

– В 2009 г. Россия предложила проект Договора о европейской безопасности (ДЕБ). Российские официальные лица говорят о том, что одна из целей выдвижения инициативы – стимулировать дискуссию о новой архитектуре европейской безопасности – достигнута. Тем не менее, многие партнеры, прежде всего США, крайне скептически оценивают возможность реализации инициативы, о чем еще раз было сказано на последней неформальной встрече СРН в Нью-Йорке. В связи с этим что будет дальше с инициативой и проектом? Намерена ли Россия продвигать ее дальше?

– Намерена. Более того, нам удалось не просто стимулировать дискуссию, но и сформировать особый, как сейчас говорят, дискурс, для которого новая философия евробезопасности – это мейнстрим, ведущее течение. Идеи неделимости безопасности прочно вошли в сознание западных элит, и мы, тем самым, добились главного – приучили политический класс НАТО говорить на своем языке, учитывать Россию и ее интересы как важнейший фактор европейской политики. Кроме того, инициатива ДЕБ развивается, в том числе, и как процесс Корфу – адаптирование ОБСЕ к новым вызовам. Конечно, концепция ДЕБ будет эволюционировать, но главное останется неизменным – оформление четких правил приличного поведения всех участников внешнеполитической и оборонной сцены.

– Поставки вертолетов Ми-17 для афганской армии за счет США могут положить начало военно-техническому сотрудничеству России с НАТО. Есть ли проблемы на пути реализации этой сделки? Существуют ли планы совместной работы по другим видам военной техники?

– Возможно, в СРН будет создан трастовый фонд для покупки и обслуживания вертолетов российского производства. Мы объективно заинтересованы в том, чтобы наши вертолеты демонстрировали высокий класс нашей техники.

Есть и некоторые сложности. Пока нет ответов на вопросы: сколько надо подготовить афганских летчиков, сколько из этих афганских летчиков знают русский язык и сколько из них не знают русский язык? Может быть, из них кто-то владеет таджикским или узбекским языками – база подготовки может быть не только в России, а, например, на границе, в одной из среднеазиатских республик. Сколько им нужно топлива? Какого качества, какой марки?

Еще один важный вопрос – вооружение и боеприпасы для этих вертолетов. Будут они ставить свою авионику? Или мы можем поставить наши традиционные системы? В какой комплектации поставлять вертолеты Ми-17? В гражданской, спасательной, транспортной или боевой?

Мы много внимания уделяем сейчас именно тому, чтобы начать военно-техническое сотрудничество с НАТО по ряду направлений, прежде всего по вертолетной проблематике.

У НАТО оказалось примерно 400 вертолетов нашего производства, из стран Восточной Европы, вошедших в Альянс. Эти вертолеты требуют ремонта, лицензии от оригинального производителя, модернизации и так далее.

Вторая тема – это, возможно, вооружение этих вертолетов. Подобно тому, как мы сотрудничаем с Францией по поставке в Индию наших танков с французскими тепловизорами, можно производить российские вертолеты с немецкой, французской, итальянской авионикой или с бортовым оружием, к которому привыкли натовцы. То есть принцип заключается в том, чтобы выходить на рынки третьих стран через военно-техническое сотрудничество.

Когда такое сотрудничество станет рутиной, тогда уйдут другие темы – веришь не веришь, любишь не любишь, – возникнет некая общность. И это очень важно, поскольку НАТО – это все-таки крупнейший военно-политический союз в мире. Нам его во врагах держать никакого резона нет. Вступать и подчиняться – тоже нет. А вот сотрудничать, быть действительно партнерами и, тем самым, через партнерство потихоньку выбивать ядовитые зубы – это, я считаю, возможно.

– Планируется ли создание совместного с НАТО документа по военно-техническому сотрудничеству?

– Существует Организация НАТО по техническому обеспечению и снабжению NAMSO (NATO Maintenance and Supply Organisation), у которой есть исполнительный орган – Агентство по техническому обеспечению и снабжению NAMSA (NATO Maintenance and Supply Agency). Эти структуры как раз занимаются вопросами стандартизации, унификации и разработки новых вооружений, а также тыловой и логистической поддержкой. Это серьезная большая организация со штаб-квартирой в Люксембурге. Формально она является самостоятельным юридическим лицом, но это натовская структура.

Мы практически подготовили соглашение о сотрудничестве Российской Федерации с этой международной организацией. Единственное препятствие – юристы пока не могут договориться об освобождении от налогов. Надо найти формулу, при которой NAMSO будет подпадать под статус привилегированных международных организаций, на которые не будут распространять какие-то дополнительные обременения. После подписания потребуется ратификация соглашения в Государственной думе и Совете Федерации. Но это не так сложно. Это надо делать. Потому что когда есть военно-техническое сотрудничество, возникает совершенно новый уровень доверия. Вы же не будете продавать оружие врагу, правильно? Картошку можно, а оружие нет.