Новая царица гарема - Георг Борн

Вдруг Гассан слегка толкнул своего товарища и показал ему на отделенное от них только невысокими кустарниками место.

– Видишь ли ты? – прошептал он.

– Ты был прав, мой дорогой Гассан-бей, Зора и иностранка, – тихо отвечал ему Сади.

Молодой офицер шел по парку, оживленно разговаривая с англичанкой и не замечая своих товарищей. Она улыбалась ему, и, казалось, деликатность его светского обращения и утонченная любезность нравились ей.

– А вы видели принца Мурада? – спросила его мисс Сара Страдфорд.

– Принц Мурад стоит в той стороне, близ киоска, с принцем Гамидом, – отвечал Зора-бей.

– Пожалуйста, подождите меня здесь, – тихо попросила его англичанка, – я тотчас же возвращусь сюда. Вы должны простить мне этот короткий перерыв в нашем разговоре, у меня иногда появляются капризы!

При этом она засмеялась тихо, почти дружески, потом, не дождавшись ответа Зора, отошла от него, прячась в тени деревьев.

Гассан и Сади заметили, что она сказала несколько слов принцу и так же быстро вернулась к Зора-бею.

– Видишь ли ты там молодого мушира[5] Изета? – спросил тихо Гассан. Он, без сомнения, заметил эту встречу, как коротка она ни была.

– Англичанка наблюдала за принцем, не правда ли? – спросил Сади.

– Конечно! Принц Мурад, кажется, это знает, так как он послал своего адъютанта занять Изета, но от этого мушира ничего не скроется!

Англичанка и Зора снова возвращались по соседней аллее.

– Принц Юсуф не явился на летний праздник? – спросил Сади.

– Он не совсем здоров, но пожелал, чтобы я пошел сюда. Я боюсь, однако, что бедный молодой принц серьезно болен. Он такой слабенький и такого нежного сложения.

– Кажется, он уже совершенно овладел твоим сердцем, Гассан, не правда ли?

– Это верно, – отвечал адъютант, – я с каждым днем все более люблю принца, и он теперь также относится ко мне с большим доверием.

– Итак, ты, значит, доволен своим перемещением?

– Вполне! Однако не думай, что от этого я не исполню данного тебе обещания. Я его не забыл. Когда ты позовешь меня для поисков твоей Реции и маленького принца Саладина, тогда я стану на твою сторону и, повторяю тебе, не пощажу самой жизни.

Гассан был высок и силен и так возмужал за последнее время, что, говоря эти грозные слова, своим внушительным видом и мрачным гневным взглядом вызывал уважение в каждом.

В эту минуту разговор их был прерван подошедшим к ним офицером, который воспитывался в военном училище вместе с Гассаном и теперь очень обрадовался, встретив его снова. Хотя Гассан и представил ему Сади, однако последний счел лучшим оставить их вдвоем и немножко побродить по саду.

Вдруг вблизи него раздался голос. Сади радостно обернулся.

– Так вот где надо было искать тебя! Видно, что у тебя есть очень важные дела, – говорила закрытая покрывалом дама, в которой он теперь узнал принцессу Рошану, которая, казалось, была с ним в аллее наедине.

– Я чувствую, что ты считаешь меня неблагодарным, светлейшая принцесса – сказал Сади, преклоняясь перед Рошаной, – однако не думай, что я не показывался в твоем дворце оттого, что я забыл твою доброту; единственная причина этого та, что я боялся показаться тебе навязчивым.

Рошана посмотрела на него недоверчиво.

– Ты говоришь правду, или тебя удерживало что-нибудь другое? – пытливо спросила она, но при взгляде на красивого, молодого офицера она разом переменила тон. – Ты не хотел принять от меня поздравления с повышением, я это знаю, ты имеешь странные взгляды на подобные вещи. Но вот я встречаю тебя здесь! Скажи, как тебе нравится новый круг твоей деятельности? Не манит ли он тебя на высоту? Ты еще на первой ступени, Сади, и перед тобою еще целый ряд почестей и славы! Проведи меня по этой аллее, – прибавила она.

Сади исполнил приказание и пошел рядом с принцессой.

– Очень бы мне хотелось видеть тебя пашой, – продолжала она, и ее сверкающие глаза были устремлены на Сади. – Тогда только начнется для тебя истинное наслаждение жизнью. Теперь ты довольствуешься плохим жалованьем, позже будешь иметь в своем распоряжении богатство и можешь тогда исполнять каждое свое желание. Как хорошо, Сади, иметь в услужении невольников, звать своим роскошный конак и иметь в разукрашенных мраморных конюшнях берберских лошадей. Приятно рыться в мешках с золотом и быть украшенным орденскими звездами, – продолжала принцесса, и заблестевшие глаза Сади говорили ей, что ее слова не оставили его равнодушным. Рошана казалась ему в эту минуту, в волшебном освещении праздничной ночи, обольстительной царицей, волшебницей, которая рисовала ему всю прелесть этого мира, чтобы завлечь его в свои сети, – это была воплощенная Изида, вызывавшая его на поклонение. Ее роскошная фигура, заставлявшая подозревать обольстительные формы, произвела свое действие на Сади, который, как опьяненный, глядел пылающими любовью глазами на эту прелестную женщину; ее роскошная одежда с шумящим шлейфом, ее дорогое вышитое покрывало, пряжка в волосах и цепь из больших матовых жемчужин, украшавшая ее шею, – все увеличивало силу обольщения; ведь шедшая с ним рядом была принцессой, она принадлежала к самым знатным дамам в империи, и она отличила Сади! Он чувствовал, что она его любит, что она красовалась перед ним и обещала ему все блаженство и величие этого света, чтобы только показать ему свое могущество.

– Хорошо принадлежать к высшим сановникам при султанском дворе, – продолжала она, идя возле Сади по аллее, – хорошо возвыситься над всеми, оставив их далеко за собой; хорошо отважиться на высокий полет, приведя в изумление всех жалких завистников; хорошо достигнуть, наконец, высших ступеней трона, и, будучи предметом всеобщего удивления, сделаться всемогущим советником повелителя правоверных – все это открыто для тебя, Сади, все это лежит перед тобой, все отдаю тебе, ибо моя власть безгранична! Говори, гордый бей, будешь ли ты по-прежнему избегать меня?

– О, принцесса, оставь при себе свои богатства, твои почести и титулы, дай мне только розу с твоей груди! – воскликнул Сади, восхищенный обольстительным видом и любовью принцессы, и опустился перед ней на колени, в упоении глядя на нее, покрытую покрывалом. – Ничего мне не надо, как только этот величайший знак твоей милости! Дай мне поцеловать розу, которая покоилась на твоей груди!

Рошана вздрогнула. Сади был побежден, увлечен, предан ей. Безмолвно сняла она розу с груди и подала ее упоенному восторгом Сади. Последний в порыве страсти прижал ее к своим устам – принцесса любила его. Он упоен был блестящими мечтами и образами, забыта была бедная Реция и ее пламенная и верная любовь – перед ним стояла, окруженная ореолом величия, высокая могущественная женщина, которая отличала его между всеми остальными, ее чудная фигура была от него так близко, что он касался ее одежды. Охваченный страстным желанием назвать своим это обольстительное существо, он протянул к ней руки.